Под повеленье царя отдается народ и считает,
Что их владыка – глава каждого тела его.
Все мы ценим добро, лишь теряя его невозвратно.
Владеем – с небрежением.
Так же нередко, но поздно, наследник негодный в народе
Как добрый принцепс помнится.
Значит, безумец, гордыня султан твой на шлеме колеблет,
Ибо колени свои гнет пред тобою толпа,
Ибо народ пред тобой с головою стоит непокрытой:
Многих и жизнь ты, и смерть держишь в руках у себя.
Но сколько раз цепенеют во сне неподвижные члены,
Столько же раз, – ты скажи, – где же тщеславье твое?
Тела обрубку подобен, безжизнен тогда возлежишь ты,
Или же трупам, что смерть только недавно взяла.
Ибо коль ты, запершись, не укроешься в страхе в жилище,
То у любого в руках жизнь твоя будет тогда.
Добрый властитель каков? Это – пес, охраняющий стадо:
Он отгоняет волков. Ну, а недобрый? – Сам волк.
Плачется дева, что силой похищена, и похититель
Не отопрется. И вот он уж на смерть обречен.
Но искушенный защитник, нежданно откинув одежду,
У подсудимого член вынул рукою своей.
'Именно он, – говорит, – побывал в твоем чреве, девица?'
Молвить смущенье и стыд деву заставили: 'Нет'.
'Мы победили, судья, – восклицает хитрец, – отрицает,
Тем отрицая сама и похищенье свое!'
Клептик, боясь, что за кражу осудят его, к адвокату
Не без награды большой прибыл – совет получить.
Долго листал, и не раз, тот безмерно огромные томы;
'Верю, – изрек, – избежишь кары ты, если сбежишь'.
Часто, что брат мой отца пережить обязательно должен,
Это астрологи все единогласно трубят.
Лишь Гермоклит объявил, что умрет тот, отца упредивши,
Но объявил он, когда… мертвым увидел его.
Приговоренные все мы и на смерть идущие, в этой
Заперты клетке земной. В ней не избегнем конца.
Площадь, что занята ею, на многие части разбита,
И в помещенье частей части возводят еще.
Словно за царство борьба, и за клетку борьба не стихает,
Скряга в ее темноте прячет богатства свои.
Этот скиталец по клетке гуляет, тот в нору укрылся, -
Здесь и подвластье, и власть, здесь песнопенье и стон.
И пока клетка любима, как будто она и не клетка, -
Смертью влекомы мы все, гибелью каждый своей.
Нет, ни страх ненавистный, ни выси палат, ни богатства,
Что он у подданных взял, не охраняют царя.
Ни твердолобый охранник, кого за гроши покупают,
Тот, что другому слугой будет, как был одному.
Править народом без страха тот будет, кого посчитает,
Как никого, для себя самым полезным народ.
Кто б ни был муж, один царя над многими,
Обязан властью многим он.
И он отнюдь царить не должен долее,
Чем захотят те, многие.
Что ж так спесивы властелины жалкие,
Коль их правленье временно?
Мир целиком Эпикур сотворяет из атомов малых,
Ибо считал он, Алхим, – атомы – меньше всего.
Если б в ту пору ты жил, Диофант, из тебя сотворил бы
Мир он, – ведь ты, Диофант, меньше куда, чем они.
Иль написал бы он даже: 'Из атомов – все остальное'.
'Сами же атомы все, – он бы сказал, – из тебя'.
Эти двое двоих погубили – порочный и скромный,
Как друг на друга пошли – яростный пламень и стыд.
