после нападения Русни на Грузию, весь конец 2008 и 1–ю половину 2009, даже вообразить трудно, если бы я не смотрел сам тогда 1–й канал. Правда, Саакашвили несколько выбивается из общего ряда “главных врагов” – прежде всего тем, что он еще жив. :) (Но это – увы, дело для ФСБ РФ поправимое...) Потом еще тем, что он все–таки не революционер, не “террорист”, не писатель, – словом, не человек из подполья, из андерграунда: он – действующий президент целой страны, крупная, известная и международно признанная персона. Впрочем, и с Дудаевым, и с Масхадовым Ельцин когда–то подписывал официальные договора...
Так вот, я считал бы свою миссию выполненной, а свою жизнь – прошедшей не зря, если бы когда– нибудь удалось хоть ненадолго, хоть на год–другой, занять это почетное место – главного, признанного и максимально ненавидимого врага этой Системы, того, кого они ставят себе целью убить любой ценой, ибо иначе обезвредить такого врага невозможно. И пусть бы они меня и убили – на этом почетном “посту”...
26.2.10. 14–20
Главная новость дня – завхоз 11–го ходил на суд, и его отпустили по УДО. Через 10 дней уйдет; проблема в том, что на его место, по всей видимости, назначат еще более злобную мразь, – ту самую, что первой, еще в том году, искала мою кошку по секции, чтобы убить. А что такое здесь злобный завхоз, я уже знаю, – насмотрелся, увы. “Телефонисту” придется заново его обрабатывать, беседовать с ним обо мне; но это вряд ли поможет. Будут перекладывания с места на место, недопуски в секцию в одежде–обуви, выкидывания ботинок, телогрейки, сумок, выгоны на все проверки строго за полчаса... В общем–то, ничего мне эта падаль сделать не может, бить – вряд ли осмелится; но вещи мои будут страдать немилосердно.
“Заказывают” и “заказывают” на этап, практически через день. СДиПовцы уезжают, их шконки освобождаются...
Весна, солнце, капель, а у меня тошно на душе и стоит комом в горле отвращение ко всему, к миру и к людям, ко всей этой дурацкой жизни. Год с лишним еще до освобождения, – а меня все сильнее мучает эта мысль: зачем мне освобождаться, что я там буду делать, на воле? Да, там будет куда лучше в смысле чисто бытовом, да в плане личной свободы – пиши, звони кому хочешь, выходи из дома когда угодно и иди куда пожелаешь... Но и только. Тут–то я, по крайней мере, знаю, что вокруг меня – подонки, отребье, глубоко враждебная мне по своему духу и ценностям биомасса. “Запах стаи, заполонившей мир”, – вот что здесь, в полную силу. А на воле будут милейшие люди, близкие, очень мне сочувствующие, называющие себя друзьями – но пользы от них не будет никакой, все они погружены без остатка в личную жизнь, в работу, быт, семью, у всех дети, и никто не хочет всем этим рисковать, наживать себе неприятности, попадать вот так, как попал не 5 лет я... Вот как Миша Агафонов, например, обзаведшийся за эти годы большой семьей – и глубокой апатией в общественных вопросах, служащей ему оправданием для того, чтобы ничего уже не делать, как делал он еще в пору нашего знакомства. Все равно, мол, без толку... Спасибо еще, ко мне ездит, матери помогает, – как раз вот завтра должны они прибыть на короткую свиданку, сегодня вечером выезжают.
...А меня ждет пустота, одиночество и вольное, но бессмысленное существование на воле, дома. в комфортных условиях московской квартиры – после 5 лет камер и бараков...
28.2.10. 8–46
Последний день зимы. Кончилась наконец–то эта страшная, безумная, чудовищная зима 2009/10 годов, навеки памятная...
Вчера была короткая свиданка с матерью и Агафоновым. Все прошло хорошо, только ждали мы, пока заведут, до 10 часов – в это время как раз уезжал очередной этап “второходов”, их шмонали и грузили за вахтой, и, конечно, не могло быть и речи, чтобы нас – толпу в 10 человек на свиданку – повели мимо их толпы, дали бы соприкоснуться. Было не холодно, но ноги у меня за час стояния у вахты замерзли просто ужасно. Да потом, в конце, когда мои уже ушли (их к часу дня ждало уже такси до Шахуньи) – чудовищно долго еще принимали у оставшихся передачи, грузя в чей–то недовес часть чужой передачи, которую не “подписал” заранее Макаревич, переливая сгущенку из огромных “бай зеров” в целлофановые пакеты, разбираясь с какими–то грузами на “общее” – их просто попросили, как обычно бывает, захватить, и ни женщина, сдававшая их, ни парень, к которому она приехала, не имели понятия, ЧТО в них. Тянулась эта бодяга не меньше часа, так что вышли мы со свиданки только в 3–м часу. Да еще, расписываясь за передачу, увидел я новшество – отдельный листок с грозными печатями и текстом, предупреждающим родственников об ответственности по ст. 228, если что–то такое будет обнаружено в сдаваемой передаче :) – и родственники должны это подписывать, что ознакомлены.
