из-за того, что моросящий дождик перешёл в ливень.
Обычно я приезжал на место концерта за несколько часов до начала, чтобы удостовериться, что сцена и заграждение установлены согласно спецификациям. Периодически заграждения были недостаточно высоки или крепки. Я брал молот, чтобы сделать как надо. Так произошло и в Окленде. Я предложил Бонэму выехать на место пораньше, мы нюхнули чуток и сразу повеселели.
Подлечившись, мы начали искать, чем развлечься, пока не открыли ворота. Сделали набег на запасы бухла, и после нескольких банок пива, Бонзо обнаружил пару мотоциклов Хонда, припаркованных возле сцены.
— Что ж, — сказал он. — Чего они тут просто так стоят? Давай-ка прокатимся.
Мотоциклы принадлежали промоутеру Рему Реймонду, который разрешил нам покататься пару минут.
— Нужно попробовать кое-что еще, — предложил Бонзо. — Я никогда не играл в «кто-первым- струсит». Давай рискнём!
— Забудь, Бонзо, — выдохнул я. — Сегодня мне неохота кончать жизнь самоубийством.
— Ричард, — ответил он. — Сделай это для старого друга. Давай, Ричард!
Бонэм начал ныть, и я набирался смелости. И в момент полного безумия, сдался.
— О’кей, но должен предупредить. Если я в игре, то не мухлюю.
Led Zeppelin часто жили по принципу «полцарства за приключения» — сначала действуй, потом думай. И это был типичный пример тому.
Пока мы ехали до ближайшего поля, я сказал себе: «Всему виной три пива». Мы расположились на расстоянии 150 метров друг напротив друга.
— Если кто-то из нас умрёт, — пробормотал я. — Надеюсь, это буду я. Если умрёт Бонэм, Питер всё равно меня убьёт.
Я дал полный газ, врубил скорость, и, словно пара идиотов, мы с Бонзо рванули навстречу друг другу. На скорости пятьдесят километров в час мы быстро сблизились. На расстоянии семи метров от Бонзо, несмотря на обещание, я сдрейфил. Мой байк занесло в грязь, и я вылетел из седла.
— Чёрт! — заорал я, глядя вслед Бонэму, который уже находился в метрах пятидесяти от меня. Его порадовало мое неизящное приземление. Я был невредим, если не считать порванных джинсов и поруганной чести. Но мотоциклу повезло меньше — либо после, либо во время аварии, не помню.
— Это всё из-за мотоцикла, — крикнул я Бонэму.
И тут я увидел ось, лежащую возле каких-то деталей в двадцати метрах от меня. Я подошёл, поднял её и примерил к мотоциклу. «Похоже на лошадь со сломанной ногой, — сказал я. — Непонятно, в чем тут загадка».
Размахивая осью, я разобрал мотоцикл по деталям. Пол Буньян позавидовал бы.
Рем Реймонд был подавлен, когда я рассказал о случившемся.
— Конечно, мне следовало быть осторожным, — объяснял я происшествие. — Но здесь должна быть хорошая мастерская. Пришли счёт.
Когда мы отошли достаточно далеко от Рея, Бонзо буркнул:
— Ага, пришли счёт. Не будем платить, но всё равно — давай, присылай!
В Окленде люди проехали тысячи километров из самых отдалённых уголков острова, чтобы увидеть группу. Двадцатипятитысячная толпа заплатила по четыре доллара за билет за возможность лицезреть рок на уровне коллапса. Вестерн Спринг — стадион, предназначенный для автогонок, но никогда здесь не видели столько мощи, сколько сгенерировали Zeppelin.
И хотя Роберт был немного нездоров — небольшое расстройство желудка — то шоу в Окленде было едва ли не лучшим концертом тура. «Stairway to Heaven» предваряла безумие, когда вступила «Whole Lotta Love», удлинённая посредством попурри из старых рок-н-ролльных стандартов и цеппелиновских вещей («Good Times Bad Times», «You Shook Me», «I Can't Quit You Babe»). За шестнадцать минут исполнения «Whole Lotta Love» группа разрушила все границы, и аудитория ответила извержением эмоций, словно пред ними творилась история. Так и было на самом деле.
