быстрее, чем ожидала: эмоциональный шок истощил всю ее энергию.
И тяжелый сон, подобно старому фильму, виденному сотню раз, вновь окутал ее. Всегда происходит одно и то же: ужас, притупившийся со временем, настигал ее. Она идет по пляжу под теплым ночным небом Ривьеры, ступая по следам Патрика, в ожидании страха, который предстоит пережить минутой позже. Потом кто-то прыгает на нее из темноты, Антония кричит, но грубая мужская рука зажимает рот, и, безуспешно сопротивляясь, она падает на песок.
Антония видит загорелую кожу, яркие голубые глаза, выгоревшие на солнце волосы, слышит его голос и думает: это — он, это — Патрик… Он шутит со мной? Ее сердце начинает биться быстрее, когда руки мужчины касаются ее. Вдруг она чувствует боль, и в ее мозгу только одна мысль: он подумал, что я последовала за ним, потому что хотела этого? Она хочет вырваться, закричать, но не может, так как рот и глаза заклеены лентой, сделав ее слепой и беспомощной. Это лишь ночной кошмар, это не реальность, думает она во сне, как и той ночью на пляже. Я скоро проснусь, и все исчезнет.
Внезапно сон меняется. Она опять на пляже, лента исчезла с ее глаз, рот свободен, никто не причиняет ей боли. Сквозь спутавшиеся локоны своих длинных светлых волос девушка видит Патрика.
— Ты не должна бояться меня, Антония, — говорит он ей.
— Я не боюсь, — шепчет она, смущаясь. Сон ли это, или она уже проснулась?
— Что ты хочешь, Антония? — мягко спрашивает Патрик, протягивает руку и касается ее груди. Девушка внезапно осознает свою наготу и не может сдержать волнения, охватившего ее. Его пальцы скользят по обнаженной бледной коже, и она вскрикивает от стыда и удовольствия.
— Патрик…
Он наклоняет свою голову и целует там, куда положил свою руку, желание пронзает ее.
— Нет, — шепчет девушка, дрожа. — Нет… О, Патрик, нет! Я не хочу, чтобы ты делал это…
Но она лжет, поскольку жаждет, чтобы он прикасался к ней. Смесь страха и желания заставляют ее оттолкнуть Патрика…
Внезапно проснувшись, Антония обнаружила, что лежит в своей постели. Полностью не пришедшая в себя ото сна, она услышала звук бегущих шагов, и паника охватила ее. Антония пыталась выбраться из запутавшихся простыней, чтобы проверить, закрыта ли дверь, но, сев в кровати, ударилась о крепкую мужскую грудь.
На секунду она смутилась: спит она или проснулась? Но страх настолько охватил ее, что Антония начала кричать.
— Все в порядке. Вы в безопасности, никто не обидит вас, — торопливо шептал Патрик, прижав ее лицо к своей рубашке, одной рукой поддерживая ей голову. Она слышала, как бьется его сердце, ощущала запах его кожи. Но близко находиться рядом с этим человеком было небезопасно.
Она стала вырываться из его объятий, и он сразу же отпустил ее. Антония, тяжело дыша, рухнула на подушки.
Патрик наклонился и включил настольную лампочку. Внезапная вспышка света заставила девушку слепо заморгать и, слегка запинаясь, она спросила:
— Что… что… вы делаете здесь? Как вы снова попали в дом? Двери заперты. Я сама их проверила.
— Я и не уходил, — холодно сообщил Патрик.
Он сидел на краю постели, одетый в ту же черную рубашку и джинсы, в которых он был вечером, хотя теперь они выглядели слегка помятыми, как будто он спал в них. Антония тяжело вздохнула.
— Вы что, прятались где-то?
Его брови удивленно приподнялись.
— Вовсе нет! Я был в гостиной.
— Но в ней не было света, когда я спускалась вниз!
— А я не включал, сидел на подоконнике и смотрел в сад.
— Вы что, все это время были в доме? Почему вы не ушли?
Он сердито посмотрел на нее.
— Вы плохо выглядели, Антония, я беспокоился за вас и боялся оставить одну.
— Если я плохо выглядела, то по вашей вине! — бросила девушка ему в ответ и увидела, что он напрягся, как будто она вновь ударила его.
— О'кей, — пробормотал он. — Вероятно, я боялся, что мог вызвать у вас болезненные воспоминания…
— И почувствовали себя виноватым, — прервала его Антония.
— Но потом вспомнил про состоявшееся обручение и хотел узнать, какой вид брака вы собираетесь заключить, если не можете вынести поцелуя мужчины!
Антония съежилась и отвернулась от него.
— Но вы не тот, за кого я собираюсь выйти замуж.
— Тогда скажите мне, что он занимается с вами любовью и вам это нравится.
— Я не хочу говорить с вами о моей личной жизни!
— В этом-то и беда, не так ли? Вы не говорили о ней ни с кем.
— Я была у врача в Штатах! — возразила она.
Молодой человек бросил на нее недоверчивый взгляд.
— Если это так, это не очень-то помогло, иначе вы не были бы сейчас так взвинчены.
— Я и не взвинчена!
Девушка еще больше рассердилась, ее глаза сверкали от негодования.
— То, что я не хочу целоваться с вами, совсем не означает, что я взвинчена. Вы, наверное, думаете, что каждая женщина, которую вы встречаете, чувствует слабость в коленях при вашем виде, но…
— У меня никогда не было женщины, которую бы рвало, потому что я поцеловал ее перед этим! — грубо проворчал он и затем вдруг добавил: — Только что… у вас был ночной кошмар, не правда ли?
Она быстро посмотрела на него, потом опустила глаза и кивнула.
— Вы… слышали меня?
— Да, — сказал он выразительно.
Ей стало не по себе, потому что Антония вспомнила, от чего пробудилась: руки Патрика ласкали девушку, он целовал ее обнаженную грудь, вызывая такое желание, что…
— Вам снилась та ночь, не так ли? — спросил Патрик хриплым голосом.
Поколебавшись, она неохотно кивнула. Его лицо напряглось.
— Почему вы называли мое имя?
— Разве? Я не помню…
Она старалась лгать, но слова застряли у нее в горле.
— Не притворяйтесь! — проворчал он. — Я слышал вас. Вы выкрикивали мое имя. Скажите мне правду. Вам снилось, что это был я?
Антония задрожала, ее ресницы затрепетали, лицо алело.
— Нет!
Он взял ее за подбородок и, откинув голову назад, вынудил смотреть прямо ему в глаза. Казалось, его взгляд пронизывал насквозь, и ей стоило большого труда не выдать себя.
— Нет? Вам не снилось, что это я напал на вас? Она молча покачала головой.
Патрик продолжал смотреть ей в глаза, и она испугалась, что он может прочитать в них то, что она так старательно пытается скрыть.
— Тогда что я делал в вашем сне? Почему вы повторяли мое имя? Почему вы сказали: «Патрик, не надо!» Почему, Антония? — мягко спросил он.
В отчаянии она солгала:
— Я не знаю. Я не помню.
— Нет, вы помните, — сказал он, пристально глядя на ее рот, и она почувствовала, что ее губы начали дрожать и гореть, как будто он целовал их.
— Пожалуйста, уходите, — попросила она едва слышно.
— Почему вы дрожите, Антония?
Она с трудом воспринимала его вопросы.
