Лихорадка грез

Карен Мари Монинг ЛИХОРАДКА ГРЕЗ

Когда я училась в старших классах, я ненавидела стихотворение Сильвии Плат[1],в котором она рассказывает о самом дне жизни, о том, что ей известно, каково оно, и что все остальные боятся это узнать. Все, кроме нее, потому что она побывала на этом самом дне.

Я до сих пор ненавижу этот стишок.

Но теперь я его понимаю.

Из дневника Мак

Пролог

Мак. 11:18. 1 ноября.

Смерть. Мор. Голод.

Они вокруг меня, мои возлюбленные, вселяющие ужас принцы Невидимых.

Кто бы мог подумать, что гибель может быть так прекрасна? Так соблазнительна. Всепоглощающа.

Мой четвертый возлюбленный… Война? Он обращается со мной так нежно. Какая ирония для того, кто несет в себе Хаос, вносит Бедствие и творит Безумие, ведь это то, чем он является. Как бы я ни старалась, я не могу увидеть его лицо. Почему он прячется? Пылающими руками он проводит по моей коже. Я вся горю, моя кожа покрывается волдырями. Мои кости плавятся от такого сексуального накала, что ни одно человеческое существо не сможет вынести. Жажда пожирает меня изнутри. Я выгибаю спину и с пересохшим горлом и потрескавшимися губами молю их о большем. Он заполняет собой мое тело и одним глотком утоляет эту жажду. Жидкость проливается мне на язык, попадая в горло. Я бьюсь в судорогах. Он двигается во мне. Я успеваю мельком увидеть его кожу, мускулы и часть татуировки. Но только не его лицо. Он пугает меня, тот, что прячет свое лицо.

Невдалеке кто-то выкрикивает приказы. Я много чего слышу, но ничего не понимаю. Я знаю, что я в руках врага. А еще знаю, что скоро не буду помнить даже и этого. Я буду При-йя – той, кто попадает в наркотическую зависимость от секса с эльфами, и я стану верить, что для меня не существует другого места и ничего другого, где и кем я хотела бы быть.

Если бы я мыслила достаточно связно, чтобы сформулировать предложение, то сказала бы вам, что привыкла думать, будто жизнь складывается определенным образом. Люди рождаются, а затем идут в … как люди это называют? Я наряжалась туда каждый день. Там были мальчики. Много симпатичных мальчиков. Я думала, что весь мир вращается вокруг них.

Его язык был у меня во рту, это рвет мою душу на части. Помогитемнекто- нибудьпожалуйстапомогитемнезаставьтеегоостановитьсязаставьтеихуйти.

Школа, вот то слово, что я ищу. После этого ты находишь работу. Выходишь замуж. У тебя будут… как они называются? У эльфов их не может быть. Не понимаю их. Драгоценные маленькие жизни. Младенцы! Если все сложится удачно, вы проживете полную и счастливую жизнь и состаритесь вместе с тем, кого любите. А затем в гроб. Деревянный, покрытый лаком. Я плачу. Сестра? Больно! Воспоминания причиняют боль! Оставьте меня!

Они в моем чреве. Они хотят мое сердце. Хотят узнать, что там внутри. Познать то, чего сами не могут почувствовать. Холодно. Как пламя может быть таким холодным?

Сосредоточься, Мак. Это важно. Найди слова. Дыши глубже. Не думай о том, что происходит с тобой в данную минуту. Видеть. Служить. Защищать. Другие в опасности. Так много уже умерло. Нельзя, чтобы они умерли просто так. Подумай о Дэни. Она как ты, где-то глубоко внутри, за этим подростковым позерством – большие пальцы заткнуты за пояс, подбоченилась, смотрит пронизывающим взглядом.

