через 5 появился он, бегущий к автобусу в распахнутой куртке. И опять, на что-то еще надеясь, и всею собой крича ему вслед «до свидания», а не «прощай», она увидела, что перед самой ступенькой в автобус он вдруг встал, как будто наткнулся на невидимую стену, как будто услышал ее, обернулся и завертел головой в поисках чего-то или кого-то. Да кого же еще, Боже правый, если не ее! И она изо всех сил крикнула из-за забора: «Са-ша-а!», и отчаянно замахала руками. Он не слышал, но будто услышал. И увидел. Улыбка вспыхнула на его побитом лице, и он тоже замахал руками, но боль в ребрах, по-видимому, этот порыв остудила, и он стал посылать Виктории воздушные поцелуи, пока еще одна предполетная дама почти пинками не загнала его в автобус.
«Не послушал, обернулся», – счастливо подумала Вита.
«Какая все-таки девчонка потрясающая», – думал Саша, глядя в иллюминатор выруливающего уже на взлетную полосу самолета – на стройную одинокую фигурку, застывшую за оградой. И когда самолет взлетал, она все еще стояла там и махала рукой. А в это время Саша доставал из сумки газету «Московские новости», приобретенную в аэропорту. Москва становилась все ближе, а город Ижевск со всеми его приключениями – все дальше.
Глава 8-я, завершающая вторую часть повествования. Она же – естественное продолжение части первой. Назовем ее так: «Новая встреча», но лучше «Фатальная встреча»
Ну-с! Теперь остается только снова перенестись в другой аэропорт – «Шереметьево-2», но спустя три месяца после того, как Саша Велихов покинул аэропорт ижевский. Если помните, мы расстались с Виолеттой, Сашей и сопровождающими их лицами именно в аэропорту Шереметьево, когда в нем случилась вторая историческая встреча между нашими героями. В самом начале этой встречи мы и привстали, чтобы поведать вам о некоторых изгибах жизненного пути поэта. Такая не слишком большая, а если и большая, то все же динамичная экскурсия по местам его побед и поражений – позволила нам убедиться в том, что наш герой, параллельно с оставленной на время героиней, тоже, как и она, жил непростой, а временами даже авантюрной жизнью, полной опасностей, неожиданных крутых виражей и рискованных решений.
«Так же, как и героиня», – распределил роли автор, однако необходимо призвать его к справедливости: ведь в повествовании, и даже вопреки его первоначальной воле, появилась другая героиня – Виктория. Она поначалу была распределена на эпизодическую роль в нашей лирической, фарсовой, иронической, а также эротической драме с элементами боевика (интересно, я ничего не забыл в этом разножанровом эклектичном одеяле, сшитом из разных кусочков несочетаемых цветов? Остается только самонадеянно полагать, что этим одеялом все-таки можно укрываться, что оно способно согревать, веселить своей расцветкой и даже располагать к красивым мечтам и правильным снам, то есть, к снам, подсказывающим правильный выбор).
Так вот, распределенная режиссером на эпизодическую роль одной из случайных девушек героя, типа «девушек Бонда», Виктория смириться с таким предназначением не пожелала. Она встала во весь рост и вышла на авансцену, после чего режиссер заметил ее, полюбил и, как следствие, дописал ее роль до размеров ее, Виктории, заслуживающих. Вот так появилась вторая героиня, ничуть не менее важная, чем первая (а может и более, кто знает) – и Виолетте пришлось потесниться. Но только, однако, – не во время их нечаянной встречи в аэропорту. Здесь она доминировала полностью.
Казалось бы, параллельные линии их жизней на их разъединенных в Севастополе ладонях больше никогда не пересекутся, но получилось иначе… Фатальный зов судьбы, ее трубный рев раздался под сводами аэропорта «Шереметьево-2». Виолетту, без тени грусти или сожаления простившуюся с Сашей тогда в корабельной каюте на рассвете; Виолетту, с тех пор почти никогда Сашу не вспоминавшую, а если и вспоминавшую, то лишь – как о нужном и приятном эпизоде первой близости с мужчиной; Виолетту, готовую улететь сейчас в совершенно другую жизнь, – саму удивило, насколько она обрадовалась, увидев его так неожиданно. И она, расталкивая очередь и поддаваясь естественному порыву, бросилась к нему, не забыв, конечно, оглянуться и посмотреть, где Гамлет, так как обижать спонсора в решающий момент спонсирования – не только свинство, но и глупость. Она и не собиралась обижать, она собиралась даже познакомить, но после… после встречи… Пока она бежала к Саше, который еще не успел ее увидеть, в ее голове зарождалась одна невообразимо шальная идея, впрочем вполне в духе ее цыганско-колдовской натуры.
