— Крепость, а не храм у гебя, пан Сигизмунд,? заметил дойлид Василь.
— Так заказано святым орденом,? возразил поляк.? Однако и ваш нагадывает мне невеличкий замок. Эти три вежи в основании. Также и машикули.
— Мы на своей земле,? нахмурился дойлид Василь.
— Все мы подданные великого князя,? поляк поднял свой спокойный взор на дойлида Василя.? Или не так, пане Василь?
— Все так,? буркнул тот.? Однако вы вот веру новую нам дать желаете, а норовите за крепостные стены схорониться. Нет, чуждо будет старанье твое люду нашему. Колко все и неприятно. Надобно бы округлее, как испокон веку на Руси ведется.
— Зодчий Валлон так учит.
— Однако тот градоделец Валлонка сам по-иному норовит. Нюх у него собачий на это, диво что, немец.
Сигизмунд Кондратович согласно кивал. Под вечер тучи-таки раскидало ветром к небокраю. И хоть земля раскисла и в иных местах пройти было трудно, дойлид Василь не утерпел ? захотел не откладывая опробовать подарок.
Палили в Челядном рву, будоража посадских собак. Дойлид Василь метче всех ? с пятидесяти шагов первым же выстрелом чурбан деревянный повалил. Калина, который тоже увязался за дойлидом, цокал языком:
— Ну, штука! Только птицу небось не сшибет.
— А ты подкинь магерку, отжалей,? подзадорил его Степка.
Ухмыляясь, Калина вложил в шапку камень, чтоб шибче летела, подкинул. Дойлид Василь тут же выпалил. Магерку рвануло в сторону. Филька как самый младший побежал, поднял магерку, со смехом понес, насадив на руку. Из дырки выглядывали два филькиных пальца.
Калина огорченно ощупывал магерку.
— А ведь совсем новая была. Третьего дня в лавке купил.
— Уж так и в лавке,? усомнился Степка,? скажи уж по-честному ? Лука у ветошника раздобыл.
Зная бедное Калинино житье, дойлид Василь дал ему два гроша. Обрадованный Калина тут же спрятал деньги за щеку.
— Могу еще подкинуть,? протянул мазилка свою магерку.
— Дорого, купец,? засмеялся дойлид Василь.
— Да ведь задаром подкину,? зарумянился Калина. Дали выпалить и Петроку. Тот поначалу храбрился, а как приложил к плечу тяжелый мушкет, оробел.
— Мимо! ? злорадно крикнул Филька.
— А ну, попробуй ты,? предложил ему дойлид Василь.
Филька тоже не попал, видно, и он выпалил с закрытыми глазами.
Петрок увидел, что Филька морщится и незаметно потирает плечо.
— Болит? ? спросил шепотом. Филька мотнул головой.
— И у меня саднит, аж слезно. Теперь палили Степка и Калина.
? Начало доброе,? сказал дойлид Василь.? А вот как снег ляжет, поедем мы полевать медведя.
ПОЗДНИЙ ГОСТЬ
Купец Апанас Белый отпустил приказчиков и самолично навешивал на дверь хитроумный замок, когда его тронули за плечо. Апанас круто повернулся, зажав в кулаке тяжелый ключ. В такую пору, когда пустели торговые ряды, тут иной раз гуляли лихие разбойничий.
— Не пугайся, купец.
На Апанаса Белого, пряча голый подбородок в стоячем вороте армяка, насмешливо глядел косоглазый незнакомец, по виду повытчик.
— Тебе чего? ? буркнул Апанас Белый.
— Разговор до тебя важный маю.
Апанас Белый знал, как неожиданно и необычно заключаются иной раз важные торговые сделки.
— Ну так погоди, человече. Навешу эту собачку, да и пойдем до меня в дом.
— Лишние уши нам ни к чему,? незнакомец усмехнулся.? Я прислан к тебе от самого ясновельможного старосты. Уж давай тут.
Апанас Белый молча отпер лавку, пропустил вперед посланца Яна Полубенского, достал огниво.
— Свет не надобен,? остановил его незнакомец.? Вы, торговые люди небось и во тьме выгоду свою узреть способны.
«Да и ты птица, видать, полунощная»,? подумал купец, на всякий случай сжимая в кулаке ключ, которым можно было отбиться от любого татя. Не доверял он этому позднему гостю, чуял в нем какую-то недобрую силу.
Незнакомец приметил ключ, усмехнулся и достал янтарные четки.
— Сядем,? сказал он смиренным голосом и перекрестился на темный угол.
Сели один от одного поодаль. Купец терпеливо ждал, пока гость перебирал четки.
— Справно ли торгуешь, пане Апанас? ? спросил незнакомец.
Купец шевельнулся, не знал, как ответить.
— Всяко,? сказал наконец.? Перебиваемся. Однако ныне какой торг? Санных обозов ждем.
— Ну, тебе господа гневить нечего,? возразил гость.? Слышно, дома добрые маешь в месте Мстиславском, да недавно у господаря Рымши две деревеньки малые купил дешево.
— Чужая мошна завсегда толще.
— Ты не серчал бы, пане Апанас. То в похвалу тебе, не в порицание. И то в похвалу, что весь подряд на возведение церкви сумел взять, видна хватка доброго купца. И обозы твои ходят, ведаю, аж в немецкие земли.
— На тех обозах урона много ныне стало,? сказал Апанас Белый.? Кожный магнат пограбить норовит, налетает со зграей своей злей татарина.
— Ты рыцарь добрый,? владеть умеешь и безменом и мечом.
— И поборами притесняют купцов,? вел свое купец.? Боле за кого с нас дерут. А чуть попридержал ? староста гайдуков ведет, измывается. Мясники вот старосте платят четь копы, а хлебники и того меней ? семь грошей. Мы же ? полкопы да братству двадцать грошей. Посчитай-ка, человече.
Гость стукнул четками.
— Братству мог бы не давать.
— А пошлины какие во градах с православных берут? ? не ответил гостю купец Апанас.? Раньше, бывало, в Вильне с нас имали по два гроша с воза да по четыре пенязя. Ныне же шесть грошей да от себя сборщик требует пеиязь ? как не дать? И во Менску емлют по пять грошей. Да перед городскими воротами попридержать норовят. А торг не ждет. Вот и ломаем шапку перед стражею воротной...
Гость кивал, медленно перебирая четки.
— Можем допомочь тебе, пане купец,? сказал он еле слышно.
Апанас Белый отодвинул от себя ключ.
— Мы тебе, ты ? нам,? длинные пальцы гостя, оставив четки, смутно белея, легли на стол.
— Слухаю, человече.
— Не позней следующего лета в месте Мстиславском удумано ставить костел, а там и монастырь. Скупиться мы не станем, а плинфу да камень и прочее все из Вильни не повезем. Дело для купцов прибыльно весьма, тебе растолковывать не надобно. Подряд отдадим тутошним торговым людям, может, кому одному.
У купца Ананаса глаза блеснули по-рысьи, однако смолчал, прикидывал, что к чему.
— Однако, чтоб ставить костел, имеется некая препона.
