— Не думаю, что это правда, — с улыбкой ответила она. Хотя… кто знает? — Но если мы с вами проследим историю возникновения и становления английской аристократии, то заметим, что от «неудобных» или надоевших жен и любовниц очень часто избавлялись при помощи яда. С другой стороны, — продолжала она, — уже тогда существовали суровые законы, запрещавшие подобный беспредел. Поэтому, если бы Байрон действительно убил свою любовницу, его посадили бы в тюрьму.
— Но о преступлении могли и не узнать, — включился в разговор другой студент. — Например, если бы он убил ее, а тело замуровал в стене…
— А может, Байрон запер ее в башне и держал там, пока она не умерла…
— Совсем как одного из французских королей-близнецов! — выкрикнул кто-то.
Пока Меган размышляла, как настроить развеселившихся студентов на рабочий лад, прозвенел звонок.
— Надеюсь, к следующему занятию вы подготовите доклад об аббатстве Ньюстед… А на следующей неделе у нас с вами запланирована экскурсия.
Студенты начали торопливо собирать учебники.
— Мисс Стюарт… — раздался за ее спиной робкий девичий голос.
Meгaн обернулась и увидела Сюзанну Харт — застенчивую девушку лет восемнадцати. Она тихо ждала у доски, пока все разойдутся.
— Совсем не обязательно обращаться ко мне так официально, Сюзанна, зови меня просто по имени, — приветливо улыбнулась Меган.
— Хорошо, — смущенно ответила девушка. — Я хотела бы поговорить с вами, Меган, насчет поездки в Ноттингем. Это обязательно для всех?..
— Я никого не заставляю, но мне бы не хотелось, чтобы ты пропустила такую интересную экскурсию… Кроме того, эта поездка, безусловно, помогла бы тебе подтянуться по моему предмету. Впрочем, не будем сейчас об этом! Но неужели тебе совсем не хочется поехать?
— Ну, что вы! — пылко возразила Сюзанна. — Вы только не подумайте, пожалуйста, что мне неинтересно на ваших занятиях, просто… дело в том, что…
Кто-то за дверью привлек ее внимание — и девушка замолчала. Застенчиво улыбнувшись кому-то, она снова обратилась к Меган:
— Я просто хотела узнать…
Сюзанна снова посмотрела на дверь. Меган проследила за ее взглядом и замерла: за прозрачным стеклом стоял Николас! Граф Шрафтонский был, как всегда, неотразим в светло-сером классическом костюме, явно сшитом на заказ.
Со времени их последней встречи прошло уже две недели, и все это время Меган раскаивалась в том, что позволила Дане Раппапорт так выбить себя из колеи. Даже если их отношения были ошибкой, этот обидный факт ничего не меняет! Поэтому она была очень рада, что Николас сам пытается сделать первый шаг к примирению.
— Здравствуй, Меган! Как дела? — весело начал Николас.
— Привет, — бодро ответила она. — Спасибо, все хорошо.
Шестым чувством Сюзанна уловила напряжение, повисшее в воздухе, и заторопилась:
— Извините, мне пора…
Девушка подошла к своему письменному столу, быстро собрала в сумку учебники и уже на пороге повернулась к Меган:
— Значит, увидимся в пятницу, мисс Стюарт…
— Я рада, что нам удалось договориться, Сюзанна… Встретимся на станции Кинг-Кросс в семь часов утра!
Когда они остались одни, Меган повернулась к Николасу, чувствуя, как бешено колотится сердце:
— Какой приятный сюрприз…
— Я пришел помириться с тобой. Опять! — Николас улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой. — Надеюсь, на этот раз все получится…
— Это ты здорово придумал…
— Могу я пригласить тебя перекусить?
Посидеть вдвоем с Николасом — вот прекрасный шанс все ему рассказать! Но Меган слишком хорошо помнила тот страстный поцелуй в лимузине, чтобы, не задумываясь, сказать «да».
— У меня скоро следующий урок… — нерешительно начала она.
Но Николас взял инициативу в свои руки:
— В час, я знаю.
— Откуда? — удивилась Меган и тут же спохватилась: — Ах да, ты ведь один из попечителей колледжа…
— Вот именно. И тебе не удастся ничего скрыть от меня!
Эти слова, сказанные, безусловно, в шутку, прозвучали для Меган, пожалуй, даже слишком серьезно. Она стала сосредоточенно перекладывать записи с места на место.
— Мне, правда, очень лестно, но я не могу, мне нужно подготовиться к следующему занятию… Как- нибудь в другой раз, хорошо?
— Меган, мы должны сделать все возможное, чтобы напряженность между нами исчезла… — строго заметил Николас.
— Абсолютно с тобой согласна. Нам слишком многое надо успеть сделать, чтобы тратить время на выяснения отношений…
Фраза вышла двусмысленной.
— Что ты имеешь в виду? — сразу напрягся Николас.
— Конечно же, занятия! — смутившись, солгала она. — Как ты уже знаешь, на следующей неделе я везу студентов на экскурсию в Ноттингем. Так вот, я хочу попросить тебя разрешить нам заодно посетить твое поместье. Думаю, им будет интересно увидеть, как живут английские аристократы… Но если ты против…
К ее счастью, Николас радостно кивнул:
— Ну что ты, я буду только рад. Только мне не хотелось бы быть экспонатом, поэтому меня там, скорее всего, не будет. Прислуга о вас позаботится…
— Нет, нет, никакой прислуги, мы просто посмотрим поместье снаружи, — поспешила заверить его Меган, но Николас понял ее слова иначе.
— А почему я не могу проявить гостеприимство? Потому что я сноб и аристократ?!
— Не говори глупостей, Ник, я просто подумала, Что…
— Ты всегда почему-то поступаешь мне наперекор! — Николас не в силах был остановить поток горьких слов. — Если я говорю «черное», ты отвечаешь «нет, белое».
— Это неправда! — Меган была уязвлена.
— Скажи, на кого ты злишься больше: на меня или на весь мир? — Его губы тронула усмешка.
Меган почувствовала болезненный укол совести и вдруг со всей ясностью поняла, что это правда. Несмотря на искреннюю любовь, она не приняла бы от Николаса даже стакана воды, умирая от жажды в пустыне.
— Раньше ты была совсем другой, — одновременно сердито и грустно продолжал он.
— Да, ты прав! — с вызовом ответила она и уже спокойнее добавила: — Тогда все было намного проще…
Николас наклонился ближе и внимательно посмотрел на нее:
— Неужели жизнь стала настолько трудной?
— Для тебя, может быть, и нет.
— Послушай, Меган, я понимаю, за десять лет все изменилось, но…
— Мы это уже обсуждали.
Николас выпрямился и решительно направился к двери.
— Я с самого начала знал, что не стоит приходить…
Гнев прошел так же неожиданно, как и появился, и теперь Меган чувствовала себя растерянной как никогда. Еще минута — и он уйдет, может быть, навсегда!
