благодати, о праведности, об обетовании, о сыновстве и о наследстве, он всегда прибавляет: “во Христе” или “через Христа”, в то же время искоса поглядывая на Закон, как бы говоря: “Эти вещи мы обретаем не через Закон и его дела, не, тем более, за счет своих собственных способностей или дел человеческих традиций, а через одного лишь Христа”.
8. Но тогда, не знав Бога, вы служили богам, которые в существе не боги.
9. Ныне же, познав Бога, или, лучше, получив познание от Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите еще снова поработить себя им?
Это завершение дискуссии Павла. Отсюда и до конца Послания он более не дискутирует, а дает заповеди этического характера. Но сначала он бранит галатов с великим негодованием за то, что они позволили так быстро и легко украсть из своих сердец это божественное и небесное учение. То есть он как бы говорит: “Те, кто являются сейчас вашими учителями, хотят увести вас назад, в рабство Закона. Я этого не делал, но своим учением я призвал ‘вас из тьмы в чудный… свет” (1Пет.2:9). Я освободил вас от рабства и укрепил вас в свободе сынов Божиих. Я не проповедовал вам дел Закона и человеческих добродетелей. Я провозглашал праведность и дар небесных и вечных сокровищ, обретаемых через Христа. Так почему же вы оставили свет и так легко вернулись во тьму? Почему вы позволяете так просто отвратить себя от благодати к Закону, от свободы к рабству?”
Здесь мы вновь видим, как я уже предупреждал ранее, что можно очень легко отпасть от веры. Об этом свидетельствует пример галатов, равно как в наше время это видно на примере сакраментариев, анабаптистов, и им подобных. С огромным рвением и усердием мы насаждаем и выделяем учение о вере, настаивая на нем изо всех сил в своих речах и трудах. Мы отличаем Евангелие от Закона совершенно явственно. Но все же нам удалось достичь очень малого. Причина этого заключается в происках дьявола, который изумительно искусен в обольщении людей. И нет ничего более невыносимого для него, чем истинное знание о благодати и вере во Христа. Стремясь удалить Христа от наших глаз и из сердца, он порождает различные темные силы, которыми постепенно уводит людей от веры и от познания благодати к дискуссиям о Законе. Если он достигает этого, Христос удален. Поэтому не случайно Павел настойчиво говорит о Христе почти в каждой строфе. И не случайно он, учреждая учение о вере во всей чистоте, приписывает праведность только ей [вере], умаляя Закон и показывая, что он имеет совершенно противоположное действие, а именно — что он порождает гнев и умножает грех. Он хочет убедить нас не позволять никому и никогда вырывать Христа из наших сердец. Пусть невеста не выпускает Жениха из своих объятий, но пусть она всегда льнет к Нему. Ибо покуда Он с нами, мы в безопасности, и нам ничего не угрожает, опасности нет, но есть только воздыхание (Рим.8:26), Отцовство, сыновство и наследие.
Но почему Павел говорит, что галаты возвращаются “опять к немощным и бедным вещественным началам”, то есть к Закону, если они никогда не слышали Закона, ведь они были язычниками (хотя, как мы увидим далее, он пишет это также и иудеям)? Или почему бы ему не сказать так: “Когда-то, еще не зная Бога, вы пребывали в рабстве у тех, кто по сути своей не являются богами. Но теперь, когда вы знаете Бога, почему вы оставляете истинного Бога и вновь возвращаетесь к служению идолам?” Является ли отступление от обетования к Закону и от веры к делам для Павла равнозначным служению лжебогам? Я отвечу так: “Всякий, кто отпадает от учения об оправдании, не знает Бога и является идолопоклонником. Поэтому нет никакой разницы — вернется ли он после этого обратно к Закону или же к поклонению идолам. Неважно, кем он будет называться — монахом, мусульманином, иудеем или анабаптистом. Ибо если это учение [об оправдании верою] подорвано, то не остается ничего, кроме сущего ужаса, лицемерия, беззакония и идолопоклонничества, каким бы святым все это ни казалось внешне.
И причина этого заключается в следующем — Бог не хочет, чтобы Его познали каким-то иным путем, кроме Христа. Равно как, согласно сказанному в Иоан.(1:18), он не может быть познан каким-то другим путем. Христос является Семенем, обетованным Аврааму. На Нем Бог основал все Свои обетования. Таким образом, один Христос является тем “средством”, тою жизнию и тем “зеркалом”, в котором [“посредством которого”] мы видим Бога и знаем Его волю.
Через Христа Бог объявляет о Своем благоволении и Своей милости к нам. Во Христе мы видим, что Бог является не гневным “надсмотрщиком” и Судиею, но добрым Отцом, Который благословляет нас, то есть Который избавляет нас от Закона, греха, смерти и всякого зла и Который наделяет нас праведностью и вечною жизнию через Христа. Это — истинное знание Бога и истинное упование на Бога, которые не вводят нас в заблуждение, но изображают [описывают] Самого Бога особым образом, в той форме [в таком виде], вне которой нет Бога.
