— Давайте по домам. Чтобы чего не случилось..
— Эти трое сегодня ничего не совершат,— сказал оп мне, уже сидя в машине.— А вообще группа интересная. Заметил? У того, что пониже, ссадина справа, над бровью. Дрались. Вызови его к себе. Поговори. Может, что-нибудь знает. Понимаешь, у нас город небольшой, тупиковый. Если преступники заведутся, тут и будут совершать преступления. Пока не найдем, за нас никто искать их не будет. И уехать никуда не уедут. Все здесь... Ты где живешь? На квартире?
— В общежитии.
— Значит, в одном доме. Я над тобой, на третьем этаже. Не спешишь?
— Да нет...
— Тогда заедем еще раз в Первое.
В отделении мы застали знакомых уже мне оперативников. При нашем появлении все взглянули на часы. Начинались новые сутки.
— Все,— сказал Зильберман,— завтра много работы.
Выходили медленно, подшучивая и задевая друг друга. На несколько часов всем, кроме меня, предстояло стать отцами, мужьями, детьми. Переход из одной жизни в другую давался нелегко.
На улице Войт поддел сапогом пустую консервную банку, подбросил, пробил, как по мячу. Жестянка, пролетев несколько метров, ударилась о забор.
Серегу одернули:
— Ведь ночь!
— Не думал, что так загремит...
— Ну, Войт!..
— Вот что,— сказал Зильберман.— Разбиваемся на две группы. Возьмем машины. Немного покатаемся. Мы берем улицы слева от Советской, вы — справа.
Большинство моих новых коллег, как я убедился, были «совы», могли не спать по ночам. Очень скоро и я, «жаворонок», превратился в «сову».
— Кто сегодня дежурит?
...Через много лет за столом мы вспоминали фамилии шоферов, которые работали в уголовном розыске в те годы. Невостребованным грузом на протяжении многих лет лежали они в памяти и вдруг всплыли сладостной музыкой, как приметы той нашей жизни: Лотошилов, Шафигулин, Гупарский, Закутасов, Осипов... Как казавшиеся забытыми старые названия костромских магазинов: «Ломжа», «Ямка», «Охмелкинский»... Как клички воров, которых мы тогда задерживали...
Зильберман уточнил:
— Посмотрим конец проспекта с кладбищем, Сенную, Березовую рощу и вокзал. Часть — со мной, а часть — с Мустафиным.
Мне показалось, что я ослышался.
— С кем?
— С Мустафиным,— он кивнул на Андрея Николаевича...
— Я заместитель начальника областного уголовного розыска Мустафин! Всем оставаться на местах! — крикнул тогда на набережной руководитель группы захвата.
Задержанные — те, что предлагали коробки с шалями, и те, что собирались их купить,— неохотно, невысоко начали поднимать руки.
— Быстро вниз! — крикнул я Смердову.— Им может понадобиться наша помощь.
Через минуту мы уже стояли на тротуаре недалеко от машины.
— Товарищ подполковник...— обратился я к Мустафин у.
Продолжить не удалось. Парень с тростью, который с самого начала показался мне подозрительным, внезапно сделал шаг назад и, совсем не хромая, бросился по направлению к дебаркадеру. На секунду все растерялись. Только Мустафин, который, хотя и выглядел старше и грузнее других, не был застигнут врасплох, с неожиданным проворством ловкой подсечкой он сбил пытавшегося бежать на тротуар.
— Всем оставаться на местах! — повторил Мустафин, пряча пистолет в кобуру, видневшуюся под пиджаком.— Руки не опускать. Отойти к машинам, кто на какой приехал. Быстро!
Один из сотрудников, беловолосый, с широким деревенским лицом, прошел от задержанного к задержанному однообразно и тщательно проводя руками поверх одежды, по туловищу, вокруг пояса, вдоль ног, от щиколоток до паха, и под мышками. Последним особенно тщательно он обыскал Хромого. Оказалось, тот не зря пытался бежать. В заднем кармане у него лежал маленький хромированный пистолет.
— В машину,— приказал подполковник.— Наручники.
— Где-то я видел его физиономию,— без выражения, как-то скучно заметил один из оперативников.— Мне кажется, он проходит по всесоюзному розыску.
При этих словах пытавшийся бежать сразу обмяк.
— Не спеши и не бегай...— спокойно, даже участливо заметил ему беловолосый с деревенским лицом, доставая наручники.— Так-то лучше будет.
Хромой уже спокойно дал защелкнуть наручники на кистях обеих рук и так же спокойно сел в «Волгу» рядом с шофером. По крайней мере, его участь, на мой взгляд, была решена.
— Товарищ подполковник,— воспользовавшись минутой, Смердов опередил меня,— может, нужна помощь? Мы...— Он показал в мою сторону.— Можно сказать, что уже приняты. Я проводник служебно- розыскной собаки в Заволжье. Он следователь в Первом отделении милиции... Можете нами располагать!
Мустафин серьезно, без улыбки, посмотрел на нас, он ни на секунду не оставлял без внимания задержанных.
— Просто поприсутствуйте. Открой багажник «Москвича»! — приказал он оперативнику.
Мой сверстник, невысокий парень в куртке, под которой на животе четко просматривалась пистолетная кобура, подошел к «Москвичу», отдернул крышку багажника.
С места, где мы теперь стояли со Смердовым, были видны только верхние коробки, густо украшенные восточной вязью. Оперативник заглянул в одну из них, потянул за бахрому:
— Импорт. Шелковые шали. Здесь коробок тридцать, товарищ подполковник. Лучше считать на месте.
— Персидские,— по-прежнему не отпуская взглядом задержанных, сказал Мустафин.— Все ясно. Кто хозяин?
Никто не ответил.
— Нет хозяина? — Мустафин не удивился.— Бывает. Что ж! Попробуем найти.— Он взглянул на таксиста, стоявшего облокотившись на кабину.— С кем приехал?
— С кем? С клиентами...— таксист ответил не сразу. Рейс, по-видимому, был хорошо оплачен, а, может, в случае удачного его окончания ему полагалась дополнительная оплата.
— С этими двумя,— Смердов освежил его память.— Который в спортивном пиджаке. И тот — с перебитым носом. Это покупатели...
Заместитель начальника областного уголовного розыска поблагодарил его кивком.
— Тридцать рублей на счетчике! — удивленно сказал беловолосый оперативник, заглянув в такси.— Где же вас мотало всю ночь?.,
Таксист не ответил.
Беловолосый тем временем обнаружил на сиденье чемоданчик с деньгами. Открыл, присвистнул. Затем вытащил его из машины.
— А это чей? Тоже ничей? — Он показал чемоданчик Мустафину.— Деньги! И все сторублевки. Здесь тысяч на сто! Не меньше. Спекуляция в крупных размерах...
Мустафин ненадолго задумался. Мы со Смердовым понимали его: поставщиков дефицитных шалей двое, их обязательно следует разъединить, чтобы не дать сговориться. Кроме того, за руль «Москвича» необходимо посадить кого-то из своих. Это при том, что с Мустафиным приехали всего два сотрудника, не считая шофера.
Последовало распоряжение:
— Вы — в «Москвич» вместе с ним.— Мустафин показал обоим оперативникам на Костлявого.— На него тоже наручники. На чемодан с деньгами — мастичную печать и перенести в «Волгу»... А этого — ко
