— Алекс, может, ты трезвенник?
— Ты говоришь, как заботливая бабушка, — пошутил он.
Но Мэгги не рассмеялась:
— Это что-то значит, да?
Алекс прислонился к стене и кивнул:
— Почему ты так говоришь?
— Я видела, ты не пил там, в саду. Только поднимал бокал, но к вину даже не притрагивался.
Алекс закинул руки за голову и потянулся. Наконец посмотрел на Мэгги и объявил:
— Мой отец пил. И очень много. А я его ненавидел.
Это неожиданное признание потрясло Мэгги.
— О, Алекс. Мне так жаль, что я тебя расстроила. Я такая дура… — Она невольно прикоснулась рукой к его руке.
Он взял ее пальцы в свои.
— Не волнуйся. Это уже не такая свежая рана… скорее, что-то вроде хронического заболевания… Когда я был маленьким, отец практически не появлялся дома. Я тогда не сознавал, что это к лучшему. Было трудно.
— Я понимаю, — тепло отвечала Мэгги, надеясь, что он продолжит.
— Мать работала по двенадцать часов в день на две ставки — официанткой. Он пропивал почти все наши деньги. Когда напивался, устраивал чудовищные скандалы. Мы были его жертвами.
Мэгги вспомнила шрам у него на плече и невольно посмотрела на то место.
— Ты заметила, — сказал он, проследив за ее взглядом. — Его работа.
— О Господи, Алекс! Нет…
— Однажды я разбил на кухне стакан. Непростительная оплошность! Он… вздумал показать мне, как опасно разбивать стаканы. Мама находилась на работе. Она узнала обо всем намного позже.
Мэгги прикусила губу и покачала головой.
— Когда деньги кончились, исчез и он. Мама старалась, чтобы у нас всегда было что поесть, хотя бы фасоль или что-нибудь такое… но многого все равно не хватало. Ты, может быть, не поверишь, но я неделями не ходил в школу, потому что у меня не было ботинок, — он сухо усмехнулся. — Как в дешевой мелодраме. — Он приподнял ногу. — Видишь?
Мэгги посмотрела на блестящую кожу его ботинка.
— Четыреста пятьдесят долларов. — Алекс глядел на нее с жесткой улыбкой. — В те времена этого хватило бы нам с мамой на много-много дней. Теперь я стараюсь не вспоминать об этом, когда покупаю такое.
— Ты чувствуешь себя виноватым?
Алекс удивился:
— Нет. Наоборот. Я чувствую себя… победителем, что ли. Из-за Кэт, из-за того, что я ей даю. Она никогда не будет ни в чем нуждаться.
— Кроме отца, — мягко поправила Мэгги. — Эта твоя беспрерывная работа лишила ее отца.
— Поэтому я и нанял тебя.
Мэгги вздрогнула так, как будто Алекс ее ударил.
Он продолжал:
— Я обеспечиваю ее всем, что ей необходимо, всем, чего у меня никогда не было. У меня не идеальный характер; чем меньше я надоедаю Кэт, тем лучше. Зато она видит меня только с хорошей стороны.
— Звучит благородно, но глупо. Ты забываешь самое главное.
Он невесело рассмеялся:
— Может быть. Со мной такое не в первый раз.
— Не требуется избегать Кэт, чтобы быть хорошим папой. Ты же не твой отец, — заявила Мэгги. — Ты совсем не похож на своего отца.
Устремив на нее странно неподвижный взгляд, Алекс возразил монотонным голосом:
— Ты этого не знаешь.
— Знаю.
Алекс прислонился к стене и уставился прямо перед собой. Спустя несколько минут он заговорил вновь:
— Ты помнишь, как мы встретились?
Мэгги слегка удивилась этому неожиданному вопросу.
— Да, — сказала она. — Твоя секретарша позвонила в Монтессурский институт, чтобы узнать, не заинтересован ли кто-нибудь из студентов в работе няни.
— Я разговаривал с одиннадцатью женщинами из твоего института. Они совершенно не подходили.
У Мэгги вдруг пересохли губы.
— Я польщена, что ты счел меня достойной. Алекс помолчал секунду.
— Ты мне показалась красивой. И сейчас кажешься.
— Спасибо, — ответила она застенчиво. — Хотя ты преувеличиваешь.
— Но не только поэтому я тебя нанял. Ты была подходящей — в каком-то смысле самой подходящей из всех. Остальные, с кем я говорил, чувствовали себя неловко. Как в гостях. А ты… ты была здесь как дома. По крайней мере мне так показалось.
— Да… Мне тоже так показалось, когда я сюда пришла.
Опять молчание.
— Ты не очень хорошо представляешь меня в роли отца, правда?
— Скорее, в роли работодателя, — неловко улыбнулась Мэгги.
— А ты сможешь когда-нибудь представить меня в роли… мужа? — Голос его на слове «мужа» стал совсем низким — то ли от волнения, то ли от сырости в погребе.
Сердце Мэгги забилось.
— Я постараюсь, — с трудом выговорила она.
Их взгляды встретились, Алекс приблизился к Мэгги, не сводя с нее глаз. Мэгги ощутила необычайное волнение, ей стало трудно дышать, словно воздух сделался тяжелее, гуще. И на этот раз она не противилась охватившему ее чувству.
Алекс протянул руку, нерешительно коснулся ее волос, погладил их, и Мэгги слегка откинула голову назад, навстречу долгожданной ласке. Медленно-медленно Алекс приблизил губы к ее губам. Он поцеловал ее робко, но Мэгги ответила с внезапной пылкостью — шампанское лишило ее обычного самообладания. Как хорошо было бы хоть на мгновение представить, что все это правда! Свадьба, ненужная и такая трогательная роскошь, темный погреб и эти глаза, затуманившиеся от желания, — глаза ее мужа… Если бы это была правда!
Мэгги обняла его, и пальцы ее пустились в уже знакомое путешествие по его спине. Алекс придвинулся еще ближе, так что их зубы стукнулись, и оба улыбнулись, но только на мгновение.
Мэгги пошевелилась, и Алекс сжал ее крепче. Мэгги раздвинула губы, поцелуй стал глубже, язык Алекса отыскал ее язык во влажной глубине, и его опьянил легкий вкус шампанского. Тонкий запах мужского одеколона щекотал ее ноздри.
Алекс провел языком по ее губам, поцеловал в щеку, в подбородок, опускаясь все ниже вдоль нежной шеи.
Руки Мэгги нырнули под рубашку, несколько пуговиц отлетело и покатилось по полу. Мэгги, слегка отпрянув, прошептала:
— Я не хотела…
Но Алекс не дал ей договорить.
— Черт с ними, — хрипло прошептал он, и его дыхание обожгло ее.
Алекс покрыл поцелуями ее шею, ямку между ключицами. Мэгги изогнулась, чтобы продлить удовольствие от этих поцелуев… Прикосновения его языка, горячие и влажные, сводили Мэгги с ума. Она вся трепетала.
