сейчас; снег мокрый, рыхлый, – t° явно плюсовая. На вечерней проверке вчера по такому случаю с 7–го барака (через забор от нас; другой конец нашего же здания начали, как часто бывало и прошлой зимой, обильно кидать снежки. Отсюда вся эта веселая и задорная уголовная молодежь, конечно же, начала отвечать. Апофеозом был массовый залп снежками сразу же, как только “мусор” сосчитал нас (на эту минуту, не больше, они кидать прекратили), и мне, хотя я стоял на противоположном конце двора от забора 7–го и в битве, разумеется, не участвовал, все–таки попали снежком прямо в лицо – где–то между правой скулой и ухом.
Особых событий пока нет. Вымогательство в ларьке носило на удивление умеренный характер, – в среду 35 рублей, в пятницу (вчера) 50. Вчера там не было сока, вместо масла – только маргарин, паштета тоже не было, – так что мои собственные траты оказались невелики и позволили отдать активно вымогаемый полтинник (хоть и жалко, конечно) этим подонкам.
Слышны были слухи, что комиссия таки есть, но на 8–й зоне, недалеко отсюда. Приехала вроде бы по чьей–то жалобе и обещала к нам заехать тоже. Значит, очередных “сидорОв в каптерку!” не избежать. Самое ужасное, что источник не знал точно, – то ли она до 1–го, эта комиссия, то ли до 5–го; но в любом случае, с 27–го по утро 30–го я буду на длительной свиданке, а ОНИ, эти блатные выродки, могут уволочь в свою “каптерку” оба моих баула сами, и некому будет их остановить. Даже попросить присмотреть за вещами теперь некого, – только старый вшивый дедушка, тихий, покорный, что велели – то и делает, целый день спит (а что ему еще делать?). Приду – притащу со свиданки жратву, но еще куча вещей, в том числе одежда, запасные часы, этот дневник и пр. могут просто пропасть или попасть в лапы блатных... Всю свиданку, как и 2 месяца назад, я буду нервничать из–за этого (даже больше, чем в тот раз, – тогда не ожидалась комиссия) и не находить себе места.
Зато хоть в проходняке сейчас стало свободно и спокойно. Мразь Сапога положили в больницу, и он надеется долежать там прямо до 22 декабря и уйти домой, не заходя уже в барак. Его шконка надо мной пока пустует. Заготовщика, поселившегося на месте того долговязого быдла, ходившего по моим ногам, на 10 суток посадили в ШИЗО; на его месте тоже пока никто не спит. Вчера полублатные подонки, захватчики соседнего проходняка, вдруг заметили на его матрасе сразу несколько вшей. Результатом было немедленное распоряжение вынести на улицу не только матрас, но и сам щит (!), на котором матрас лежал. Так что, с одной стороны, теперь тут временно стало светлее, – писать, читать, готовить и искать вшей в одежде. С другой – в замкнутом сверху этим щитом пространстве было как–то уютнее, а теперь слишком часто видны в том проходняке эти наглые хари (снявшие щит), – стоит им только встать на ноги.
Вчера вечером 2 “мусора” неожиданно приперлись к нам в барак и долго лазили под всеми шконками в секции с фонариками, проверяли все баулы (в том числе и мои вытащил этот урод, который тут лазил, 2–й подошел позже). Открыли, глянули, пощупали, но ничего вытаскивать не стали. Видимо, искали бадьи и бутылки с брагой, которые эти твари точно так же прячут в клетчатые баулы и ставят под шконками. Но ничего не нашли, только забрали в “фойе” большой кипятильник – “киловаттник” без той части, где провода присоединяются к кипятильнику, – по их представлениям, все эти кустарно чиненные кипятильники и пр. пожароопасны.
Уголовная мразота из соседнего проходняка опять начала беспардонно распоряжаться, – вот только что, пока я писал, один из них велел “обиженному” вынести на улицу матрас Сапога. Но зато, правда, вернули на место щит заготовщика. Нет сомнения, что еще через некоторое время эти наглые твари доберутся и до меня...
24.11.08. 10–52
Весь день вчера снег таял, с крыш капало, было тепло и сыро. К ночи он стаял совсем, земля обнажилась. Но сегодня с утра снег выпал снова, и подморозило, – в общем, опять вернулась зима...
Понедельник, как обычно, начался с неприятностей. К 3–му упражнению зарядки явился отрядник. Я успел выскочить одним из первых и слышал, как он, войдя в “локалку”, спрашивал у долговязого моего бывшего соседа, что это такое и где остальные. На дворе в этот момент было человек 10, не больше.
Но этим проблемы не кончились. Блатные лохи оставили на виду зарядное устройство от телефона, которое он благополучно забрал. Таким образом, связь у меня опять оказалась под большим вопросом. Давно не было этой проблемы...
