Элис сидела на лошади вдвоем с одним из стражников Дэйра и, спускаясь с неудобного места, воспользовалась его помощью. Она крепко держалась за руку молодого человека, который, оставаясь в седле, опустил ее наземь. Она удивилась, что у него, несмотря на хрупкое сложение, гораздо больше сил, чем она предполагала. Довольная, что стоит опять на твердой земле, она с благодарной улыбкой взглянула на робкого молодого человека примерно одних с ней лет. Он улыбнулся в ответ по-детски открытой улыбкой и кивнул головой в ярко-рыжих завитках — они были у него всюду, даже на щеках и подбородке, но не заговорил.
— Арлен, — раздосадованный тем, что гораздо более молодой, нежели он, человек откровенно восхищается Элис, Дэйр прервал их молчаливый обмен симпатиями, — займись лошадьми.
Арлен немедленно бросился к своему господину, кусая губы, потому что никак не мог понять, чем он вызвал его недовольство. Дэйру стало неловко за то, как он отнесся к чувствительному, однако умелому сыну командира своей стражи. Он улыбнулся Арлену извиняющейся улыбкой. Затем, пока юноша занимался порученным ему делом, Дэйр повернулся к другим своим людям и продолжал отдавать приказания, необходимые для устройства лагеря. Когда с этим было покончено, он сказал о самом важном:
— Пока Томас делает кострище, вы все должны собрать и запасти столько дров, чтобы их хватило для поддержания огня на всю ночь.
Когда Арлен ушел исполнять волю своего господина, Элис огляделась вокруг и, надеясь, что никто не заметит, потянулась всем телом. Она боялась, что это ее движение может быть истолковано как слабость. Тело ее болело и ныло от неудобного многочасового сидения на лошади позади седла. Последний слабый свет пасмурного дня проглядывал сквозь ветви деревьев, таких высоких, что макушки их смыкались вверху. С высоких ветвей она перевела взгляд на мягкий ковер густой травы, усеянной цветами, по краям которого росли папоротники и колючий кустарник. Как всегда, ее внимание полностью привлек человек, чье обаяние для нее было непреодолимым.
Не в силах отвести глаз, она наблюдала за тем, как он шел. Легкий ветер приподнял его плащ и закрутил над широкими плечами, как черные крылья. Крылья падшего ангела? Священники говорили, что Люцифер — самый красивый в небесном воинстве. Дэйр полностью соответствовал этому описанию. Хотя такой образ и пришел ей в голову, другая половина ее сознания тут же отвергла это проклятое сравнение и ринулась на защиту человека, которого и так слишком часто несправедливо обвиняли. Он не дьявол, конечно же, нет. Он был просто жестоко отвергнутым ребенком, из которого вырос страдающий взрослый мужчина, и он предпочел спрятать истинные чувства под непробиваемой броней своей ужасной репутации.
Внезапно он взглянул на нее. Под взглядом его светло-голубых глаз, которые сияли даже при сумеречном свете, все здравые мысли исчезли. У нее перехватило дыхание, когда он подошел к ней, освобождая руки от тяжелых рукавиц.
— Дэйр, — нетерпеливый голос Сибиллин разорвал ту тонкую нить, которая протянулась между ними. — Я устала и жду, чтобы вы помогли мне отыскать подходящее место для отдыха. — Что бы ни собирался граф сделать для ее падчерицы, он должен сначала помочь ей. Это будет только вежливо — ведь она леди более высокого ранга.
Красивое лицо Дэйра приняло презрительное выражение, когда он повернулся, чтобы исполнить требование Сибиллин. Но эгоистичная до мозга костей леди не поняла его чувств.
Когда их прервали, Элис получила передышку и сумела стать немного хладнокровнее. Такой быстрый ответ Дэйра на просьбу Сибиллин, с одной стороны, углубил ее подозрения, а с другой стороны, снова раздул отгоревшие угольки ее гнева — то, к чему Дэйр так часто стремился.
Элис встала к ним боком и пристально смотрела на тележку, доверху нагруженную корзинами, сундуками, тюками с бельем. По крайней мере, роль неутешной и слабой женщины, сыгранная Сибиллин, пошла им всем на пользу. Она многое сумела вырвать из жадных рук представителя короля, который, согласно королевскому распоряжению, заявил права на все домашние вещи, находившиеся в Кенивере. Отдавая должное мачехе, Элис осознала жестокую реальность. Если бы она одна противостояла жадному рыцарю, она, скорее всего, вышла бы из себя и им пришлось бы покинуть замок в лучшем случае в рубище, выброшенном их слугами. Сибиллин же выиграла больше, гораздо больше. Правда, большей частью добычи Сибиллин были ее личные вещи, не имеющие для Элис значения. Ей разрешили взять с собой только один маленький плетеный сундучок, в котором уместились самые дорогие для нее вещи.