Такие выступления приводили команду в состояние эйфории. Они ещё помнили первые американские туры, когда фэны впервые увидели цеппелинов. Бонзо выходил с концертов таким заряженным, что провозгласил:
— Я не смогу спать несколько дней.
Иногда казалось, что он не лукавит.
В Аделаиде за день до нас выступали Creedence Clearwater Revival. Они еще находились в городе, когда мы въехали в отель. У барабанщика Creedence Дага Клиффорда была тренировочная ударная установка, и они с Бонэмом по очереди до утра грохотали в номере Клиффорда. Удивительно, что никто не пожаловался.
За исключением самой музыки, в остальном тур был чистой рутиной. Когда мы въехали в отель в Окленде глубоко за полночь, что-то пошло не так. Ночной портье не мог толком определить, в каких номерах мы должны жить, и закончилось это тем, что нам с Питером пришлось делить один номер на двоих. Чтобы быть более точным, он поселил нас и какую-то постороннюю семейную пару в один сьют.
Когда, отперев дверь, мы вошли в номер, парень лежал с женой в постели, по нему было видно, что ночных посетителей он хотел видеть в последнюю очередь. Честно говоря, я его понимаю.
— Какого вы делаете в моём номере? — заорал он, в то время как его жена натянула на себя одеяло.
— Я хотел спросить вас то же самое, — ответил Питер. — Будем признательны, если вы уберётесь отсюда!
Мы спустились к ресепшну, чтобы выяснить, в чём дело. К нашему удивлению, наш роуди Мик Хинтон сидел за коммутатором.
— А ты что тут делаешь? — спросил я.
— Я дал на лапу клерку, чтобы сходил на кухню и принёс чего-нибудь поесть. Он попросил меня присмотреть здесь, пока будет отсутствовать.
Тут в конторке зазвонил телефон.
— Портье, — взяв трубку Мик, словно он всегда этим занимался. На том конце трубки был наш сосед по номеру, который жаловался на внезапное вторжение Питера и меня.
— Послушайте, если вам что-то не нравится, — Мик грозно рявкнул в трубку. — Убейтесь об стену!
Постоялец видимо пытался спорить с Миком, но тщетно.
— Ты, говнюк, — орал в трубку Мик. — У нас так заведено. Советую тебе валить отсюда.
Пятнадцать минут спустя пара выехала из отеля.
В начале марта мы приехали в Сидней. В этот раз мы очень старались вести себя прилично. Вечером я попросил клерка посоветовать клуб, который бы выдержал набег Led Zeppelin. Вторым на пути оказался клуб Les Girls, который принадлежал американцу по имени Сэмми Ли.
— Там полно транссексуалов, — рассказал нам клерк.
На самом деле Les Girls предложил много больше. Там было шоу транссексуалов, очень талантливых — они отлично пели, ещё лучше танцевали. К тому же они были весьма привлекательными. Глядя на представление, Бонзо задал официанту вопрос, интересовавший нас всех:
— Это мужчины или женщины?
— Ну, у них были члены, ещё им увеличили грудь, — ответил официант. — Насколько я понимаю, теперь они женщины.
— Ага, что-то не убеждает, что они больше не мужики, — с сомнением заметил Роберт.
Мы узнали, что эти «девочки» весьма популярны в Австралии. И когда они услышали, что Led Zeppelin сидят в зале, они вышли поприветствовать нас. Мы пригласили их на наш концерт, а после выпить с нами.
Zeppelin играли перед толпой в двадцать восемь тысяч человек. После концерта мы встретились с «девочками», которые оказались замечательными собутыльниками. Мы пробыли в Сиднее около недели, и всё это время вокруг нас находились транссексуалы.
— Пресса не знает, что с этим делать, — усмехнулся Питер. — Репортёр спросил меня, голубые ли все
