области, над которой начертано «Вход воспрещен».
— Ваша… встреча этим вечером прошла нормально?
Хантер прикрыл веки, чтобы она не смогла увидеть выражения его глаз.
— Строго говоря, это не была встреча, — сказал он, издав усталый вздох человека, оказавшегося перед необходимостью выполнения тяжкого долга.
— Да? — ответила она, полагая, что это прозвучало отвлеченно и безразлично.
Подыскивал ли он нужное слово для определения своих отношений с другой женщиной? Он, конечно, не мог не понимать, что Виктория знает о ее существовании и видела фотографию красивой девушки на его письменном столе…
Хантер заговорил низким голосом, предвещавшим разговор на чрезвычайно неприятную тему.
— В Мэриленде у меня есть некоторые личные обязательства, которые я… Словом, проблемы, которым я должен уделять внимание и о которых я вам еще не говорил.
Ее надежды на то, что он разовьет свою мысль, быстро развеялись.
Хантер указал на стул у ее письменного стола.
— Вы не возражаете, если я присяду?
— Конечно! — ответила она, поджав ноги, чтобы он не споткнулся о них. — Так о чем вы хотели поговорить? — спросила она Хантера после того, как тот, наконец, уселся.
— Я много думал о сказанном вами, — начал он. — Не только минувшим вечером в машине… — заколебавшись, он на мгновение умолк. — Между прочим, не могу не отметить вашу предприимчивость: до этого никто и никогда не устраивал на меня засаду в моей собственной машине. Даже Чен не удержался от комментария.
— У него один комментарий на все случаи жизни, — заметила она.
— Но он, пожалуй, касается многого. Вы, Виктория, открыли мне глаза на то, мимо чего я мог пройти.
— Я никак не соображу, за что вы меня благодарите.
Странная смесь осторожности и удовлетворения промелькнула на его точеном лице, когда он вновь взглянул на пляшущие тени огня в камине. «Бог мой, как же он красив! — подумала она. — Красив и совершенно недосягаем…» Сознание этого отдалось в душе Виктории тупой болью, излечить которую не смогло бы даже время.
Хантер откашлялся.
— Вы мне напоминаете одного человека, Виктория, и я стану первым, кто скажет вам, что это очень меня беспокоит.
Виктория ждала, что же дальше. Она предполагала, что Хантер сравнит ее с какой-нибудь своей подружкой, которую любил, а потом потерял.
— Вы во многом мне напоминаете, — наконец произнес он, — меня самого.
— Не знаю, какой реакции вы ждете от меня, — заметила Виктория. Но это было совсем не то, что он, как она считала, должен был ей сказать.
— Быть может, это зависит от вашего отношения ко мне…
— В настоящий момент или вообще? — спросила она. По правде говоря, ответ был бы, конечно, одним и тем же.
Хантер благоразумно не обратил внимания на вопрос.
— Думаю, что я наконец понял, почему Эллиот направил ко мне именно вас, — вместо этого сказал он.
— Вам просто был кто-то нужен, — заметила Виктория и тут же пожалела о том, какими двусмысленными словами выразилась. — Чтобы работать у вас, — попыталась она исправить себя, но результат такой попытки тоже был далеко не однозначен.
Обратил ли Хантер на это внимание или нет, в любом случае он не стал обсуждать ее слова.
— Мы оба упрямы, чрезмерно самонадеянны и не боимся риска, — сказал он. — Уверен, что Эллиот сразу же понял, что либо наши темпераменты приведут к обоюдному смертоубийству, либо…
Все внимание Виктории сконцентрировалось на опасной паузе после этой неоконченной фразы.
— Либо что? — наконец спросила она.
— Либо, как это ни безумно звучит, между нами может что-то произойти.
— Пока еще мы не убили друг друга, — сказала она. — И если продержимся до Дня благодарения, то останемся живыми и свободными.
Ее замечание вызвало смех у Хантера.
— Полагаю, что так! — Он откинулся в кресле. Он явно не спешил уходить. — А какие у вас планы?
— Планы? — удивилась Виктория. — Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду планы, не связанные с возвращением в адвокатскую контору: трудно представить, что такая работа способна полностью удовлетворить вас.
— Она меня и не удовлетворяет.
Ее прямота, по-видимому, доставила ему удовольствие.
— Все зависит от того, что может предложить жизнь, — говорила Виктория, испытывая почему-то все большее беспокойство. — Почему вы спрашиваете об этом?
— Вы счастливы, что обладаете такой свободой действий, Виктория. У большинства людей этого нет. В том числе и у меня.
В его устах такое признание прозвучало очень странно, и она решила развить эту тему.
— Ни за что не поверила бы, что человек, способный перевезти замок через океан, ощущает помехи в сфере свободы действий.
— Замки и помехи — разные вещи, — сказал он. — С замками легче.
— Эти помехи порождены людьми или другими обстоятельствами?
— Сейчас это комбинация и того, и другого. — Он уставился в пространство, погруженный в воспоминания.
— Уверена, что вы с этим справитесь.
Лежавшее в центре камина полено обгорело, распалось на части и могло вот-вот выкатиться на пол. Виктория взяла кочергу, чтобы подвинуть его назад. В дымоход полетел сноп оранжевых и красных искр.
Хантер тщательно обдумал свои слова.
— Если то, о чем я вас попрошу, вы посчитаете неуместным, то так прямо мне и скажите.
— Что вы собираетесь попросить?
— Когда все закончится… Вы не станете возражать, если я навещу вас?
Ошеломленная Виктория выпрямилась, услышав этот вопрос, но слова застряли в горле, и она глупо молчала.
— Вы навестите меня? — наконец повторила она его слова, боясь, что неправильно их расслышала. — Вы говорите о «свидании»?
Хантер лишь кивнул головой, робко подтвердив правильность ее вывода.
— Наверное, лучше использовать другое слово, — сказал О'Хари в попытке устранить то, что считал источником неловкости. — Слово «свидание» предполагает разрешение на него матери.
— Моя мать, — усмехнулась Виктория, — попросила бы, чтобы ее взяли с собой.
Хантер рассмеялся.
— Дуэньей? — спросил он, подмигнув. — Не такая уж плохая идея. — Не получив ответа на первый вопрос, он повторил его.
— Я… даже не знаю, что сказать, — пробормотала она.
Стремление броситься в его объятия сдерживалось чувством беспокойства: ведь она знала, что он в какой-то мере уже принадлежит другой.
— Простите мою растерянность, но…
— Что «но»?
— Мне кажется, что… — Виктория путалась в словах, не умея правильно сформулировать мысль. Она была совершенно не готова к такому неожиданному повороту в разговоре с ним.