Когда на виду у Элис Дэйр достал из повозки большую шкуру, предназначенную для отдыха Сибиллин, Элис отвернулась и взглянула в темноту, где двигались бесцветные фигуры, подобные теням, — это люди Дэйра собирали дрова для костра. Неважно, желал Дэйр ее общества или нет, но он рисковал, спасая ее из рук короля, который принес несчастье ее отцу и всей их семье. Поэтому она его должница. Чтобы хоть немного вернуть долг, Элис присоединилась к работающим. В густых зарослях папоротника у корней высокого дуба Элис нашла большую корягу. Она приподняла ее за конец и потащила туда, где рыцарь, друг графа, стоя на коленях, раздувал первые огоньки большого костра.
Веселая улыбка озарила лицо Томаса, когда он поднялся, чтобы поблагодарить молодую женщину.
— Благодарю вас, миледи, за этот прекрасный дар. — С этими словами он галантно ей поклонился. Элис передала неуклюжий «дар» Томасу, потом обольстительно улыбнулась и сделала грациозный реверанс.
— И я благодарю вас, великодушный рыцарь, за то, что вы освободили меня от этой ноши. — Томас захохотал — смех всегда был у него наготове, — наступил тяжелой ногой на корягу, потянул за ее дальний конец и переломил толстое бревно на две части, словно это было страусиное перо. Покачав головой в знак восхищения его силой, Элис снова отправилась на поиски. Внезапно она налетела на человека, который нес в руках тяжелую ношу. Только чудо спасло ее от того, что дрова не упали, ей на ноги.
— И-и-извините. Я-я-я прошу прощения. — Слова будто застревали у него в горле, и он залился ярким румянцем.
— Нет, это мне следовало быть осторожнее, — Элис поскорее успокоила стражника, вместе с которым она ехала верхом, и даже нагнулась, чтобы помочь ему собрать рассыпавшиеся дрова.
Арлен пришел в ужас оттого, что прекрасная леди из-за его неловкости вынуждена затруднять себя, и тут же наклонился, чтобы предотвратить это. Но он столкнулся головой с головой Элис и на этот раз не мог выдавить из себя ни слова.
— Эй, парень, что ты делаешь? — Сэр Томас помог обоим — и Элис и Арлену — подняться на ноги и пнул упавшие палки в сторону костра.
— Я-я-я… — Арлен в расстройстве скрежетал зубами. Сэр Томас понимающе покачал головой и в утешение похлопал молодого человека по плечу:
— Не старайся отвечать, но я думаю, если ты будешь спокоен, трудности с речью можно преодолеть.
Арлен покраснел еще больше, неловко повернулся и опять бросился в спасительную темноту леса под предлогом дальнейшего сбора дров.
Элис, задумавшись, неотрывно смотрела вслед исчезнувшему стражу. Значит, вот почему он ни разу не заговорил с ней во время долгого путешествия — по причине заикания, очевидно, сильно его смущавшего.
Она беспокоилась, что и он, и все другие люди из Уайта негодовали из-за того, что их граф спасает семью обесчещенного барона Кенивера. Арлен — милый парень, и, будь это в ее власти, она помогла бы ему в его трудностях.
Не обращая большого внимания на красавицу-блондинку, прильнувшую к нему, как плющ, Дэйр смотрел на переполненную повозку. Он воспринимал багаж Сибиллин скорее как несчастье, нежели победу. Этих доказательств ее триумфа оказалось гораздо больше, чем он предполагал вывезти из Кенивера. Для их погрузки требовалось гораздо больше труда и транспорта, чем было у Дэйра. Хотя он и привез пустую повозку в бывший дом барона, он предполагал, что на обратном пути они повезут в ней не только вещи, но и людей.
Дэйр предвидел, что король будет непреклонен в своем требовании отдать всех коней. Кони представляли слишком большую ценность. Поэтому он знал, что его «гости» не смогут воспользоваться лошадьми, которые больше им не принадлежали, и предусмотрительно взял с собой повозку. Но его план не
