Лихорадка грез

Я потихоньку двинулась вперед. Когда до входной двери оставалось с дюжину шагов, вдруг из ничего возникло зеркало и повисло в воздухе передо мной. Я вздрогнула от неожиданности. Зеркала больше не были для меня обычными вещами. С ночи, когда я посмотрела в Зеркало, которое Бэрронс хранит в своем кабинете в BB&B, и увидела внутри него перемещающиеся деформированные темные создания, взгляд на свое собственное отражение выбивал меня из колеи, как будто все зеркала стали подозрительными, и что-то темное и ужасное может материализоваться в любой момент за моей спиной.

– Это на тот случай, если ты надумаешь показаться, – предупредил появившийся сзади В’лейн.

Я посмотрела на себя.

В тот миг, когда я увидела наш дом, я мысленно вернулась к той фигуристой симпатичной девушке, которая стремительно сбегала вниз к дорожке перед домом, чтобы усесться за руль автомобиля. Развевающиеся длинные светлые волосы, короткая белая юбка, демонстрирующая безупречные загорелые ноги (когда я в последний раз их брила?), ухоженные и тщательно накрашенные ногти на руках и ногах, подобранные по цвету сумочка и обувь, украшения в тему.

Я всмотрелась в себя сегодняшнюю.

Я выглядела дикой женщиной, с головы до ног затянутой в черную кожу. В клубке моих темных как ночь завитков застряла липкая зеленая масса. Я была испачкана отвратительно пахнущими жидкими останками Невидимых. Мои ногти были обломаны по самый корень, и на мне был рюкзак, заполненный фонариками и боеприпасами, на голову был надет видавший виды велосипедный шлем, и я имела при себе полуавтоматическое оружие. В’лейн убедил меня.

– Убери его отсюда, – сухо сказала я.

Зеркало исчезло.

Я уже не принадлежала этому месту. Мое присутствие не могло принести сюда ничего хорошего. Конечно, я могла бы попросить В’лейна принарядить и отчистить меня с помощью чар и зайти в гости, но что бы я сказала? Чего бы я добилась? И не будет ли каждая минута, которую я здесь провожу, потенциальной возможностью привлечь ненужное внимание к моим родителям?

После всего, через что я прошла, после всего, что я видела, я пока еще не могла вернуться домой.

Там, рядом, целый мир в беде. А мои мама и папа в безопасности. Я ощутила внезапный прилив благодарности к В’лейну и повернулась к нему.

– Спасибо, – сказала я. – То, что ты оберегаешь их, для меня очень многое значит.

Он улыбнулся, и я подумала, что это была первая настоящая улыбка, которую я когда-либо видела на его лице. Она была ослепительна.

– Пожалуйста, МакКайла. Так мы отправляемся? – он протянул руку.

Я бы взялась за нее, мне даже следовало это сделать, но как раз в этот момент я услышала голоса.

Наклонив голову, я прислушалась. Мое сердце сжалось. Это были мама и папа. Они были на отделенной ширмой веранде, которая выходила к бассейну в задней части нашего дома. Густой кустарник с каждой стороны отгораживал нас от наших соседей.

Я могла спрятаться среди веток падуба[29] и, скрытая от их взора, мельком их увидеть. Мне было необходимо увидеть их хотя бы на мгновение.

Я стащила свой МакНимб, сбросила рюкзак и оружие.

– Одну минуту, – прошептала я. – Оставайся здесь. Я вернусь.

– Я считаю, что это неблагоразумно.

– Это не твое решение. Отстань.

Я скользнула в тень рядом с домом.

– Мы говорим об этом снова и снова, Рейни, – сказал отец.

Я тихо втиснулась между веток и жадно уставилась на них.

Мама и папа сидели в белых плетеных креслах на веранде. Мама потягивала вино, а папа сжимал в руках стакан с бурбоном[30]. Надеюсь, он не пил слишком много. После смерти Алины были тяжелые времена, когда он затуманивал себя алкоголем слишком часто, что меня крайне беспокоило. Отец не был пьяницей, он – трудяга. Но убийство Алины выбило нас всех из колеи. Я с жадностью вглядывалась в лицо моей мамы. Ее глаза были ясными, а лицо мягко очерчено и красиво как никогда. Мое сердце было переполнено эмоциями. Я жаждала прикоснуться к ней, крепко обнять их обоих. Папа выглядел здоровым и статным, как всегда, но в его волосах было больше седины, чем я помнила.

– Я знаю, что сейчас везде опасно, – сказала моя мама. – Но я не могу выносить эту неизвестность! Если бы я только точно знала, что она жива.

– Бэрронс сказал, что жива. Ты была здесь, когда он звонил.

Бэрронс звонил моим родителям? Когда? Каким образом работал его телефон? Черт возьми, мне нужен его оператор сотовой связи!

– Я ни капли не доверяю этому человеку.

И я тоже, мама. И я спала с ним. Мое лицо вспыхнуло. Секс и мама – две мысли, которые вместе не чувствовали себя уютно в моей голове.

– Мы должны поехать в Дублин, Джек.

Я направила в сторону мамы тысячу молчаливых «нет».

Отец вздохнул:

– Я пытался вернуться. Помнишь?

Я моргнула. Он пытался? Когда? Что случилось?

Мама ухватилась за это:

– Вот именно, Джек. Ты полагаешь, что этот мужчина загипнотизировал тебя, установил блоки в твоем разуме, которые помешали тебе привезти ее домой, вынудил тебя уехать и каким-то образом помешал тебе вернуться – ведь ты не мог даже сесть на самолет, потому что тебя тошнило, но как только ты покидал аэропорт, с тобой было все в порядке. Три раза ты пытался улететь! Несмотря на это ты веришь его словам, что с нашей дочерью все в порядке?

Я чуть не упала. Мой отец знал, что Бэрронс сделал с ним что-то такое и на самом деле поверил, что это возможно? Папа не верил во все эти штучки. Это он научил меня крайнему неприятию всего паранормального. И они с мамой спокойно потягивают свои напитки, обсуждая эту фигню?

– Мы не можем поехать сейчас. Ты слышала, что рассказали разведчики офицеру Дитону. Эльфийская реальность смешалась с нашей. Несколько самолетов, которые оторвались от земли, либо горящими падали вниз, либо исчезали.

– Как насчет того, чтобы заказать частный самолет?

– Какая польза будет от того, что мы погибнем, пытаясь до нее добраться?

– Мы должны что-то делать, Джек! Мне необходимо знать, что она жива. Нет, мне требуется больше, чем это. Мы должны сказать ей. Тебе следовало сказать ей это тогда, когда ты был там, когда у тебя была такая возможность.

Сказать мне что? Я придвинулась еще ближе вглубь кустов и вся обратилась в слух.

Отец потер глаза. Глядя на его лицо, я могла бы сказать, что этот разговор у них с мамой продолжается очень давно.

– Мы обещали, что никогда не будем говорить об этом.

От досады я почти втоптала кусты в землю. Говорить о чем?

– Мы давали и другие обещания, которые затем нарушили, – сказала многозначительно мама. – С этого как раз и началась вся эта история.

– Что, по-твоему, я должен был ей сказать, Рейни?

– Правду.

Ну, давай же, папа, скажи это.

– А что есть правда? Правда для одного человека – для другого…

– Не изображай передо мной адвоката, Джек. Я не судья, и это не твоя вступительная речь, – сухо