собой копья и лук с отравленными стрелами, но лев спокойно обнюхал Сенетанх и, обняв Мериптаха, положил ему на колени свою тяжелую голову.
— Смотри, Сенетанх, — засмеялся Кар, — смотри, Ара не признал твоих прелестей...
— Может, Хену посоветовал ему готовиться к богослужению? — сердито съязвила Сенетанх.
— У него дурной вкус, — заметил Мариптах.
— У тебя лучше? — спросила Сенетанх и так посмотрела на Мериптаха, что скульптор смутился, а Туанес нахмурилась и прикусила губу.
— Не смотри на него так, — приказала Туанес.
— Почему? — спросила Сенетанх.
— Я люблю его, он мой!
— Возьми на время моего Хену, — шутливо предложила Сенетанх, — а мне уступи Мериптаха. Хочешь?
Глаза Туанес сделались черными, а тонкие брови грозно сдвинулись.
— Я говорю: на время, Туанес, — нежно произнесла Сенетанх и кончиками точеных пальцев погладила плечо Мериптаха.
Лев зарычал, а в том месте, где его хвост с силой коснулся пола, взвилось облако пыли и осколков глины.
— Перестань! — предостерегающе произнес Кар.
— У меня двое соперников, — вздохнула Сенетанх и слегка отодвинулась, а Туанес впервые с признательностью посмотрела на зверя.
Кар разлил пиво. Ему показалось, что и его чем-то задело озорство Сенетанх...
Последние слова должны бы всерьез обидеть легкоранимую Туанес, но почему-то этого не произошло, и вскоре они, забыв минутную размолвку, весело беседовали друг с другом, и было ясно даже со стороны — несмотря на разность характеров, у них немало такого, что сближает людей, даже делает их приятелями, а то и друзьями.
— Акка, — приказал Кар, — отведи льва в клетку. А ты, Мериптах, помоги ему. У меня есть серьезное дело.
Скульптор и пигмей повиновались. К счастью, Ара, насладившись близостью с Мериптахом и, видимо, устав от пустых — по его мнению — разговоров шумной компании, без сопротивления удалился восвояси.
— Твое приказание выполнено, хозяин, — доложил Акка.
— Хорошо, Акка, молодец. Можешь идти...
— Так что за разговор? — торопила Сенетанх.
— Начнем с тебя... — негромко произнес Кар и спросил, смотря ей в глаза: — Опиши наружность Сепа, Сенетанх.
— Сепа?! Я рассказала об этом тебе одному.
— Не обижайся, Сенетанх. Смотри, все это очень важно. Ты скоро поймешь.
— Ночь была, Кар. Хорошая ночь. Лицо его плохо разглядела я. На бедре шрам. Я рассказывала, Кар.
— Если увидишь — узнаешь?
— Увижу? — задумалась Сенетанх. — Возможно... А к чему такой вопрос?
— Я встретил жену Сепа. Ее зовут Исет. Она сказала... сказала, что Сеп не был охотником... Не имеет шрама от схватки со зверем... Презирает дешевые украшения...
— Но он снял ожерелье с себя. Подарил мне. Я не обманываю.
— Нет, нет Сенетанх, — заверил Кар. — Это кто-то другой обманул тебя, назвавшись Сепом.
— Для чего? — удивился Мериптах.
— Пока не знаю...
— Это все? — спросила Туанес.
— Нет. У нас есть новый знакомый — Джаи. Вот недавно сидит он в твоей мастерской, Мериптах, что в груди Та-Мери. Я шел туда. Но мой кот Миу обогнал меня. Слышу, как Джаи спрашивает: «Это ты, Миу?» А меня не видит... Я притаился за камнем. Отвечаю: «Да, это я...»
Сенетанх и Туанес весело засмеялись.
— Сперва Джаи испугался, но потом поверил, успокоился. Он же не знает, что я умею говорить животом, а я совсем рядом был. Хорошо получилось!
— Как это — «животом»? — не поняла Сенетанх.
— Ты многое не знаешь, Сенетанх, — заговорила в ее руке глиняная кружка с пивом.
Сенетанх вздрогнула и уронила ее на пол.
— Не бросай меня, Сенетанх, подними, — просила кружка. — Я же могу разбиться.
Она взглянула на Кара: его лицо непроницаемо, губы неподвижны, а из кружки доносилось сердито:
— Возьми меня.
— Успокойся, — обняла ее Туанес. — Это Кар говорит. Он же фокусник.
— Теперь понятно? — усмехнулся Кар.
— Не-ет...
— Мои губы будто мертвы, а голос идет как бы из моего живота.
— Как же это?
— Трудно объяснить. Я с детства так умею...
— Молодец, Кар, — восхищенно воскликнула Сенетанх, сообразив наконец, в чем тут секрет.
— А дальше Джаи рассказал Миу, что его друг, точильщик инструментов Сенмут... знает о недавно открытой кладовой древних скульпторов. Где был алебастровый Апмс, проданный Сепрм Хеси...
— Тот самый, что ты после выкрал из храма Птаха и унес обратно? — придвинулся к нему Мериптах.
— Да.
— Так вот в чем я помогала тебе! — догадалась Сенетанх.
— Надо было, — оправдывался Кар. — Ты помогла мне раскрыть преступление, Сенетанх.
Туанес молчала, собирая воедино все разрозненное, что было ей известно из рассказов мужа. Сейчас она стала представлять себе, что же тогда происходило.
— Но Джаи сказал, — продолжал Кар, — что Сенмут... знает «говорящего» льва...
— Но ведь вместо Аписа, вместо Ара в ту ночь в древней кладовой говорил ты, Кар, — уточнил Мериптах.
— Да.
— А видел тогда именно Сепа? Там, в подземелье?
— Сепа! — убежденно ответил Кар.
— Значит, Сеп рассказал обо всем Сенмуту, одному из людей Хеси, — решила Сенетанх.
— Может, Хеси знал, какого Аписа он приобрел? — предложила Туанес.
— Может быть.
— А сам отказался, чтобы свалить вину на одного Сепа, — сказал Мериптах.
— Надо узнать, — предложил Кар. — Я еще поговорю с Джаи, а тебя, Сенетанх, прошу проникнуть в дом Хеси... Он уже делал тебе подарки...
— Это давно было, Кар, — пояснила Сенетанх. — Я была совсем девочкой, только вышла за Хену тогда.
— Смотри, Сенетанх, иной возможности нет, — уговаривал Кар. — Смотри. Ведь Хеси против Мериптаха, он завидует ему. Просил царя отказаться от строительства Та-Мери. Злой он.
— Хорошо, — согласилась Сенетанх.
— Будь осторожна: у Хеси много верных людей — он богатый человек. Родственник царя...
— Мой Хену тоже в родстве с Хем-ефом! — гордо ответила Сенетанх.
— Все равно будь хитрой.
— А что делать мне? — спросил Мериптах.
— Воздвигать Та-Мери, а Туанес пусть помогает тебе... Мы с Сенетанх управимся сами...
