Глава 31
Свидетельствует помощник галантерейщика
— Я смотрю на это так, — произнес суперинтендант Глейшер. — Если этот Брайт — Моркам, а миссис Моркам — в сговоре с Велдоном, тогда Велдон и Брайт — назовем его пока так — тоже находятся в сговоре.
— Сомнительно, — проговорил Уимси. — Однако если вы считаете, что это отождествление предполагает биографию кого-то титулованного, то вы ошибаетесь. Все это годится лишь для того, чтобы наши выводы лопнули как мыльный пузырь.
— Да, милорд, это дело сомнительное, однако в нем имеется кое-какая зацепка. Тем не менее, ведь помогает каждая мелочь, а на этот раз у нас больше чем мелочь, чтобы проявить настойчивость. А не продолжить ли нам оттуда, где мы остановились? Если Брайт это Моркам, то он — не парикмахер; следовательно, у него не было оснований для покупки бритвы; и следовательно, его рассказ об этой бритве — полное очковтирательство, как, собственно, мы и считали все время; следовательно, говоря человеческим языком, нет никаких сомнений в том, что Поль Алексис не совершал самоубийства, а был просто-напросто убит.
— Верно, — сказал Уимси, — и поскольку мы потратили огромное количество времени носясь с мыслью, что это было убийство, то неплохо бы убедиться, что это предположение возможно оказалось правильным.
— Вот именно. Ну, а теперь, если Велдон и Моркам заодно, то вероятно, что мотив для убийства как раз тот, о чем мы и думали — а именно, овладеть деньгами миссис Велдон. Правильно?
— Вполне возможно, — согласился Уимси.
— Тогда какое отношение имеют ко всему этому большевики? — настойчиво спросил инспектор Умпелти.
— Очень большое, — ответил Уимси. — Смотрите: я хочу предложить вам еще два отождествления. Первое: я предполагаю, что Моркамом был тот бородатый приятель, который приезжал к Велдону и останавливался у него на ферме «Четыре Дороги» в конце февраля. И второе: я предполагаю, что Моркамом был тот бородатый джентльмен, который обращался к мистеру Сэлливану с Вардоур-стрит, попросив у него фотографию девушки русского типа. Интересно, что театрально развитый мозг мистера Хоррока сразу ассоциировал его с Ричардом III.
Инспектор Умпелти выглядел озадаченным, но тут суперинтендант шлепнул ладонью по столу.
— Горбун! — воскликнул он.
— Да, — однако в настоящее время Ричарда III редко играют настоящие горбуны. Незначительный намек на сгорбленность — вот, что обычно вам преподносят, как раз ту едва заметную сутулость, которая есть у Моркама.
— Конечно, это достаточно очевидно. Теперь мы знаем о бороде. Ну, а зачем же тогда фотографии?
— Давайте попробуем выстроить всю эту историю в правильном порядке, насколько мы можем, — предложил Уимси. — Вот Велдон, который по уши в долгах и извлекает у матери деньги на свои спекуляции. Очень хорошо. Теперь, в начале этого года миссис Велдон приезжает в Уилверкомб и начинает проявлять огромный интерес к Полю Алексису. В феврале она окончательно объявляет, что намеревается выйти замуж за Алексиса и, кроме того, она достаточно глупа, чтобы согласиться на то, что когда выйдет за него замуж, оставит ему все свои деньги. Почти сразу же после этого заявления приезжает Моркам и останавливается у Велдона на ферме. В течение недели или двух к Алексису начинают приходить необычные зашифрованные письма с иностранными штемпелями.
— Это довольно ясно.
— Итак, Алексис постоянно намекаем людям, что в его происхождении существует какая-то загадка. Воображает, что он — благородного русского происхождения. По-моему, первое письмо…
— Минуточку, милорд. Как вы думаете, кто писал эти письма?
— Я ДУМАЮ, что их писал Моркам, и просил какого-то знакомого высылать их из Варшавы. По-моему, Моркам — мозг заговора. Он пишет свое первое письмо, вне всякого сомнения на английском, намекая на монархическую деятельность в России и на грандиозные перспективы для Поля Алексиса, если тому удастся доказать свое царственное происхождение — но, конечно, пока соблюдая строжайшую секретность.
