прошли. Шатров оглядел опухшую физиономию Корсака и ухмыльнулся:
– Встал уже? Хорошо. А я тут узнал любопытный фактик. Оказывается, ты живешь в квартире нелегально.
«Вот еще фокусы», – подумал Глеб и устало посмотрел на следователя.
– Вы же знаете, это квартира моего друга, – сказал Глеб. – Сам он работает по контракту в Африке, уже два года.
– Знаю. Но чтобы жить в этой квартире, ты должен зарегистрироваться. Есть у тебя регистрация, Корсак?
– Да. То есть… нет. Да какая, к черту, разница?
– Так «нет» или «да»? – повторил свой вопрос Шатров.
– Ну нет.
Шатров посмотрел на участкового, и тот выступил вперед. «Начинается», – подумал Глеб. И не ошибся.
– В таком случае, гражданин Корсак, – быстро проговорил участковый, – вы обязаны сегодня же освободить эту квартиру.
Глеб поморщился:
– Что за бред, старлей?
– Это не бред. Это закон. Квартира будет опечатана, проживание в ней для вас – запрещено. По крайней мере, до тех пор, пока не появится настоящий хозяин.
– Но ведь его нет в России и еще долго не будет!
– Это ваши проблемы, – сухо ответил участковый.
– Тридцать седьмой год какой-то… – пробормотал Глеб. – Вещи-то хоть могу собрать?
Участковый вопросительно посмотрел на Шатрова:
– Как, товарищ майор, разрешим гражданину собрать вещи?
– Даже не знаю, – насмешливо ответил тот. – А он не прихватит с собой ничего лишнего?
– Вот и я опасаюсь, – усмехнулся участковый.
Корсак нервно дернул щекой:
– Юмористы, блин… Ладно, черт с вами. Через час я отсюда свалю. Что-нибудь еще?
– У тебя ведь замок защелкивается? – поинтересовался Шатров.
Глеб кивнул. Шатров взял с полки связку ключей и положил себе в карман.
– Вот так, – сказал он. – Будешь уходить – захлопнешь дверь. И не попадайся мне больше на глаза, Корсак. Иначе твои неприятности на этом не закончатся. Усек?
– Зиг хайль, майн фюрер.
– Вот и молодец. Пошли, старлей. Через час зайдешь, проверишь. Если он не уберется, веди его в отделение.
– А на каком основании? – поинтересовался Корсак.
Шатров обернулся:
– Как на каком? Незаконное проникновение в чужое жилище. Подойдет тебе такое основание?
Глеб мрачно усмехнулся:
– Я смотрю, у вас все схвачено.
– Это наша работа, малыш. Это наша работа.
Закрыв за непрошеными гостями дверь, Корсак вернулся в комнату. Вид у него был мрачный. Он взялся за телефон.
Глеб поставил спортивную сумку с вещами на пол. Смущенно посмотрел на профессора.
– Игорь Федорович, извините, что свалился вам на голову.
– Да о чем ты говоришь! – воскликнул Северин. – Можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь. Главное, не обижай Бенвенуто!
– Кош-марр! – гаркнул попугай, услышав свое имя.
– Его обидишь, – усмехнулся Глеб.
Северин погрозил попугаю пальцем, затем повернулся к Глебу и бодро спросил:
– Позавтракаешь со мной?
– Вообще-то я не голоден. Но раз уж вы приглашаете…
– Приглашаю! Снимай пальто, мой руки и топай в комнату. А я пока сварю кофе.
На завтрак у профессора были бутерброды с маслом, тонко нарезанная ветчина и вишневое варенье.
– Кажется, я тебе уже говорил, что у Брокара работал художник, который по его приказу правил картины? – говорил Северин, намазывая масло на хлеб. – Так вот, это не единственная странность. Дело в том, что Брокар собирал коллекцию масонских предметов и даже выставлял ее на всеобщее обозрение.
– Так он был масоном? – отозвался Глеб.
Северин кивнул:
– Угу. Только недолго, года полтора. Потом рассорился с магистром и покинул ложу. Вот я и думаю… что, если закрашенная свеча и ключ, который появился на ее месте, имеют отношение к масонскому прошлому парфюмера? Ты знаешь, в те времена по Москве ходили легенды о баснословном богатстве масонов. Что, если этот закрашенный ключ – от какого-нибудь сейфа, в котором лежат сотни золотых слитков? Как тебе такая идея?
– Неплохая, – сказал Глеб.
Северин засмеялся:
– Ладно, найдешь золото – не забудь поделиться.
Глеб умял кусок ветчины, запил его крепким кофе и сказал:
– Не знаю, как там золото, но вот о запахах я точно хотел бы знать больше.
– О запахах? – удивился Северин.
Глеб кивнул:
– Да. Брокар ведь занимался парфюмерией. В этом был смысл его жизни.
– Так ты думаешь, его профессия как-то связана с загадкой картины? – Северин задумчиво пощипал пальцами флибустьерскую бородку. – Собственно, а почему и нет? Брокар был темной личностью. Как любой художник, он был раздираем страстями. Любовь, ревность, нищета, слава, успех, богатство – в его жизни было все. И чем больше мы о нем узнаем, тем больше шансов разгадать тайну картины. Тебе нужен человек, знающий толк в парфюмерии. У тебя такой имеется?
– Года два назад я писал статью о контрафактных духах и одеколонах. Думаю возобновить давние связи.
– Погоди… Кажется, я знаю, с кем тебе нужно поговорить. Один мой коллега был когда-то парфюмером. Сейчас он преподает, читает лекции об обонянии на кафедре биохимии. Раз в месяц я играю с ним в преферанс, и он еще ни разу у меня не выиграл. Прекрасный человек!
Глеб потрогал пальцами шишку на лбу и усмехнулся:
– Что-то мне подсказывает, что мы с ним подружимся.
– Ты считаешь? В таком случае я немедленно ему позвоню!
Северин вышел в прихожую, а Корсак встал с кресла и, держа чашку с кофе в руке, подошел к стеллажам с книгами. Через несколько секунд из прихожей глухо зарокотал голос Северина. Корсак снял с полки первую попавшуюся книгу и принялся задумчиво ее листать. На одной из страниц он остановился.
«Часы эти дедовы, – прочел Корсак, – отец дал их мне со словами: «Дарю не с тем, чтобы ты блюл время, а чтобы хоть иногда забывал о нем на миг-другой и не тратил весь свой пыл, пытаясь подчинить его себе. Ибо победить не дано человеку. Даже и сразиться не дано. Дано лишь осознать на поле брани безрассудство свое и отчаянье. Победа же – иллюзия философов и дураков».
Корсак закрыл книгу и поставил ее на полку. Вскоре вернулся Северин.
– Ну как? – спросил у него Глеб.
– Все в порядке, – сказал Северин. – Профессор Романов готов с тобой встретиться. Вот тебе его телефон. О времени встречи договоритесь сами.