Всякий, кто отказывается от этого знания, неизбежно приходит к следующим идеям и представлениям: “Я буду совершать такое-то служение. Я вступлю в тот или иной монашеский орден. Я изберу себе ту или иную работу. И этим я буду служить Богу. Несомненно, Бог заметит, примет эти деяния и дарует мне вечную жизнь [в награду] за них. Ибо Он милостив и добр, Он дарует всяческие блага даже недостойным и неблагодарным, тем более Он дарует мне Свою благодать и вечную жизнь за столь многие деяния и добродетели!” Это высшая мудрость, праведность и религия разума. Такая логика является общей для всех язычников, папистов, иудеев, мусульман и сектантов. Они не могут подняться выше фарисея из притчи, рассказанной в Евангелии от Луки (18:11–12). Они не знают праведности веры, или христианской праведности. Недуховный человек не понимает того, что относится к Богу (см. 1Кор.2:14). Кроме того, [мы читаем, что] “нет разумевающего; никто не ищет Бога” (Рим.3:11). Посему нет никакой разницы между папистом, иудеем, мусульманином или сектантом. Конечно, их облик, местопребывание, обряды, религии, дела и формы служения различны, но все они имеют одинаковый разум, одно и то же сердце, те же мнения и представления. Мусульманин думает так же, как и картузианец, а именно: “Если я совершаю то или иное дело, то Бог становится благосклонен по отношению ко мне. Если же я не совершаю этого, то Бог гневается на меня”. Между человеческими деяниями и познанием Христа нет никакой середины. Если это познание [Христа] затмевается, то неважно, кем вы становитесь после этого — монахом или язычником.
Итак, это полнейшее безумие, когда паписты и мусульмане ожесточенно спорят между собою о религии и служении Богу. Каждая из сторон утверждает, что именно она обладает истинною религиею и истинным служением Богу. Фактически даже монахи имеют разногласия между собою по этому поводу. Один хочет считаться более святым, чем другой только из-за каких-то глупых внешних церемоний, в то время как в их сердцах, внутренне, их мнения одинаковы, как две капли воды. Ибо и те и другие думают: “Если я совершаю это деяние, то Бог смилуется надо мною, а если нет— то Он будет гневаться”. Таким образом, каждый человек, отпадающий от познания Христа, неизбежно впадает в идолопоклонство, ибо он должен изобретать для Бога образ, которого нигде не существует — как, например, картузианец уповает на то, что он соблюдением монашеского устава, а мусульманин [полагает, что он] соблюдением Корана, угождает Богу и получит от Него награду за свой труд.
Бога, Который так прощает грехи и так оправдывает, вы нигде не найдете. И все это — тщетные вымыслы и мечты, изобретение идола в сердце. Ибо нигде Бог не обещал, что собирается оправдывать людей и спасать их за религиозные ордены, обряды и формы поклонения, выдуманные и учрежденные людьми. Фактически, как свидетельствует все Писание, ничто столь не отвратительно Богу, как эти дела и формы поклонения, избранные самими людьми. Он даже низвергает царства и империи за такие вещи. Таким образом, все, полагающиеся на собственные способности и свою праведность, служат богу, который по сути своей никаким Богом вовсе не является, то есть богу, которого они выдумали сами. Ибо истинный Бог говорит так: “Мне не угодна никакая праведность, мудрость или религиозный обряд, кроме тех, которыми Отец прославляется через Сына. Для всякого, кто прочно держится верою за Сына и за Меня, или за Мое обетование о Нем, для того Я Бог, для того Я Отец, того я принимаю, оправдываю и спасаю. Все остальные остаются под гневом, ибо они служат тому, кто по сути своей не является Богом”.
Всякий, кто отклоняется от этого учения, неизбежно впадет в неведение Бога, в неведение праведности, мудрости и надлежащего служения Богу. Он будет идолопоклонником, остающимся под Законом, под грехом, смертию и правлением дьявола. И все, что он делает, будет утрачено и осуждено. Посему когда анабаптист воображает, будто он угождает Богу тем, что перекрещивается, когда он покидает свой дом, жену и детей, когда он умерщвляет плоть, когда он испытывает множество скорбей или даже саму смерть, в нем нет даже крошечного знания Христа. Отвергнув Христа, он становится пленником собственных мечтаний и грез о добрых делах, об оставлении всего и о самоумерщвлении. В духе и в сердце он ничем не отличается от мусульманина, от иудея или паписта, разве что по внешнему виду, по обряду или тому делу, которое он сам себе выбрал. Итак, все монахи одинаково уповают на дела, хотя они и различаются по
