— Положи, что тебе нужно, в глубь камня, — улыбнулась она, — и оно будет холодным.
Девушки, помогавшие Элис в работе, проглотили свои пироги в один присест. Моди явно чувствовала себя неловко в обществе леди и быстренько ускользнула. Хихикающая Орва с удовольствием оставалась бы еще так долго, как только можно, лишь бы было чем похвастаться перед подружками. Но так как Моди ушла, ей пришлось последовать за ней.
На прощание Элис тепло улыбнулась каждой из девушек и мягко их поблагодарила. Но еще до того как они ушли, мысли Элис снова вернулись к тому, что не переставало волновать ее. А страшные события сегодняшнего утра лишь еще более подстегивали ее. Она не забывала своей клятвы отыскать истину и пролить свет правды на окружавшие Дэйра тени проклятого прошлого. Дальше расспрашивать леди Элинор было бесполезно. Это ясно. Но, заручившись обещанием Клевы посвятить ее в тайны врачевания целебными травами, Элис получила таким образом доступ к другому источнику информации. Она была уверена, что есть люди, знающие ответы на ее вопросы. Люди, которые были здесь к моменту рождения Дэйра, такие, как Клева. Элис жаждала задать свой вопрос до того, как начнется ее «учение», но не знала, как лучше к этому приступить. Она боялась обидеть Клеву своим любопытством, как это и произошло, когда она «атаковала» мать Дэйра.
— Может быть, повар пересолил ваш пирог? — Спросила Клева молодую женщину, сидевшую с нахмуренными бровями. — Или слишком много белого перца?
Элис тут же покачала головой и залилась смущенным румянцем.
— Простите, я задумалась о вещах, не стоящих того. — Если бы так, но сейчас Элис не могла открыто сказать о том, что ее мучило.
Клева снова улыбнулась. Ей казалось, она поняла причину тревоги Элис. От природы наблюдательная, если не сказать — любопытная, она кое-что заметила. Во-первых, как часто граф обращал внимание на эту юную красавицу и, во-вторых, как беспокоилась леди Элис оттого, что и Тэсс, и жена заключенного в тюрьму барона проявляли явный интерес к красавцу-графу. Клева считала, что графу полезно было бы иметь бескорыстную поддержку еще какой-нибудь женщины в замке, кроме нее самой. Да, это было бы хорошо. Если б только Дэйр мог принимать знаки внимания леди и откликаться на них так, как поется в песнях менестрелей. В их песнях рассказывались истории о том, как благородные рыцари любят недоступных дам издалека. (Раньше она молчаливо благословила влюбленность Арлена в эту самую даму. Для него это хороший выбор. Она отвлечет сына от той, другой, недостойной женщины.) То же должно быть и с Дэйром, иначе может случиться ужасное, что еще больше осложнит его и без того трудный путь.
Что касается леди Элис, думала Клева, кажется, она понимала все трудности ее нынешнего положения и все же предлагала свою неограниченную поддержку. Клеве захотелось тут же выяснить, действительно ли эта знатная дама знала об опасностях, таившихся в последних событиях.
— Это было злодеяние. — Торжественно начала Клева, и в такт ее медленным покачиваниям головой огонь очага высвечивал то светлые, то темные пряди ее волос.
— Злодеяние? — Элис хорошо знала, что имеет в виду Клева — пожар и убийство, о которых стало известно утром. Но это могло послужить началом разговора на интересующую ее тему.
— Это не сулит ничего хорошего нашему господину. — Клева опять печально покачала головой. — Он старался привлечь людей на свою сторону, но это доказательство его связи с дьяволом… — Она не договорила, тяжело вздохнув.
— Дэйр не связан с дьяволом. Это его злой отец прозвал его дьяволом. — Элис снова ринулась на его защиту. — Как ему завоевать то, что принадлежит ему по праву? Нельзя же, считать, что его благородное желание сохранить наследственные земли вынудило его убить графа Сирила или кожевника! Дэйр не злодей!
Клева согласно закивала головой. Она получила доказательство того, о чем ей говорил Арлен, как эта леди защищала их господина, и в чем она прежде сомневалась. Теперь, получив желаемый отклик со стороны Элис, она поспешила успокоить разгневанную женщину:
— Я согласна со всем, что вы сказали. Я знала графа еще ребенком. Свои первые шесть лет он провел со мной и Ульгером. А когда он уехал, я очень тосковала по нему, пока чудесное рождение Арлена не заполнило пустоту.
