язык. Тогда зачем он с ней связался?
Откровенно говоря, в какие-то моменты она ему почти нравилась. Но, может, из-за того, что так умно вела себя, делая вид, будто превосходно проводит время, искусно направляя свое очарование туда, где считала, оно произведет наибольший эффект.
Он не осознавал, как долго молчит, сердито уставясь на свою чашку кофе, пока она слегка не толкнула его в локоть.
— Проснитесь, Фред!
— Простите. Я самый скучный собеседник.
— Я уже стала бояться, что я самая скучная гостья. Я слишком много говорю, да? — спросила она с обезоруживающей откровенностью.
— Я так не считаю.
Он криво улыбнулся, удивляясь, с чего они вдруг стали так вежливы друг с другом. Он попросил счет и поинтересовался:
— Куда бы вы хотели поехать теперь? Для кино слишком поздно. Не станете возражать, если мы отправимся в маленький клуб, куда я хожу? Это не «La Vie en Rose», заметьте, но там вполне приличный пианист, если вам нравится такая музыка.
— Вижу, вам она не нравится, — проницательно заключила Фиона.
— Не особенно.
Она помолчала секунду-другую, потом заявила:
— Есть кое-что, чего мне всегда хотелось попробовать, — выпить в настоящем пабе.
Фред понимал, что несправедливо гневаться на нее, но ничего не мог с собой поделать. Фиона не выказывала снисходительности, но он уже представлял, как она рассказывает эту историю своим светским друзьям: «Вы ни за что не догадаетесь, но я действительно заходила в паб! Я пила пиво!»
Ну что ж, пусть развлекается! Быстро перебрав в уме, куда бы ее отвести, он решил остановиться на «Маррингтоне» — сплошном сверкающем махагоне и бронзе, с развешанными повсюду портретами королевы и ее мужа и неизменной пышногрудой барменшей с пергидрольными кудряшками.
Он оплатил счет и встал, грубо схватив Фиону за локоть:
— Пойдем, детка, мы обошли еще не все трущобы.
Все столики в салоне были заняты, и они втиснулись между посетителями, оккупировавшими стойку.
— Когда-нибудь пробовали пиво? — спросил он ворчливо.
— Никогда, — весело ответила женщина. — Но мне так хотелось попробовать!
Поймав взгляд барменши, Фред заказал две полпинты горького пива. Он пододвинул кружку Фионе и едко заметил:
— У него такой же вкус, как у шампанского, представьте себе.
Казалось, она не заметила сарказма. Отпив глоток, Фиона оценила:
— Оно гораздо вкуснее, чем я думала.
— Тогда выпейте и закажем еще, — великодушно предложил Фред, ненавидя себя за грубость, но не в силах исправить положение. Он не мог избавиться от подозрений, что она втайне потешается над ним — сначала за ужином, делая вид, что прекрасно проводит время и восторгаясь едой, а теперь притворяясь, что горькое пиво — нектар богов!
Вспомнив, как она упрекнула его в молчаливости за ужином, он начал рассказывать, что этот паб — излюбленное место одного из знаменитейших английских художников, а также других известных людей. Но вскоре заметил, что Фиона слушает вполуха, а напряженная морщинка снова появилась меж бровей.
— Снова головная боль? — забеспокоился Фред.
— Не совсем. Скорее болят глаза.
— Похоже на невралгию.
— Наверное, вы правы — мне следует носить очки.
Она открыла сумочку, вытащила очки и, к его удивлению, надела их. Очки были в прозрачной голубой оправе, и Фред с испугом заметил, что она еще больше стала походить на Лиз.
Фиона слегка вздохнула:
— Мне уже лучше.
— Отлично! Вы не должны бояться очков. Они даже идут вам, — искренне заявил Фред.
— Но Дороти Паркер… — запротестовала Фиона.
— Как я недавно говорил своей тетушке, миссис Паркер могла и ошибаться. Если честно, — продолжал он, твердо смотря ей в глаза, — она была совершенно не права.
— Эта леди виновата во многих жертвах тщеславию со стороны женщин, как и та, что написала стихотворение о толстой белой даме, которую никто не любит, — заметила Фиона.
Хозяин выразительно глянул на часы и воскликнул:
— Время, джентльмены.
Фред ужасно не любил засиживаться до последнего момента, когда уже гаснут лампы, а тебя практически выставляют. Он буркнул:
— Допивайте свое пиво и тронемся.
Сначала Фред решил проводить ее домой на автобусе, но затем, решив, что это уж слишком, остановил такси.
— Даже не знаю, как благодарить вас за прелестный вечер, — вежливо произнесла Фиона, усаживаясь в машину.
— И не пытайтесь.
В душе Фреда опять все вскипело. Трудно поверить, что она действительно так наслаждалась, как пыталась показать. Поскольку Фред совершенно был лишен тщеславия, ему и в голову не приходило, что она на самом деле получала удовольствие от его общества. Что касается остального, то она съела простой, но вкусный ужин в маленьком запущенном ресторанчике, впервые заглянула в паб и первый раз в жизни попробовала пива. Ничего такого, что могло бы вызвать энтузиазм наследницы Бартона — кроме разве того — как он и предполагал раньше, — что у нее будет что рассказать своим светским друзьям. Он по-прежнему винил во всем себя. В первую очередь ему не следовало бы приглашать ее на ужин. Но уж если он это сделал, то надо было просто отвести дамочку в гриль-бар в Вест-Энде; как журналист, Фред был почетным членом нескольких известных ночных клубов, куда ее можно сводить.
Они подъехали к «Ритцу». Фред отпустил такси и зашел в отель, чтобы взять ее ключи от номера и посадить в лифт.
Портье протянул Фионе целый лист телефонных сообщений. Просмотрев список, она озабоченно воскликнула:
— О боже, Бобби звонил. Он так и не пошел ужинать со своей тетей. У нее разболелся желчный пузырь, и она осталась в постели.
— Не означает ли это, что он так и не поужинал сегодня вечером? — поинтересовался Фред, в насмешке приподняв бровь.
— У Бобби есть деньги. Вчера вечером я дала ему пятьсот фунтов, — спокойно ответила Фиона. — Я только подумала, жаль, что вечер для него испорчен.
— Какая трагедия, — фыркнул Фред, вновь начиная испытывать к ней антипатию. — Вы сами доберетесь до номера?
— Да, спасибо. Я пойду прямо к себе в номер. Еще раз спасибо за ужин и все остальное. Полагаю, что могу найти вас в «Морнинг сан». Я позвоню вам, как только устрою ту вечеринку, которую вам задолжала. — Фиона очаровательно улыбнулась.
Но Фред был непоколебим:
— Очень мило с вашей стороны, но я буду занят вечерами в ближайшее время.
— Ах да, вспомнила, вы не любите вечеринки. — Она весело засмеялась. — Значит, вы должны прийти на обед, или ужин, если не сможете освободиться раньше.
Подумав про себя: «Черт меня побери, если я это сделаю», он вежливо пожелал богачке спокойной ночи и вышел на улицу.