Я получаю оргазм за оргазмом. Я становлюсь оргазмом. Удовольствие – боль! Какое острое ощущение! Мой разум слабеет, душа рвется на части, чем больше они заполняют меня, тем больше пустота внутри. Он скользит и скользит, но, прежде чем наступит конец, прежде чем все будет кончено, у меня будет ненавистный миг прозрения, и я увижу все это…

Все, во что я верила насчет себя и жизни, я узнала из современных СМИ, не подвергая сомнению ничего из этого. Если бы я не знала, как вести себя в той или иной ситуации, я бы вспомнила фильм или телешоу с подобным сюжетом, которое когда-то смотрела, и повторила бы то, что делают актеры. Я как губка впитывала информацию из окружающей среды и превратилась в продукт этого мира.

Не думаю, что я хоть раз глядела на небо и задавалась вопросом, а есть ли другая разумная жизнь во вселенной, кроме человеческой расы. Знаю, я никогда не смотрела на землю под ногами и не задумывалась о собственной смертности. Я беспечно проводила время, наслаждаясь днями, наполненными ароматом магнолий. Слепая, словно мотылек, я не замечала никого и ничего, кроме парней, моды, власти, секса – всего того, что делало меня счастливой именно в тот момент.

Но так бы я исповедалась, если бы могла говорить, а я не могу. Мне стыдно. Мне так стыдно!

Кто ты, мать твою? Кто-то недавно уже спрашивал меня об этом, но его имя ускользает от меня. Тот, кто пугает меня. Возбуждает меня.

Но жизнь устроена вовсе не так.

Все происходит молниеносно. Так стремительно, что даже не осознаешь эти страшные моменты, пока уже не будет слишком поздно и ты уже Вилли Койот[2], которого паровой каток раскатал, как блинчик, жертва своих собственных коварных планов. Смерть сестры, оставившей в наследство нагромождение из лжи. И совсем нежеланное наследство древней крови. Невыполнимая миссия. Книга, которая на самом деле является зверем и обладает огромной силой, и тот, в чьи руки она попадет, решит судьбу нашего мира. Может быть, всех миров.

Глупая ши-видящая, уверенная в том, что все было так, как и должно быть.

Здесь и сейчас, а не на шоссе из мультфильма, где меня собьют, а затем я встану и исцелюсь волшебным образом, на холодном каменном полу церкви, обнаженная, в забытье, окруженная смертельно сексуальными эльфами, я чувствую, как мое самое сильное оружие, то, что я поклялась никогда не утратить вновь – надежда – исчезает. Моего копья давно уже нет. Моя воля…

Воля? Что такое воля? Разве я знаю это слово? Знала ли когда-то?

Он. Он здесь. Тот, кто убил Алину. Пожалуйста, пожалуйста, не позволяйте ему прикоснуться ко мне.

Он касается меня? Он и есть четвертый? Почему он прячет свое лицо?

Теперь, когда стены начали разрушаться и пали окончательно, вот вопрос, который имеет значение. Кто ты?

От меня несет сексом и их ароматом – темным, одурманивающе пряным. У меня нет ощущения пространства и времени. Они внутри меня, я не могу избавиться от них. Как же я могла быть такой дурой и верить в то, что в последний момент, когда мой мир рухнет, примчится рыцарь в сияющих доспехах и на белом коне, или приедет кто-то темный и уверенный в себе на пугающе бесшумном Харлее, или во вспышке золотого сияния появится тот, кто откликнется на зов своего имени у меня на языке, и спасет меня. Я что, была воспитана на… сказках?

Ничего подобного. Этими сказками мы должны были наставлять наших дочерей. Несколько тысячелетий назад мы так и делали. Но стали неосторожными и самодовольными, и, когда Старейшие, казалось, умиротворились, мы позволили себе забыть старые уроки. Мы наслаждались удобством современных технологий и забыли самый важный вопрос.

Кто ты, мать твою?

Здесь на полу, кончая раз за разом (последнее «Ура» МакКайлы Лейн) – я осознала, что ответ на этот