Через полчаса девушка знала многое о выращивании кустов магнолии в калифорнийском климате, но неожиданное появление Марджи стерло рассеянную улыбку, блуждающую по ее лицу.
— Сеньор Бэтфорд просил послать за вами, сеньорита, — сказала она, и Аннетт не оставалось ничего другого, как выслушать подробные объяснения тети Эльзы о том, в какой части дома студия Саймона.
Спустя минуту она уже стояла перед закрытой дверью, отчаянно пытаясь совладать со своим сердцем. После долгих раздумий она наконец осторожно постучала, надеясь, что он не услышит этого звука и можно будет с чистой совестью вернуться в сад.
Но из-за двери раздалось требовательное «Входите!», и Аннетт, вздрогнув, переступила порог, тихонько притворив за собой дверь.
Саймон сидел, развалившись в черном кожаном кресле, и смотрел на экран, заполняющий всю противоположную стену. Когда она приблизилась, он погасил экран, и комната — как в кинотеатре — начала медленно озаряться светом.
— Какого черта вы стучите?! — Вопрос озадачил ее.
— Ну… в общем, я подумала… — запинаясь, пробормотала она и в конце концов нашлась: — Этого требуют элементарные правила хорошего тона, тем более что здесь я в гостях.
— Я уже устал повторять, что это ваш дом, значит, вы имеете полное право входить куда угодно, в том числе и сюда, без стука. — Очевидно, он был не в духе и решил на ней сорвать свою злость. — Вам лучше до моего отъезда перестать слоняться по дому как незваный гость, иначе я быстро отучу вас от этой дурацкой привычки!
Она даже не обиделась на него, отчетливо прочувствовав лишь одну фразу — «до моего отъезда»…
— Когда вы уезжаете? — Во рту у нее внезапно пересохло.
— После обеда.
Он бросил в ее сторону косой взгляд и, заметив, что она застыла посреди комнаты с каким-то странным выражением на лице, резко приказал:
— Сядьте же, наконец!
Аннетт поспешно опустилась в кресло.
— Вы хотели поговорить со мной? — Она удивилась спокойствию своего голоса, когда в душе творилось нечто невообразимое. — Я вас слушаю.
— Я еще не закончил свои дела. Честно говоря, не ожидал, что вы с таким пониманием отнесетесь к моей просьбе зайти, и примчитесь сюда на всех парусах, поэтому вам придется подождать, — с усмешкой завершил он.
Кажется, сегодня у него особенно едкое настроение, подумала Аннетт и встала.
— Лучше я зайду попозже.
Вместо ответа он взял ее за плечи и усадил обратно в кресло, причем его рука, словно заблудившись в шелковистых волосах, чуть задержалась на ее гладкой коже и в небрежной ласке коснулась щеки.
Отпустив девушку, он вернулся в кресло и нажал на какие-то кнопки. Плоские лампы на высоком потолке начали медленно гаснуть — комната погрузилась во мрак. Неожиданно вспыхнул экран, и перед ошеломленной Аннетт замелькали кадры нового фильма — еще не озвученного, еще не родившегося.
Чуть наклонившись вперед, Саймон смотрел отснятую пленку, помногу раз прокручивая ее назад и начиная все сначала. Затаив дыхание, девушка наблюдала, как он то и дело возвращается к отдельным сценам, изучая буквально каждый кадр, потом записывает что-то в толстый блокнот, снова и снова повторяя весь процесс.
Его лицо, освещенное голубоватым светом, дышало напряжением и предельным вниманием, и Аннетт поняла, что работа для него — действительно святое.
Наконец он выключил запись. В комнате снова стало светло, и она заметила, что его черные брови сошлись на переносице — значит, пленка ему не понравилась. Сейчас он начнет вымещать на ней свое отвратительное настроение.
— Это уже завершенный фильм… ну, то, что вы смотрели? — рискнула она.
— Нет, — отрывисто буркнул он. — Это сцены, которые мы отсняли в прошлом месяце. Я все больше убеждаюсь, что они — чистая халтура, придется переделывать.