Очень хорошо поговорили с Мишей, он рассказал мне, в частности, про кучу новых книг, которые я тут же ему и заказал. :) Вообще, общаясь с ним ли, еще с кем–то из ребят – мучительно ощущаешь, как дико отстал за эти годы от жизни, сколько появилось лиц, явлений, организаций и пр., о которых не имеешь понятия. Под конец разговор сам собой вышел на будущую работу на воле – нужна ли она в нынешних условиях отлива и реакции, и какая именно, если нужна. По крайней мере, на этот раз Миша сказал нечто обнадеживающее: что период, когда он был полностью загружен на работе (в одной фактически совмещая две) и голова вообще не работала, не мог даже ничего написать, прошел, теперь он вроде бы оживает постепенно. Что ж, посмотрим, что ждет его и меня в будущем; я так и сказал ему под самый конец: ты – один из лучших людей, какие есть (в этой стране), и если ты меня не понимаешь, то кто же вообще меня поймет?!. Мне почему–то кажется, что я смог его убедить.
Что ж, закончилась 56–я неделя до конца, ознаменованная вот этой свиданкой, осталось их 55 всего, или 385 дней. Завтра начинается весна. Говорят, что в этом году она будет ранней...
МАРТ 2010
1.3.10. 8–27
Весна...
Обстановка в бараке тяжелая, ужасная, как будто сам воздух напоен, пропитан весь этой свинцовой злобой, лютой ненавистью, звериной жестокостью отребья, всласть командующего таким же отребьем, но послабее, и остервенело грызущегося поминутно между собой. “Свинцовые мерзости дикой русской жизни”...
Забыл написать: еще накануне свиданки, вечером 26–го – иду с ужина – вдруг вижу: завхоз 11–го, как раз недавно прошедший УДО, идет куда–то мне навстречу по “большому продолу”, покуривает. Еще подумалось: куда бы это он? Прихожу в барак – и минут через 10 из “фойе” вдруг раздаются истошные вопли, вой и звуки ударов. Все сбегаются, я тоже выхожу: завхоз толстенным рулоном чего–то, типа синтетической пленки какой–то, избивает сидящего в углу на полу “обиженного” пацаненка, самого забитого и бесправного из них из всех – того самого, сволочь, который обманул меня в январе со стиркой, взял стирать вещи и отдал, соврав, что выстирал–высушил, а на самом деле и не подумал. Т.е., я уже знаю, что это за хитрая, жуликоватая мразь, и мне его, во всяком случае, не жалко. А завхоз, называя его исключительно в женском роде, орет, что, мол, сколько ты еще будешь бегать на вахту, шлюха, я тебе сейчас ноги переломаю, чтобы ты не бегала, – и бьет этой толстенной трубой целенаправленно по ногам. То ли от постоянных и так избиений, то ли по какой другой причине тот сбежал на вахту, уж не знаю, – но оттуда, видимо, просто позвонили, сказали прийти и забрать; вот туда–то он и шел, когда я после ужина его встретил. Жаловалась овечка на волка вожаку волчьей стаи... Пару дней после этого избитый заметно хромал – одну ногу завхоз таки ему повредил; да еще на морде до сих пор остались синяки.
В эти же дни, вчера–позавчера, нашла вся эта “красная” банда себе новую жертву: бывший еще до переезда сюда 2–го барака предСДиПом парень, 30 лет, бывший десантник, воевал в Чечне, был контужен, один глаз вроде не видит у него, в ухе слуховой аппарат, – все последствия контузии. Инвалид, короче; болезненный даже с виду, толстый, одноглазый, со странной такой походкой, наподобие утиной. Но мне, помню, как–то в разговоре утверждал, что ВДВ – это, мол, “гордость” (не знаю уж, чья). Оба глаза, что ли, и уж не знаю, ЧТО еще должны такие потерять, чтобы излечиться от этой “гордости” карателей, бывших и действующих. Так вот, снял его Палыч из предСДиПов, он пошел на ночную работу в столовку (кур щипать, картошку чистить и т.п.), днем спал, его и видно не было. Потом куда–то вообще пропал – и вот на днях
