протянул мальчику руку. — Ты должен чувствовать облегчение, что это умение нужно не для церкви.
Гордый оказанной ему честью, Халберт положил свою руку в его.
— Спасение! Никогда бы я по собственной воле не стал проводить жизнь в какой-нибудь мрачной комнате, делая отметки в бумагах, как дядя Уолтер. Он работал у моего отца до того, как того забрали. — При этом болезненном воспоминании Халберт стиснул неожиданно задрожавшие губы.
— Я не знал, что Уолтер жил не только в Кенивере. — Дэйр быстро увел разговор от мучительной темы. — Когда это было? — Он не желал причинять мальчику боль, но ему нужна была информация. Он надеялся, что, задав такой вопрос, сможет узнать важные сведения и отвлечь Халберта от грустного предмета.
— Должно быть, когда я был маленьким, потому что я не помню его до того, как он вернулся в Кенивер в прошлом году. Но он говорил мне, что провел довольно много времени у епископа Винчестерского. Уолтер говорил, что хотел вступить в Святое братство, но почувствовал себя таким одиноким, что решил вернуться домой. Он подумал, что это не его призвание и он не сможет стать монахом. Не знаю, правда ли это, но мой отец всегда говорил, что ему повезло, потому что среди членов его семейства есть тот, кому он может доверить вести свои записи.
Глаза Дэйра сузились. Как утренний туман рассеивается при ослепительном полуденном солнце, так и теперь прояснилась картина событий. Халберт, как многие другие лорды, не умел читать и писать. Будучи настоящим воином, он не видел смысла в трате времени на занятие, которое, он считал, для слабых мужчин. Юный Халберт тоже отстаивал это мнение. Отвлекшись от своих мыслей, Дэйр услышал его слова:
— Какая нужда лорду тратить время на такое скучное занятие, куда лучше получать более важные навыки? — Юный Халберт, говоря это, уверенно смотрел на кинжал, аккуратно лежащий на его ладони.
— Уметь читать и писать — очень важно, Халберт, — серьезно сказал Дэйр мальчику. Он не хотел возвращаться к болезненной теме, но сначала надо переубедить Халберта. — Очень важно стать хорошим воином, но не всегда опасность ждет нас в бою.
Мальчик сжал костяную ручку кинжала, а сам в удивлении смотрел на Дэйра. Определенно Дьявол шутил над ним.
— Ну! Вы не писарь, но вы граф и имеете власть. Дэйр улыбнулся Халберту. Тот явно не верил ему.
— Да, но я умею читать и писать. — Он не учился, как было принято у церковников, и не думал, что ему пригодится это умение. Он учился у людей, имеющих образование и состоявших в услужении у Ричарда Маршала, скорее чтобы заполнить скучные недели и даже месяцы в ожидании новых сражений.
— Если ты не умеешь читать, что пишут о тебе или что дают подписать, то как ты можешь (а однажды ты станешь лордом) быть уверен, что не подпишешь документ, согласно которому ты совершил государственную измену? — С того самого момента, как он узнал о письмах, обвиняющих Халберта в измене, Дэйр не сомневался в том, что все произошло именно так. И теперь он должен был уберечь юного Халберта от повторения судьбы его отца.
Халберт был смышленым мальчиком. Его глаза широко раскрылись при мысли о том, как очевидно это объяснение. Он знал наверняка, что его отец не совершал никакого преступления. Досадный туман неразберихи, пятнающей честь отца Халберта, рассеялся, когда он без вопросов принял оба объяснения: как было совершено преступление и уверенность графа, что все, в конце концов, исправится. Невозможно было не верить Дэйру. Забыв обо всем, юный Халберт, как ребенок, бросился к Дэйру, и тот подхватил его на руки.
Смущенный Джеймс понял не только то, что барон Халберт не виноват, но и то, что та же опасность грозит и их графу. Волнуясь, он неосознанно начертил ногой на влажной земле какую-то латинскую букву. Когда Джеймс понял, что сделал, он испугался и быстро стер ее ногой, виновато глядя на них. Он не хотел показаться хвастуном, потому что рядом стоял тот, кто не умел этого делать.
— Ты очень талантливый мальчик, Джеймс. — Искренне сказал Дэйр. — Поздравляю, что у тебя такие разнообразные познания. Кто научил тебя писать?
