Девять «командных пунктов» соорудил для себя Мериптах — девять точек, с которых он попеременно наблюдал за ходом работ. В каждой из них находилась глиняная модель Та-Мери, изображавшая скульптуру под своим углом зрения, характерным именно для данной точки.
И в каждом пункте сидел опытный скульптор, имевший возле себя курьеров для связи с теми рабочими, кто трудился в районе его наблюдения. Таким образом, множество глаз стали как бы продолжением самого Мериптаха и одновременно обозревали Та-Мери практически со всех сторон.
День, когда Мериптах разрешил мальчику сопровождать его, носить за ним чертежи и измерительную палку, запомнился Джаи необычным происшествием.
Вдоволь набегавшись, мальчик зашел в прохладный грот в груди каменного льва, выпил кувшин кислого молока и, присев на песок, прислонился к камню.
Шорох слева заставил его повернуть голову: у входа стоял здоровенный мурлыкающий кот с поднятым хвостом и умильным заискивающим взглядом.
— Не ты ли это, Миу? — шутливо спросил Джаи, вспомнив, что он уже видел этого знаменитого кота на представлениях Кара.
— Да, это я, — несколько глуховато ответил кот. — Сенеб, джаи! Не угостишь ли ты меня кислым молоком?
От неожиданности мальчик готов был мгновенно покинуть место потрясшей его встречи, если бы Миу случайно не загородил собой выхода.
— Не бойся, Джаи, — успокоил его кот и ласково мяукнул. — Я никому не делаю зла, если это не мышь и не дичь, подстреленная Каром...
— Но ты... ты... в самом деле разговариваешь?
— Как слышишь, — согласился кот.
Мальчик вспомнил, что до него уже доходили рассказы об этом удивительном коте, а недавно, затерявшись в толпе зевак, он сам слышал его глуховатый голос. Теперь страх у Джаи исчез, уступая место любопытству.
— Значит, это... не фокус? — спросил он.
— Что именно? — вежливо уточнил кот.
— То, что умеешь говорить, как человек, — сам, без Кара?
— Об этом в другой раз, — уклончиво ответил кот. — А сейчас лучше угости меня...
Джаи подвинул к коту миску кислого молока и, пока Миу насыщался, деликатно отвернулся и молчал.
— Спасибо тебе, Джаи, — поблагодарил Миу, тщательно вылизывая миску. — Вкусное молоко!
— А я еще слышал о говорящих зверях, — похвалился Джаи.
— Вот как?! Где же это? — удивился кот.
— У меня есть друг, — доверительно рассказал мальчик. — Его зовут Сенмут. Он сейчас вернулся к себе в Абу... А когда он был еще здесь, в доме Хеси, где мы жили вместе, от него я услышал о говорящем льве...
— Льве?! — голос Миу дрогнул. — Где?
— Не спрашивай, Миу, — твердо произнес Джаи. — Я дал Сенмуту слово никому не говорить об этом!
— Но ты уже сказал, — заметил кот.
— Только самое начало, — оправдывался Джаи. — Чуть-чуть... Притом ты же не человек, ты не выдашь меня?
— Конечно, нет, — заверил кот. — Я умею хранить тайны лучше людей. Но скажи, Джаи, не случилось ли это у входа в кладовую древних скульптур, что недавно обнаружена в Городе мертвых?
Мальчик широко раскрыл глаза.
— А в той кладовой есть алебастровый Апис, что умеет говорить не хуже меня или того самого льва?..
— Да будут милостивы к тебе боги Кемта, — молитвенно сложив руки, склонился Джаи перед котом. — Прошу тебя: не выдавай меня!
— Но кому же я могу тебя выдать? Я и сам бывал там...
— Сенмут сказал, что, если об этой кладовой узнают, плохо будет ему, плохо будет вельможе Хеси.
— Вельможе Хеси!
— Будь другом, Миу. Очень прошу тебя... не спрашивай дальше!
— Хорошо, Джаи, я согласен. Но теперь послушайся моего совета...
— Говори, я рядом с тобой.
— Как-нибудь я приду вместе с Каром. Ты не бойся его, он тоже будет тебе верным другом, Джаи!
Кот отошел в сторону, потянулся, взглянул на небо и, не поворачиваясь, проговорил:
— Солнце низко. Прощай, Джаи, мне пора идти.
— Прощай, Миу, мой новый друг. Приходи, когда захочешь...
— Спасибо за молоко! — еще раз поблагодарил кот и ушел.
7
Хефрэ видел полог над собой лишь одним глазом; другой был закрыт тонкой мокрой тканью, придавленной теплой и мягкой лепешкой гипса.
Рэур снимал с царя маску для Та-Мери. Он оказался прав: если б не его слепота — царь не разрешил бы смертному коснуться своего лица.
Маска снималась по частям. Сперва левая половина — верхняя и нижняя, затем правая — нижняя. Отдельная лепешка приняла форму чувственных мясистых губ Хефрэ. Еще одна лепешка легла на нос. И вот сейчас — последний слепок с правого глаза и лба.
Гипс высыхал быстро, не причиняя беспокойства, не раздражая кожи. Рэур осторожным движением снял затвердевший кусок и подстилающую ткань и невольно напрягся: из державной груди вырвался могучий храп — царь уснул!
Еще не прошло и минуты, как они беседовали... Да, цари засыпают легко и быстро. Когда спокойно во дворце.
Уни помог Рэуру уложить в корзины гипсовые слепки и передал их носильщикам на лестнице у края дворцовой крыши. Вслед за ними удалился слепой скульптор.
Царь спал, забыв о том, что черты его лица скоро обретут другую жизнь в тысячелетиях.
Уни охранял его сон...
8
Добрые отношения в семье Кара установились у Мериптаха со львом. Ара любил играть с Мариптахом, а в дневные часы, когда Мариптах отдыхал в доме фокусника, они спали рядом, обнявшись и жарко дыша друг на друга.
Привязанность эта давняя — Ара познакомился с Мариптахом еще львенком и охотнее всего лакал молоко из ладони скульптора. Став взрослым и обзаведясь густой гривой, Ара проявлял к скульптору еще более верные чувства, но, понимая мир и людские отношения по-своему, не подпускал к Мериптаху красавицу Туанес.
Стоило ей приблизиться к мужу на расстояние ближе, скажем, двух шагов, как Ара в гневе оскаливал клыки и его басовитое ворчание становилось выразительнее слов. Поэтому, когда Ара позировал Мериптаху, лепившему из глины десятки моделей Та-Мери, Туанес тосковала в одиночестве, порой сердясь, и втайне невзлюбила зверя.
Когда же они, как сегодня, приходили в гости к Кару, Туанес располагалась в отдалении рядом с пигмеем Акка. Последнее время с Ара творилось что-то непонятное, и в случае необходимости чернокожий помощник укротителя смог бы защитить Туанес.
То ли наступила брачная пора, то ли инстинкт предков звал его на вольный простор саванн и пустынь, но лев порой становился грустным, терял аппетит или беспричинно раздражался и мог рыкнуть даже на Кара, впрочем быстро раскаиваясь и виновато опуская хвост.
Кар с удовольствием не выпускал бы его из клетки, но, едва завидев Мериптаха, лев радостно возбуждался и сильными ударами лап грозил разрушить свою темницу.
Сегодня в доме Кара появился новый гость — Сенетанх. На всякий случай Кар и Акка положили рядом с