С утра после завтрака, по этой самой причине (как я понял), обстановка в бараке была нервная, почти истерическая, блатные орали, скандалили, слышны были постоянные крики и перебранки. Спрашивать о заряднике и о связи при таком всеобщем нервозе еще бесполезнее, чем в спокойное время; да все уже ясно и так.
Твари–соседи, устроившие у себя в проходняке переговорный пункт, всю ночь жгли свет и “базарили” со своими бабами на воле. Кстати сказать, из этих разговоров стало ясно, что их бабы не только матерятся так же, как и они сами, и считают разговор сплошным матом нормальным явлением, – но они еще и пьют ничуть не меньше своих мужиков” (пацанов 20–22 лет). По телефону эти алкаши, жрущие здесь литрами брагу и в разговорах мечтающие только о выпивке, уговаривают своих “жен и подруг” бросить пить!.. Все это было бы смешно, когда бы мне не приходилось годами жить среди них под одной крышей и бок о бок с ними.
Приезжает через 2 дня мать, но даже радость от предстоящего 3–хдневного свидания с ней омрачена тяжкими предчувствиями того, что можно найти, вернувшись оттуда после этих 3–х дней. От простого оттаскивания всех баулов в каптерку – через их разграбление – до обнаружения дневника и стихов... Да, тут вся суть “наказания” – именно в этой бешеной нервотрепке, по крайней мере, для меня. Пока все это кончится – хоть 3 дня свиданки, хоть 5 лет сроку – от неизвестности и жутких предчувствий ты изведешься так, что уже не будешь хотеть ничего, и отходить придется долго...
Какие все–таки они бесцеремонные хамы, наглецы и мразь!.. На днях я вдруг обнаружил, что сосед с другой стороны, старый алкаш и ворюга, стал вешать свои носки на мою шконку. Т.к. особо вешать там некуда, он их просто засовывает концами мне под матрас, и они висят оттуда. Обнаружив в 1–й раз, я даже не понял сперва, что это такое и чье оно. Естественно, что этот ... (человеком его назвать не могу, язык не поворачивается) даже не подумал сказать мне об этом, тем паче спросить разрешения. Хотя почему бы ему просто не вешать свои носки на СВОЮ шконку? Нет, – он молча, спокойно, уверенно вешает их день за днем на мою, как будто так и надо...
Я задумался тут, напряг фантазию, – прямо–таки гегелевская триада получается! Я боролся с этим проклятым государством как мог, не жалея сил, за его полное уничтожение, – это тезис. ОНИ меня за это посадили на 5 лет, – это антитезис. Каков же синтез? Видимо, он в том, что, отсидев этот срок и вернувшись (если, конечно, мне это суждено), я поднимусь на какую–то качественно новую ступень, возможности и горизонты мои расширятся, и эта борьба тоже вступит в новую, более высокую стадию, тоже поднимется на более серьезный уровень. Другого вывода из всего произошедшего со мной я не вижу.
16–03
Вернулся с обеда довольно поздно, многие уже были в бараке. И вдруг, чуть ли не с самого порога, вижу: эти твари опять вереницей тащат свои “сидорА” в каптерку, распахнутую настежь! Чрезвычайно зловещая картина! И, главное, никто не говорит, в чем дело, что случилось. Прокурор? Комиссия? Что–то еще? Черт их разберет, но не говорят, а я не спрашиваю. Сижу, жду. Все тихо, спокойно. Тут как раз дозвонился Карамьян, впервые за очень долгий период (говорит, никак не мог дозвониться, и это весьма правдоподобно по здешним условиям). Его было очень плохо слышно, все время прерывалось, а у меня нервы были на таком взводе, что совсем не до этого разговора было...
Сижу, жду, считаю время до ужина. Вечером, после пяти, уже можно никого не ждать. И вдруг меня осеняет, чтО это могло быть, из–за чего вдруг понесли баулы. Не так давно, когда их тоже выносили, уже после отбоя, в предвкушении ночного обхода Заводчикова, – не в понедельник ли прошлый это было? И не ожидается ли сегодня ночью такой же обход (в тот раз, кстати, его, по–моему, не было)? Но при этом свет должен быть погашен – так что мои–то вещи он все равно хрен увидит...
30.11.08. 17–37
Ну что?! Что написать? С чего начать? Типа, пережито еще одно крупное, тяжкое испытание, и можно этим гордиться? “Если выживу – стану крепче...”? Или просто – описать (но хватит ли слов?!.) эту дикую усталость, апатию и душащее, как ком в горле, омерзение ко всему и всем?..
Была длительная свиданка с матерью, с 27–го по 29–е, сегодня утром я с нее вышел. А до свиданки был шмон” – да–да, шмон, первый за долгое время (с весны, кажись) и – уже по каким–то новым
