Самое время для любви

в будущее, тот, который твердо гарантирует, что я никогда не стану тобой. Даже через семь лет. Хотя не уверен, что смогу смириться с осознанием того, что я не совсем тот человек, которого любит Мэгги. И вряд ли справлюсь с тем, что она всегда будет скорбеть о потере мужчины, которым мне никогда не стать.

– Ты неправ, – заспорил Чак. – Если Мэгги любит меня, то и тебя любит тоже, ведь каждая частичка тебя здесь, у меня внутри. Остальной я, та часть, которая не ты, – это яд. И Мэг все прекрасно понимает. Понимает, что мне нечего ей дать.

Чарльз хранил молчание.

– Мы знакомы с Мэгги целых семь лет, – продолжил Чак, – но ты всего за несколько дней дал ей гораздо больше, чем я за все эти годы. Рассказал о Стиве. Рассказал о своих переживаниях. Это все, чего она когда-либо хотела. Именно полного доверия я не смог ей оказать, но ты уже расстался с прошлым. Она влюбилась в меня из-за опасности и экстрима. Но с тобой… ты укрепил ее любовь к нам… к тебе. Разве сам не видишь?

Чарльз сел на край кровати, внезапно обессилев. «Когда я в последний раз спал?»

– Зато у меня имеется существенный недочет: я не знал ее последние семь лет, – сказал он наконец. – Да я и семи дней ее не знаю.

– Двойные воспоминания, – повторил Чак. – Через них ты переживешь то же, что и я. И догонишь большую часть времени.

– Мэгги невероятна, – улыбнулся Чарльз.

– Ты должен признаться ей в любви.

– Но я не уверен, что… Мы же знакомы всего несколько дней… Покажется немного преждевременным признаваться в любви…

– Не забывай, я тоже был там, – напомнил Чак.

– В кладовке?

– Я точно помню, что ты думал. Помню, что ты чувствовал. Ты любишь ее почти так же, как и я... В свое время полюбишь еще сильнее.

Чарльз молчал.

– Ты должен признаться, малыш.

Чарльз проницательно взглянул на Чака, озаренный внезапным пониманием.

– А ты так и не признался, что ли? Поверить не могу! За все семь лет ты так и не сказал, что любишь ее?

– Даже сейчас я не могу заставить себя сказать это, – спокойно подтвердил Чак.

– По-моему, отлично можешь, – парировал Чарльз. – Просто ты идиот. Наверняка прекрасно понимаешь, что я стану лучшим человеком, чем ты, если признаюсь, но все-таки молчишь.

– Ты всегда слишком умничал ради нашего же блага, да, Чарли? – виновато улыбнулся Чак.

Оба замолчали. Затем Чак снова поерзал от боли.

– Уверен, что ты поступишь правильно. Просто прошу тебя не тянуть время. Нога болит.. сволочь этакая.

– А что насчет Стиви?

Даже сейчас, произнося эти слова, Чарльз ясно услышал голос Мэгги. После всех этих лет для тебя жизнь Стиви по-прежнему гораздо важнее, чем своя собственная. И вдруг понял, как должен поступить со Стиви. Отпустить с миром. Иначе в конечном итоге сделается Чаком – перегоревшим и побежденным, жестким и циничным. И увидит, как погибают Бойд и Мэгги.

Однако отчаянная попытка спасти Мэг не гарантирует того, что он станет мужчиной, которого она полюбит.

– Пусть земля будет ему пухом, – тихо произнес Чак. – Проведи оставшуюся жизнь, пытаясь уберечь детей, которые еще живы.

– Ты... – встал Чарльз. – Хочешь, я попрошу ее придти? Чтобы ты… с ней попрощался?

– Нет, – покачал головой Чак. – Сделай все как надо, Чарли, и ни тебе, ни мне никогда не придется прощаться с Мэгги навсегда.

Глава 13

Мэгги сидела на диване в гостиной, сквозь узкую щель в зашторенном окне наблюдая, как небо становится розовым и оранжевым.

Слышала глухой рокот голосов, слышала, как открылась и закрылась дверь в спальню, слышала, как Чарльз замер, прежде чем войти в комнату.

– Сегодня День благодарения, – сказала она, даже не повернувшись к нему лицом. – Я вдруг вспомнила. Утро Дня благодарения.

– С праздником, – совсем невесело поздравил Чарльз.

– Чарли, я тут сижу и гадаю. Чак упомянул, что познакомился с навыками выживания у своего друга - морского котика. Как его там…

– Бойд Роджерс?

– Да. Он сказал, что Бойд научил его всем хитростям после того, как Чак разработал путешествия во времени. Его жизнь тогда впервые подверглась угрозе. А ты уже обучен всем этим премудростям? Типа возвращаться по своим следам на шесть часов?

Чарльз сел напротив в одно из кресел Хармона Грегори, выглядя совершенно разбитым.

– Прости, – прервалась Мэг. – Тебе надо поспать…

– Нет, я хочу поговорить, – отмахнулся Чарльз. – Прямо-таки жажду поговорить... если ты не против.

– Да я просто умираю от желания тебя выслушать.

– Еще ребенком, – сумел улыбнуться Чарльз, – я переехал к двоюродному дяде в Нью-Йорк. Он был физиком, я тебе не рассказывал, нет?

– Нет, – отрицательно покачала головой Мэг.

– Профессор Нью-Йоркского университета. Блестящий ученый. Но вот что странно. Он был абсолютно не готов приютить у себя семилетнего мальчишку. Думаю, дядя первоначально собирался отправить меня в школу-интернат. Но потом, когда увидел, что я понимаю все, что он рассказывал о своей работе, решил оставить меня при себе. Это дало возможность… прослушать некоторые университетские курсы, когда мне исполнилось двенадцать. С другой стороны… жизнь в похожем на мавзолей доме…

– В одиночестве? – подсказала Мэгги.

– В полном, – кивнул Чарльз, откашлялся и смущенно поерзал на месте.

«Он говорит со мной. Добровольно выдает личную информацию, не заставляя вытягивать из себя ответы на элементарные вопросы». Мэгги затаила дыхание, надеясь, что Чарльз продолжит, желая хоть как-то облегчить для него эту исповедь.

Но только время избавит от смущения. Только время позволит ему убедиться, что это доверие – бесценный подарок – вполне оправданно.

Мэг осознавала, что Чарльз станет нормальным человеком, только если рискнет целиком и полностью ей открыться. Семь лет назад Чак не отважился на откровенность, и эти чудесные, едва проклюнувшиеся и такие хрупкие ростки их любви рассыпались в прах, не успев окрепнуть. И Чак за эти годы сделался холодным и замкнутым. И очень одиноким. А Мэгги влипла в замужество с каким-то идиотом.

Она посмотрела в глаза Чарльза, безмолвно умоляя использовать свой шанс и продолжить.

– В доме было так тихо, – произнес Чарльз, – что я часами мог размышлять без помех. Я прочитал все книги у дяди и пошел в публичную библиотеку за большим. Вся моя жизнь вращалась вокруг моих исследований. Я понимал, что еще многое необходимо узнать, если собираюсь развивать свои теории путешествия во времени. Я читал, ел, спал, а когда Джен, экономка моего дяди, вспоминала, что мне пора на занятия, шел в школу. Однажды – мне только что исполнилось десять – я возвращался домой, и банда учеников старших классов схватила меня и потащила в переулок. У них были ножи, и они угрожали меня