— Нет, Джейн, — запротестовала Паулина. — Ты не должна пропускать вечер. Я останусь одна.
Джейн не стала дальше спорить, однако она твердо решила остаться, потому что это было самым простым решением проблемы. Однако, как оказалось, Тим так просто сдаваться не собирался. Когда через полчаса они встретились в холле, он сообщил, сделав непроницаемое выражение лица:
— Я не думаю, что смогу пойти с вами сегодня вечером. У меня жуткая головная боль.
— Гол… — Джейн осеклась, поняв, в чем дело. Она посмотрела на сидящую неподалеку Паулину, бледную и хрупкую… находящуюся в блаженном неведении относительно того, что происходило в головах ее подруги и Тима.
Николас сказал с некоторым беспокойством:
— Тебе, наверное, скоро станет лучше. Ты принимаешь таблетки?
Тим отрицательно покачал головой.
— Они на меня плохо действуют. — Его лицо оставалось непроницаемым, и он намеренно избегал глаз Джейн. — Я лучше останусь. — После крохотной паузы Тим добавил: — Я могу составить компанию Паулине, и тогда ее муж будет свободен и сможет поехать с вами.
— Я уверен, ее муж, — сказал Николас выразительно, — предпочтет остаться здесь со своей женой.
Это был вызов и одновременно приказ. Поймав его взгляд, Джейн нахмурилась, размышляя, почему Николас выбрал именно этот момент, чтобы в очередной раз продемонстрировать ей свое презрение. Он перевел взгляд на Стюарта, и Джейн вздрогнула, так как ее жених удостоился еще более уничижительного взгляда.
Хоть и против воли, Стюарт разумно решил, что у него нет иного выбора, кроме как остаться с Паулиной. На лице Николаса появилась торжествующая улыбка, и глаза Джейн расширились. К чему это торжество? Да что с этим человеком такое?
Так как Тим не передумал и не пошел с ними, это означало, что только пятеро из них будут ужинать в таверне. Оттуда им открывался вид на освещенные прожекторами храмы Акрополя и бархатное небо над ним. А над их головами бесшумно сквозь гряду облаков плыл полумесяц. Танцоры и исполнители народной музыки, выступавшие под навесом из виноградных лоз, придавали этой ночи экзотический колорит, и Джейн показалось, что реальность исчезла.
Николас беседовал с Гаем, к которому с самого начала хорошо отнесся и которому как-то странно симпатизировал, что Джейн объясняла жаждой знаний брата. Сильвия и Ричард также нравились Николасу, и часто Джейн оказывалась единственной, кто не принимал участия в разговоре. Она начала жалеть, что пришла, но, с другой стороны, ей нравилось это место, еда и теплое восточное волшебство ночи.
Они закончили есть и долго сидели, наблюдая за танцорами, одетыми в красочные костюмы, которые с грациозной ловкостью исполняли греческие танцы. Наконец Николас спросил, хотят ли они поехать в ночной клуб. Сильвия и Ричард были в восторге от подобной перспективы, но Джейн, внезапно почувствовав усталость, сказала, не отдавая себе отчета в словах:
— Я возвращаюсь в гостиницу.
— Да? — Гай также говорил не задумываясь. — Хорошо, Джейн, увидимся за завтраком.
Другая пара шокированно уставилась на них, а на лицо Николаса стоило посмотреть.
— За завтраком?
Осознав свою ошибку, Гай покраснел:
— Джейн будет спать, когда я вернусь.
— Вы не поедете в гостиницу вместе с женой?
Во взгляде, посланном им в сторону сестры, читался вызов.
— Ты хочешь, чтобы я вернулся с тобой в гостиницу? — спросил Гай.
Джейн прикусила губу, она понимала, что должна либо поехать в ночной клуб, либо окончательно вывести Гая, чья злость уже была заметна. Но прежде чем она успела заговорить, Николас сообщил, что поскольку он сам не собирается в ночной клуб, то может проводить Джейн обратно в гостиницу.
