на… Впрочем, зачем он пытается сравнивать ее с кем-то. Она прекрасна. И этого вполне достаточно.
Гермия поймала взгляд Констанса, и ей польстило то откровенное восхищение, которое в нем светилось. Кажется, эта Поная знает в одежде толк. Несмотря на длину платья — по щиколотку, — которую Гермия никогда не носила, она чувствовала себя весьма удобно. Платье сидело так, словно на нее и было сшито. Гермия улыбнулась Констансу робкой улыбкой, которой, наверное, должна улыбаться индонезийская женщина, и элегантно присела на предложенный ей тюфяк.
Довольная Поная, улыбаясь, говорила что-то Джамбате. Он тоже улыбнулся, а потом, глядя на Гермию и Пойта, перевел:
— Поная говорить, жена хорошо выглядеть для мужа.
Гермия готова была сквозь землю провалиться от смущения и очень жалела, что не может прикрыть зардевшееся лицо какой-нибудь салфеткой. Неужели Джамбата не понял, что они — не муж и жена? А ведь она говорила ему о том, что ищет пропавшего жениха…
Она посмотрела на Констанса. Тот был невозмутимо спокоен и, не дав ей оправдаться, произнес:
— Твоя жена совершенно права, Джамбата. С одним только дополнением: и муж тоже должен хорошо выглядеть для жены.
Джамбата, как мог, перевел фразу Понае. Но ни он, ни она не поняли ее смысла. В их представлении мужчина, суровый охотник или рыбак, должен искать добычу, и совершенно не важно, как он выглядит. А вот жена, сидящая дома, — совершенно другое дело…
Почему он не дал мне объясниться? — спрашивала себя Гермия. Может быть, здесь считается неприличным, когда мужчина и женщина ходят вместе, не являясь при этом мужем и женой? Дикость, конечно, но не исключено, что таковы обычаи индонезийцев. А может быть, ему захотелось вспомнить старое или подшутить над Гермией? Кто знает… То, что на уме у Констанса Флэтча, для нее всегда было тайной, покрытой мраком. И нельзя сказать, что это было ей приятно. Но все же, несмотря на смущение, Гермия ощутила прилив сил. Да, фактически она уже не жена Констанса. Но ведь была же ею когда-то… И сейчас, в этой уютной, почти домашней обстановке, она на секунду пожалела, что не осталась ею до сих пор…
На маленьком и низком квадратном столике Поная умудрилась разместить такое количество благоухающих блюд, что у Гермии не только потекли слюнки, но и загорелись глаза при виде этого великолепия. Чего тут только не было! Соусы, белое мясо, присыпанное специями, овощи, рис, креветки… Все это было разложено на огромных зеленых листьях, которые, по всей видимости, заменяли здесь тарелки.
— Наси есть боги… — произнес Джамбата, указывая Гермии на желтоватый рис, очевидно, приправленный шафраном. — Есть… сказка… Юноша попасть к богам и там в его ноге застрять наси… Так мы есть наси…
— Наси — это рис, — объяснил Гермии Констанс. — Он имеет в виду известную легенду. У индонезийцев существует легенда, что некий юноша попал на небо, и там, в трещинах на его ступнях, застряли рисовые зерна. Потом он вернулся на землю, и люди узнали о существовании риса. Рис здесь — одно из основных блюд. Индонезийцы очень любят рис и умеют вкусно его готовить. Советую попробовать…
— Сейчас я съем все, что угодно, — ответила Гермия. — Я голодна, как тысяча львов, у которых во рту целую неделю не было ничего, кроме маленькой мышки.
— Главное, не переборщи с соусами, — предупредил ее Констанс.
Гермия не обратила внимания на его слова, но позднее поняла, что сделала это напрасно. Сатэ из куриного мяса показалось ей недостаточно острым, и она решила сдобрить его симпатичным соусом, который с самого начала ужина внушал ей любопытство. Констанс, к сожалению, слишком поздно заметил, что Гермия все-таки пренебрегла его словами. Но, увидев ее перекошенное лицо и выпученные глаза, он все-таки спас положение, протянув ей стакан с холодным сахарным сиропом.
Она сделала несколько жадных глотков. Во рту полыхал пожар, будто по нему прокатилась огненная лава.
— Что это? — прошептала Гермия.
— Самбал. Соус из засоленного красного чили, креветочной пасты и жареных орехов. Я же говорил, не переборщи с соусами…
— Откуда я могла знать, что такое эти соусы? — возмущенно спросила Гермия. — Мне и в голову не могло прийти, что местные жители каждый день исполняют трюк с глотанием огня…
— Все потому, что ты меня никогда не слушаешь, — прошептал Констанс. — Тебе все время кажется, что я пытаюсь над тобой подшучивать.
— Так оно и есть…
Констанс метнул в ее сторону выразительный взгляд. Гермия не осталась в долгу. Всю эту перепалку — вербальную и мимическую — Джамбата и Поная наблюдали с некоторым недоумением. Наконец Поная не выдержала и произнесла ровным тихим голосом несколько фраз на бахаза.
— Жена уважать мужа и слушать мужа, — перевел Джамбата. — Маленькое дело — не ругаться.
— Во как, — произнес Констанс, с некоторой издевкой поглядывая на Гермию. — Дело говорят.
Гермия ответила ему ядовито-зеленым взглядом, но все-таки решила смолчать. Суждений о психологии семейных отношений на сегодняшний вечер с нее более чем достаточно. И вообще, Констанс не ее муж и уже никогда им не станет. Тогда зачем играть в эту бессмысленную игру, которая все равно ни к чему не приведет?
Утешением для Гермии стал десерт, который Поная подала к имбирному чаю. Гермия с детства обожала сладкое, постоянно воровала конфеты из серванта, украдкой ела печенье в постели, оставляя на одеяле предательские крошки. С возрастом страсть к сладкому не ушла, и всегда, какой бы уставшей Гермия ни чувствовала себя после работы, она заезжала в кондитерский магазинчик и покупала себе миндальные пирожные или эклеры, или арахис, облитый карамелью, или воздушно-легкий зефир, или…
Ее глаза, несмотря на сытный ужин, разбегались по столу. Она даже пожалела, что наелась и не оставила места для того, что Поная принесла вместе с чаем. Банановый пирог, присыпанные сахаром орешки и еще масса вкусных вещей…
Уплетая за обе щеки здоровенный ломоть бананового пирога, Гермия с любопытством рассматривала жующих индонезийцев. Вся семья ела почему-то только правой рукой. Левая в ход не пускалась. Странный обычай… Гермия хотела было спросить об этом Констанса, но потом передумала. Ее мог понять Джамбата, а вдруг о таких вещах у них здесь говорить не принято…
Странная штука традиции. Почему-то лучше всего они сохраняются именно у тех народов, которых не слишком коснулась вездесущая рука прогресса. У этих людей все по старинке: жена должна слушаться мужа, браки должны благословляться родителями, каждый должен продолжать дело предков… Должны, должны, должны…
После ужина Гермия долго размышляла над вопросом: смогла бы она жить вот так, погруженная в мир, выдуманный за несколько поколений до нее? И пришла к выводу, что сошла бы с ума, если бы на нее постоянно давил груз традиций, придуманных кем-то, кто и понятия не имел о ней и о том, чего она захочет, когда появится на свет. Больше всего ее страт шило отсутствие выбора. Кто-то сделал этот выбор, и уже давно… А она осталась бы не у дел, была бы всего лишь марионеткой в чьих-то руках… Ей пришли в голову строки Омара Хайяма:
Впрочем, таким людям, как Джамбата и Поная, традиции прививают люди знающие, опытные. Они уж