— Моя мать, — звонко сказал Джеймс, покраснев от неожиданной похвалы.
Дэйр говорил в своей обычной бесстрастной манере, и мальчик не заметил, что он действительно удивлен. Необычно то, что парень таких лет может уже читать и писать, но еще более странно, что его этому научила женщина.
— Моя бабушка, леди Несса из замка Паррант, должна была стать монахиней. Она научила мою мать, а моя мать научила меня. — Джеймс осмелел от одобрения, выраженного ему графом.
— Тогда ты сможешь очень помочь мне. А юный Халберт еще больше оценит твою помощь, по крайней мере, в будущем. Ты можешь научить его тому, чему твоя мать научила тебя.
Халберт поднял голову с плеча Дэйра, на котором он плакал, не стыдясь своих слез, и вытер щеки рукавом туники. Теперь он смотрел на Джеймса с нескрываемым восторгом, ведь тот уже знал то, что ему, Халберту, еще предстояло узнать.
— Ты будешь учить меня? — Не мигая, он ждал его согласия. — Хотя я не такой способный, как ты, клянусь, что буду упражняться и упражняться до тех пор, пока у меня не получится.
Джеймс еще больше покраснел, но гордость придала ему уверенности в себе.
— Ты такой же способный, как я, Халберт. Просто я начал учиться уже давно. Если хочешь, я поделюсь с тобой своими знаниями, хотя, когда ты научишься тому, что умею я, нам придется искать другого учителя.
Дэйр опустил Халберта на землю и смотрел, как мальчики взяли кинжалы, чтобы возобновить тренировку. Они тут же стали обсуждать, где достать подходящие куски угля, чтобы писать на старых деревянных досках. Да, если бы все остальные проблемы решались так же легко!
Возможно ли это? Хотя бы одна, самая важная для Дэйра. Если эти мальчики так быстро поняли, как обвинительные письма были подписаны человеком, не умеющим писать, то Элис должна была понять намного больше.
— Кто ударил тебя? — В темноте Тэсс попыталась ускользнуть по пустой лестнице, но Элис быстро сделала шаг в сторону, чтобы не дать ей пройти. — Тэсс, откуда у тебя этот ужасный рубец?
Служанка схватилась за щеку рукой, скрывая явно заметную красную отметину. Слезы, в этот раз настоящие, капали из-под прикрытых ресниц. Щека все еще болела, и это напоминало ей о том, что маленький злобный человек способен причинить ей еще большее зло, если она не сделает, как он сказал.
— Оставьте меня, госпожа! Пощадите меня, прошу вас! Пощадите! — Глаза Тэсс, полные ужаса, были самым убедительным доказательством, которое она могла предложить Элис. Но Элис не хотела, чтобы женщина страдала в одиночестве.
— Пощадить тебя? Тебе нечего бояться меня. Я тебе помогу. Пойдем, я сделаю холодный компресс. Он снимет припухлость. — Элис провела Тэсс к себе в спальню, из которой только что ушла и где они разговаривали прошлым вечером. За последние несколько дней Элис многому научилась у Клевы. По крайней мере, она могла обрабатывать раны и с радостью предложила свою помощь тому, кто нуждался в ней.
Элис опустила кусок материи в холодную воду. Интересно, не войдет ли забота о Тэсс у нее в привычку? Мягко отстранив широкую ладонь от лица, Элис вытерла ей слезы и прижала холодную тряпку к покрасневшей щеке.
— Теперь скажи, кто причинил тебе такое зло? — спросила она спокойно, поставив маленький керамический кувшин с мазью рядом с уже приготовленными свечами.
— Не говорите ему, что я сказала вам. — В голосе Тэсс прозвучало отчаяние. — О, госпожа, я прошу вас, не говорите, иначе моя жизнь будет в опасности.
У Элис перехватило дыхание. Несмотря на страх услышать вполне определенный ответ, она не могла удержаться от дальнейших вопросов:
— Кому? — Тэсс разразилась новыми рыданиями. — И какая опасность?
— Я пыталась противиться ему, я пыталась. — Тэсс сжала тряпку и прикрыла ею искаженное лицо. — Это правда, но он сильнее меня. Я не могла противиться ему.
Хотя она говорила туманно, Элис поняла ужасный смысл слов слишком хорошо. Она могла поверить и