Элис прижала руки к щекам, как будто загоняя не нужный более гнев внутрь. Оказывается, рождение Арлена показалось Клеве чудом, потому что она уже почти достигла возраста, когда невозможно родить ребенка.
— Простите меня, — мягко сказала Элис, сожалея о своих резких словах. — Не за то, что я сказала, а каким тоном.
— Ничего, миледи. Я также сильно, как и вы, чувствую несправедливость. Но я хочу добавить, что хотя старый граф больше виноват в плохом обращении с Дэйром, его мать тоже не невинна. Более того, ее поступок еще хуже, потому что все зло, которое случилось, произошло не по его, а по ее вине.
Элис почувствовала, что, как никогда, близка к разгадке мучившей ее тайны. Элис наклонилась к Клеве, но лицо той неожиданно приняло непроницаемое выражение, а глаза резко расширились. Элис посмотрела в сторону — и встретила холодный возмущенный взгляд. Не более чем в двух шагах от них стояла леди Элинор.
Глава восьмая
— Позволить моему ребенку участвовать в ваших играх? Хорошо, я позволю, если вы выполните мое желание. — В поисках ответа на свою просьбу Сибиллин бросила застенчивый взгляд ярко-синих глаз на красавца-графа, рядом с которым она сидела. Возвращение графа домой к полуденной трапезе было неожиданным. Большой зал сразу же наполнился гулом голосов множества стражников, всегда сопровождавших его, но Сибиллин не интересовалась никем другим.
Под обаятельной улыбкой Дэйр скрывал крайнее раздражение. Как она умеет манипулировать людьми, чтобы добиваться своего! Ее «ребенок»… Ах да, она говорила о юном Халберте. В нем-то и была трудность, которую Дэйр сейчас пытался разрешить. Мальчики его возраста уже несколько лет как обучались рыцарскому мастерству, а Сибиллин все не отпускала Халберта от себя. Она растила его таким же неподготовленным к трудностям жизни, каким был Габриэль, когда отправился в поход, где нашел гибель. По праву мужчины, опекавшего свою приемную семью, Дэйр должен был не только освободить Халберта от губительных уз, но и сделать из него хорошо обученного, сильного и достойного наследника Кенивера. Чтобы он не превратился в подобие этого молокососа Уолтера.
К счастью, Дэйр уже начал осуществлять задуманное. Среди дворян, которых Дэйр знал со времен службы у Ричарда (и еще раньше — у Халберта), были такие, которые без колебаний послали своих сыновей на воспитание к нему — новому графу и доблестному воину. Через несколько недель после того, как он стал графом Уайт, его система подготовки рыцарей уже работала. Один из личных вассалов Дэйра прислал к нему двух сыновей, которых в тяжелые для Уайта последние годы при графе Сириле он обучал сам. Старший из них — Фенхерст был теперь оруженосцем Дэйра. Он был добродушным подростком, но снисходительность отца сделала его ленивым, медлительным и неумелым. Младший, Джеймс, еще раз доказал, как могут быть не похожи два брата. Он был ниже ростом и уже в плечах, чем старший брат, но очень старался быть не хуже других. Глаза Дэйра потеплели от приятных воспоминаний. Джеймс будет хорошим наставником Халберту, и им обоим это принесет пользу. Джеймс приобретет уверенность в себе, а Халберт постепенно научится всему тому, что другие мальчики уже умеют. Но сначала Дэйру необходимо заполучить Халберта в ученики.
— Я не настолько глуп, чтобы давать пустые обещания. — Улыбка Дэйра стала больше похожа на его обычную усмешку, и он с трудом сдержался, чтобы не высвободить руку из ее собственнического пожатия. Он уже жалел, что поддался искушению вернуться к полуденной трапезе. Это было не в его правилах. Но он настолько устал от сознания упущенных возможностей и новых опасностей на своем пути, что уступил настоятельной потребности немного успокоиться — хоть мельком увидеть Элис.
— Это такой пустяк, — Сибиллин слегка похлопала его по руке, восхищаясь ее силой. — Я только хочу, чтобы вы поехали со мной верхом и показали мне хотя бы часть вашего поместья.