— Вы уверены? — На лице Гая промелькнуло облегчение; было очевидно, что ему не хотелось ничего пропускать. — Тогда все замечательно. — Он взглянул на Ричарда. — Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам?
— Конечно нет.
Перспектива поездки в такси с Николасом была далеко не заманчивой. Джейн начала бормотать что- то насчет того, что она передумала, но все уже встали и желали Николасу доброй ночи. Прежде чем девушка успела осознать, что происходит, Гай, Ричард и Сильвия ушли, оставив ее и Николаса наедине. Она практически не заметила, как покинула таверну, с ее танцами и музыкой. Они уже стояли на улице, и Джейн ждала, что ее спутник подзовет такси.
— Вы не против, если мы пройдемся пешком? — спросил Николас холодно. — Отсюда недалеко, и я предпочел бы прогуляться для разнообразия.
Она пожала плечами. Если он решил поступить именно так, то у нее на самом деле не было иного выбора… хотя перспектива подобной прогулки приводила Джейн в ужас.
Огни Акрополя светили высоко над городом, в то время как они пересекали узенькие улочки. Ей надо было что-то сказать.
— Он… он выглядит очень красиво.
Николас ничего не ответил, и еще несколько минут они продолжали идти молча.
— Туда разрешено подниматься ночью? — Опять все было сказано только ради того, чтобы прервать тягостное молчание. Джейн вовсе не имела в виду, что у нее есть желание вновь посетить скалу.
— Вы хотите подняться? — От странного тона его голоса, у нее пошли мурашки по коже. — Вы же сказали, что устали.
— Так и есть.
Небольшая пауза.
— Жаль. Сегодня красивая ночь.
Джейн повернулась и почти остановилась, вздох изумления сорвался с ее губ. Он не мог желать пройтись с ней! И тем не менее, она, не удержавшись, спросила, запинаясь:
— Вы-вы хотите под-подняться туда?
— Я не возражал бы против того, чтобы пойти окольным путем, таким же, как этим утром, — через кипарисовую рощу.
Кипарисовая роща ночью была безлюдной и темной… Хорошим местом для любовников, но уж точно не для посторонних людей, тем более испытывающих неприязнь друг к другу. Почему он предложил подобное? Джейн опять почувствовала, как по коже поползли мурашки… и тем не менее, она не думала об опасности, несмотря на всю серьезность своих ощущений. Не сделала она и того, что должна была сделать, а именно — отказаться от предложения.
Они шли медленно посреди шума, огней и человеческих толп. Но Джейн не замечала ничего, кроме мужчины, идущего рядом с ней. Она забыла о существовании Гая, Стюарта и Паулины; она забыла все, что говорила и думала об этом человеке, забыла о своей клятве не обращать на него внимания. Какая-то магнетическая сила, похоже, сковала ее, сделав беспомощной перед надвигающейся неизбежной судьбой, лишая ее разума, осторожности и даже желания убежать от судьбы. Ее горло пересохло и голос охрип, когда Джейн сказала:
— Я не возражаю, если мы пойдем через кипарисовую рощу.
Николас молчал, и она подняла голову, чтобы встретить его темные глаза.
— Значит, на самом деле вы не устали? — В тоне его голоса было что-то незнакомое, некий подтекст, который Джейн не понимала.
— Я взбодрилась. Наверное, это все ветерок, потому что мне уже не хочется спать. — Она улыбнулась ему, удивляясь своему состоянию дурмана, а также поразительной перемене, произошедшей с ее спутником. Мысль о том, что неприязнь Николаса испарилась и он захотел продлить их прогулку, обволакивала все ее существо теплом. Казалось, что она поднялась к звездам, и у нее не было ни малейшего желания снова почувствовать под ногами землю.
— Тогда мы пойдем через кипарисовую рощу.
Никаких эмоций, лишь холодно произнесенная фраза, но Джейн была счастлива. И она знала, идя