— Зачем эта секретность?
— Чтобы сохранять романтическую атмосферу. Алексис, бедняга, заглатывает эту наживку целиком и полностью. Он незамедлительно отвечает на письмо, рассказывая так называемому Борису все, что ему известно или вернее все, что он воображает о себе. Разумеется, впредь используется шифр, чтобы держать Алексиса в надлежащем состоянии духа и дать ему, если можно так выразиться, красивую игрушку для игры. Затем из маленьких частичек фамильных традиций, которыми Алексис постоянно снабжается, «Борис», то есть Моркам, выстраивает подходящую генеалогическую фантазию, чтобы подогнать ее к этой дате и наметить хитроумный заговор, чтобы устроить Алексису разрыв с миссис Велдон на почве чтения книг по русской истории, и любезно помочь убийце заманить жертву в капкан. В конце концов Борис пишет ему, что заговор почти готов. Он сообщает этот факт, чтобы произвести должный эффект, и как раз тогда, когда мы обнаруживаем, что Алексис позволяет себе многозначительные намеки и пророчества о своем грядущем апофеозе.
— Минуточку, — перебил Глейшер. — Я бы предположил, что самый простой способ для Моркама заставить Алексиса порвать с миссис Велдон и сообщить ей, что он должен отправиться в Россию, чтобы стать царем. Наверное, это была цель всего заговора, и без всякого устранения этого несчастного маленького нытика.
— Вряд ли, — сказал Уимси. — Воображаю, какая была бы реакция миссис Велдон на подобное сообщение! Да, услышав такое, ее обуяло бы романтическое настроение и она начала бы передавать Алексису огромные суммы денег, например, чтобы поддержать военную казну империи, а такое едва ли понравилось бы господам Велдону и Моркаму. Далее, если Алексис разорвал бы помолвку, а они надеялись на это, что произошло бы дальше? Не могли же они всю оставшуюся жизнь продолжать переписываться с Алексисом шифрованными письмами о воображаемых заговорах. Когда-нибудь, в один прекрасный день Алексис пробудился бы от осознания того факта, что этот заговор никогда не осуществится. Он рассказал бы об этом миссис Велдон, и по всей вероятности тут же восстановилось бы СТАТУС КВО. К тому же эта леди рано или поздно могла проговориться кому-либо, а этим господам не нужно было лишних разговоров. Имеется ее жених, непризнанный царь всея Руси. Гм! Нет, самый безопасный способ — это внушить Алексису держать все в абсолютном секрете, а потом уже, когда наступит время, они могли бы окончательно его уничтожить.
— М-да… понимаю.
— Теперь перейдем к Лейле Гарланд. Не думаю, что есть какие-нибудь сомнения в том, что Алексис намеренно отправил ее к этому самодовольному молодому другу де Сото — хотя, естественно, ни де Сото, ни она ни на секунду не допускали такую вероятность. По-моему, очень верно сказал Антуан, наверное, в таких делах он — наблюдатель со значительным опытом. Лейла для наших приятелей могла бы стать очень опасной, если бы ей позволили узнать что-либо об этом мнимом заговоре. Она могла бы проговориться, а как я уже сказал, они не хотели этого. Нам нужно помнить, что основная цель — инсценировать самоубийство. А молодые императоры с точки зрения руководителей успешных революций не совершают убийств. Рассказать Лейле о заговоре было равнозначно поведать тайну всему миру; следовательно, от Лейлы нужно было избавиться, ибо, если бы она оставалась в близком контакте с Алексисом, то, безусловно, обратила внимание на происходящее.
— Звучит так, словно молодой Алексис все-таки был негодяем, — заметил инспектор Умпелти. — Сначала он оставляет свою девушку. Затем он соблазняет бедную старую миссис Велдон, притворяясь, что женится на ней, а сам и не собирается исполнить своего обещания.
— Нет, — возразил Уимси. — Вы не принимаете во внимание, что принц в изгнании может иметь нерегулярные любовные привязанности, однако когда к нему приходит призыв занять свое императорское