Прелестные, но стандартные девушки, окружавшие Сашу, были топ-моделями. «Топ-модель» в контексте русского языка звучит вполне определенно. Вероятно каждый второй ребенок в России, обладающий пока свежим, не замусоленным штампами слухом, расшифровал бы слово «топ-модель», как какую-то там модель, которая должна еще и топать. «Топ, топ, топает модель», – мог бы спеть такой малыш одну старую песенку – в твердой детской уверенности, что понял слово правильно. Высокая мечта – красиво топать по подиуму объединила их всех. Каждая из них отдельно, помещенная в другую, чуждую среду, допустим, в прядильный цех или на молочную ферму, или в группу, собирающую картофель, – представляла бы собой красивый необычный цветок, но собранные вместе в единый букет, они явно теряли индивидуальность, то есть – персональные признаки их, и только их красоты. Ну, представьте к примеру, что перед вами десяток совершенно одинаковых красивых цветков. Вам предлагается выбрать один цветок из букета роз с одинаковыми бутонами и одинаково длинными стеблями. Ну? И что вы выберете? В лучшем случае вам будет все равно, и вы возьмете первую попавшуюся, а в худшем – разочарованно отойдете от цветочного киоска, так и не поняв причины своего разочарования.
Вот такие красотки и окружали сейчас Сашу, стоявшего посреди них (Надо же! Так и не сменил! – успела на бегу отметить Виолетта) – все в том же белом костюме, в котором он блистал год назад в Севастополе на теплоходе, в их с Виолеттой единственные, встречально-прощальные вечер-ночь-утро, и который сейчас, в эту вторую встречу, приобретал почти знаковый смысл. Ветина шальная идея, при виде столь знакомого костюма, – теперь завладела ею полностью. Костюм из прошлого казался сейчас близким для нее по сути, то есть – мистическим – подтверждением того, что все получится. Будто порыв ветра налетел на Сашину группу. Они все обернулись, и тут… Саша увидел ее, свою «колдунью»..
В свое время французский фильм с аналогичным названием произвел такое мощное воздействие на одного русского поэта, что он был заочно влюблен в героиню несколько лет, он не смел о ней мечтать и, тем не менее, – мечтал! Когда же его слава сравнялась с ее и даже превысила ее (по крайней мере, на территории СССР), и когда она как-то раз приехала в Москву по своим делам, кажется, на кинофестиваль, – он свой шанс не упустил. Его эфемерная мечта обернулась, в конечном счете, реальным звездным браком. И хорошо, и пускай!.. Никакой опасности в данном случае для того поэта не было: не надо забывать, что та была всего лишь актрисой, играющей колдунью, в то время, как наша героиня Виолетта была ею по- настоящему, по факту рождения, неважно – хотела она того или не хотела, – а это, разумеется, представляло самую серьезную опасность и для мужчин, и для женщин-соперниц. И если бы только это! Если бы колдунья была еще страшненькой, хромой, пучеглазой карлицей, то ладно, можно было бы все отнести к колдовским чарам и только. Но тут ведь была еще и внешность, да такая, что колдовские гены могли позволить себе продолжительные каникулы, лет, этак, до сорока…
Саша увидел ее и словно получил сильнейший удар в то самое место, которое лишь совсем недавно перестало болеть благодаря чудесной и доброй девушке из города Ижевска. Разящая красота Виолетты, особенно заметная на фоне рекламных шаблонов, окружавших Сашу, второй раз попала в цель. Она бежала к нему широко раскрыв руки для объятий, будто встретила наконец-то родного и любимого человека после долгой разлуки. Разлука действительно была долгой, это правда, но вот что касается родных и по- настоящему любимых – таких у Виолетты не было никогда. Просто она желала брать от жизни все. Получать, а не тратить, а любить – это значит и тратить, а зачем? Брать нужно все, особенно подвернувшееся в виде случайности. И сегодняшнюю «случайность» тоже следовало взять и незамедлительно.
Облик Виолетты и ее чары действовали на большинство мужчин страшно, на некоторых – даже паралитически, но у Саши был случай особый. Романтик Саша с детства обожал кинозвезд, вызывающих в нем именно романтический отклик. «Римские каникулы» с Одри Хепберн и Грегори Пеком в главных ролях долгое время был его любимым фильмом. А все потому, что там была невозможность соединения двух сердец, бьющихся в унисон. Да как же! – вопило все его существо. – Ну почему принцесса не может выйти замуж за простого журналиста? Протокол? К черту протокол! Но прощальная улыбка Одри Хепберн