Он сидел, уставившись в пустой экран и превратившись в неподвижную глыбу льда.
— Тетя Эльза рассказала мне, что Патриция Синклер повредила ногу, — осторожно произнесла Аннетт.
— Что ж, по крайней мере, она сделала это вовремя! — язвительно заметил он. — У меня появилось время выбраться на премьеру и забрать вас из больницы.
— Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло, — процедила Аннетт, чувствуя нарастающее раздражение.
Почему он всегда рассуждает о людях, как о марионетках? — подумала она, не сводя с него тревожного взгляда.
— Я бы выразился по-другому: не было лишних проблем, да несчастье помогло, — с уничтожающей холодностью поправил он.
— Если под «лишней проблемой» вы подразумеваете меня, то напомню, что никто не просил вас привозить меня сюда! — взорвалась Аннетт. Неужели он пригласил ее в студию только для того, чтобы поиздеваться? — Не будь в вас столько деспотичности и толстокожего упрямства, я бы до сих пор жила в Англии, а вы продолжали бы просматривать свою… свою пленку и измываться над несчастными людьми, которые по воле судьбы вынуждены работать на вас!
Она вскочила, намереваясь выбежать вон, но Саймон поймал ее прежде, чем она успела сделать шаг к двери. Его пальцы с силой впились в ее плечи, и Аннетт поняла, что ей не выбраться из этого львиного логова без разрешения хозяина.
— Когда вы начнете следить за своим нездоровым темпераментом? — сквозь зубы процедил он.
— Что… что вам от меня нужно? — выдохнула Аннетт, пытаясь вывернуться. — Зачем вы послали за мной? Чтобы выместить на мне свое дурное настроение?!
— Я хотел поговорить с вами и кое о чем предупредить, — с угрожающим спокойствием произнес он. — Когда я уеду, вы останетесь в доме одна. Поэтому я хочу знать, что вы замышляете.
— Не понимаю, о чем вы!
— Я не доверяю вам, Аннетт. Может быть, вы тут же сбежите в свой пресловутый маленький отель на окраине Лондона. Предупреждаю, мне это не понравится.
— Я… я не собираюсь никуда бежать! Я полюбила тетю Эльзу — она такая добрая и хорошая — и не посмею обидеть ее.
— Допустим, я вам поверил. Но что будет, если Эльза вновь заговорит о вашем отце? Где гарантия, что вчерашняя истерика и опасное для жизни метание по саду не повторится? — Он заглянул в ее глаза, огромные на побелевшем лице. — Обещаете, что будете держать себя в руках, когда я уеду на съемки?
— Обещаю, — выдавила Аннетт, чувствуя, как ноют плечи в безжалостных тисках.
— Я хочу, чтобы тайны той ночи перестали мучить вас и…
— Значит, вы все знаете! — задыхаясь, выкрикнула Аннетт. — Кто вам рассказал — доктор Джонс или полицейские?!
— Но… что я знаю? — напряженно спросил он, вглядываясь в ее искаженное болью лицо. — Я знаю только, что после случайного пожара ваш отец… или за этим кроется нечто большее? Что?
Тяжело переводя дыхание, девушка отвернулась.
— Нет, вы не знаете, — пробормотала она задумчиво.
Он ничего не знал! Ни о том, что кто-то неизвестный поджег дом, ни о том, что в глазах общества ее отец был замешан в какой-то грязной интриге…
— Скажите, Аннетт, что вас терзает? — настаивал он. — Я же вижу, в вашей душе происходит что-то страшное. Говорите, я должен это знать!
— Нет. — Она слабо качнула головой. — Я уже справилась с той… бедой, и теперь все в порядке. — Отчаянным усилием проглотив слезы, она быстро спросила: — Вы сказали мне все, что хотели, мистер Бэтфорд? Я могу идти?
— Можете. — Саймон медленно отпустил девушку. — Но когда я вернусь, мы продолжим разговор.
