билет, точно такого же цвета, что и тот, который был найден у трупа Ривьеры.
— Иди в свою комнату и почитай книгу, — приказала Вирджинии синьора Табуссо.
Должно быть, она очень рассердилась. Но вот за что? Может, ей не понравилось, что этот комиссар — такой симпатичный, с красивыми усами — взял и положил парик на стол, когда они спустились вниз. Инес, как только вернулась со вторым комиссаром, тоже очень вежливым и симпатичным, сразу заметила картонку, а на нее посмотрела так грозно, так грозно!
Вирджинии не хотелось оставаться одной, и она робко запротестовала.
— Инес, но ведь я… — со всхлипом сказала она.
Инес сидела в дедовском кресле, а оба синьора из полиции стояли с ней рядом. Комиссар с усами открыл жалюзи, и теперь вся гостиная была залита солнцем. А от слишком яркого света ковры выгорают. Пальмира об этом не раз ей напоминала. Но сегодня Пальмиры не было дома. (Выходные дни она проводила у дочки, которая замужем за дорожным полицейским — красивый мужчина, она однажды видела, как он регулировал уличное движение на перекрестке.) Раньше семи вечера Пальмира точно не вернется. Нет, я не хочу оставаться одна…
— Я не хочу оставаться одна, — захныкала Вирджиния.
— Иди в сад, поиграй в мяч с Чином.
Инес хочет ее спровадить. Она никогда ничего ей не говорит, всеми неприятными делами занимается сама: налогами, жалобами, переговорами с адвокатами… Но ей, оттого что она всегда в неведенье и ничем не может помочь Инес, бывает только хуже. Неужели Инес этого не понимает?!
— Вирджиния, мне нужно поговорить с этими господами.
— Почему бы вам не показать луг тому синьору, который стоит внизу у вишни? — сказал красивый комиссар без усов.
Луг… Конечно, это как-то связано с лугом, на котором хозяйничают эти ужасные, развратные женщины и валяется в траве всякая гадость. Все и началось с той ночи, когда она вышла прогуляться по лугу и пошла к площадке для игры в шары. И вдруг снизу появилась мегера, ведьма, которая взбиралась по холму. В руке у нее была труба, и сама она в свете автомобильных фар была такая страшная, такая страшная! Убийца… убийца… с черными подведенными глазами, ярко-красным мясистым ртом и львиной гривой белокурых волос.
Внезапно пол у нее под ногами качнулся, в глазах потемнело. Но видение оставалось ярким, ужасным, неизгладимым.
О святая дева Мария! — подумала Вирджиния, хватаясь рукой за пианино. Нет, нет, этого не может быть, это неправда…
— Что с тобой, Вирджиния? Тебе плохо?
— Нет-нет, я иду, иду, сейчас, сию минуту…
Она не хотела смотреть на Инес,
Сантамария и Де Пальма переглянулись: нет, синьора Табуссо не из тех женщин, которые испугаются допроса в полиции. Наоборот, попав во «вражеское окружение», синьора Табуссо станет еще воинственнее. Если в ее оборонительной линии есть слабые места — а они наверняка есть, — отыскать их будет легче здесь, где синьора Табуссо уверена в своей неуязвимости. Пусть так и думает.
Слабое место чутьем опытного полицейского нашел Де Пальма. Едва Вирджиния закрыла за собой дверь, он сказал:
— Моя двоюродная сестра тоже немного того, — и покрутил указательным пальцем у виска. — Пока кто-то их опекает, все идет как нельзя лучше. Но стоит им оказаться хоть ненадолго одним, как все идет прахом.
Нередко интуиция полицейского сродни интуиции законченного подлеца, подумал Сантамария.
— Моя сестра не разбирается в делах, ни черта в них не смыслит, — прорычала синьора Табуссо. — Но это не означает… не вижу ничего такого…
Она побагровела, оскорбленная Де Пальмой, который намекнул ей на возможные неприятные последствия. А она, видно, совсем упустила их из виду.
— Но я вовсе не утверждаю, что ваша сестра слабоумная, — возразил Де Пальма. — Тем более что тут, — он с жестокой улыбкой дотронулся до кармана пиджака, — лежит ордер и на нее. Мы многого ждем от ее показаний.
— Какой еще ордер?
— Увы, нам придется отвезти в полицию и синьорину Вирджинию, — сказал Де Пальма. — Для оказания ею помощи в расследовании, как мы это называем. Мы уверены, что она расскажет нам много интересного.
Синьора Табуссо, подобно Де Пальме, тоже покрутила указательным пальцем у виска.
— Интересно, кто здесь слабоумный! Что вам сможет рассказать Вирджиния?
— О, многое, — сказал Де Пальма, приглаживая волосы. — Уж мы найдем способ ее убедить быть с нами откровенной.
Синьора Табуссо вскинула на него глаза, в них был невольный страх.
— Не пытайтесь меня запугать, сейчас не времена немецкой оккупации. Есть законы, адвокаты…
— Ах да, я совсем забыл про адвокатов! — воскликнул Де Пальма. — Не хотите ли вы позвонить своему адвокату? Попросить его приехать?
Синьора Табуссо в ответ лишь пожала плечами.
— Верно, я и не подумал, сегодня воскресенье, — сказал Де Пальма. — Он ведь мог куда-нибудь уехать… У него, конечно же, прекрасная вилла в горах, а может быть, на берегу Лаго Маджоре. У этих знатоков юриспруденции куча денег, — со вздохом добавил он.
Он сел прямо напротив синьоры Табуссо, взял свернутый в трубку рулон и стал постукивать им по картонке для шляп, а Сантамария не мог ему знаком дать понять, что положил в картонку и черную сумку.
— А вот Гарроне не удалось завоевать себе место под солнцем, — сказал Сантамария. — Стать уважаемым профессионалом.
— Но он чуть было не преуспел в этом, — добавил Де Пальма. — Он нашел «Ле буне пере»… бедняга. И тоже мог стать солидным архитектором. — Он покачал головой. — Да, жаль его. Вы, синьора, знали архитектора Гарроне?
Вызов был брошен. В таких случаях у «подозреваемого» было два пути: либо возмутиться, начать все отрицать, бурно протестовать (но при этом его терзала мысль, что полиции уже все известно), либо отвечать уклончиво, неопределенно, а то и просто молчать.
Синьора Табуссо, поборов ярость, избрала второй путь.
Умная женщина, подумал Сантамария.
— Ну, как хотите, — сказал Де Пальма, прождав с полминуты. — Но я тоже профессионал и должен вас предупредить: все эти трюки с полицией не проходят. Вы можете молчать как рыба, сколько вам вздумается, или во всем признаться, или же рассказать совершенно невероятную, лживую историю и затем, подписывая протокол допроса, от всего отказаться… Нам это безразлично, поверьте мне на слово, потому что все тузы в наших руках.
— Какие тузы, о чем это вы? — сказала синьора Табуссо.
Но ей не удалось изобразить неподдельное изумление. Впрочем, и возмущения в голосе тоже не прозвучало. Скорее всего, ей, как женщине трезвой, захотелось узнать, что же все-таки известно полиции, подумал Сантамария.
— Для начала нам известно, что вы собирались продать по частям свой «луг». Превосходная идея, и это было бы весьма выгодное дельце — в наши дни жить только на ренту становится все труднее.
— Вы сдаете несколько квартир и еще имеете дом на виа Барбару, который приносит вам не прибыль, а одни неприятности, — с улыбкой добавил Сантамария. — Мне об этом только что рассказала Вирджиния.
