– Точно! Лучше я ее закопаю, пока он спит, – Денис спрятал тапку в шорты, тихонько взял возле навеса салатную ложку и быстро зашагал к зарослям.
– Думаешь, мы правильно поступаем? – задумчиво спросила я дочь.
– Да. Шлепанец еще ничего не доказывает, а с него и так этих стрессов достаточно, – Вероника кивнула на спавшего отчима. – Представляешь, как он будет убиваться над ним, если увидит?
– Ладно, наверное, вы правы.
Василий протяжно простонал во сне и сел, еще не открыв глаза. Потянулся, разлепил ясные очи и бессмысленно посмотрел на нас.
– Сколько времени?
– Понятия не имею. У тебя есть часы?
– Ах да. А где Денис? – Он рассеянно посмотрел по сторонам.
– Сейчас придет.
– А-а, – понимающе протянул он. – Долго я спал?
– Не знаю, целый день почти.
– Что это вы тут за лесозаготовки устроили?
– Будем плот строить, надо с острова выбираться.
– Твоя идея? – Он взглянул на меня.
– Да.
– Узнаю характер! И как успехи?
– Супер, через четыре дня планирую закончить.
– Ну-ну! – А где… – начал было Василий и вдруг осекся, вспомнив ужасные события последних суток.
– Как только доберемся до людей, сразу же пойдем в полицию, – четко сказала я.
– Ну конечно! Их найдут, вот увидишь, – заговорила с энтузиазмом Вероника.
– Да, – вяло согласился он.
Вернулся Денис. Пока они с Вероникой возились с кокосами, я накормила упиравшегося Василия.
– Ты и так отощал, хочешь довести себя до дистрофии? Не выйдет!
Ругаясь и препираясь со мной, он таки съел свою скромную порцию провизии.
Дети между тем тоже «весело» проводили время.
– Говорю же тебе, так ты его не откроешь.
– Да, а как?
– Рубить надо, с размаху!
– Дура ты набитая! Так весь сок вытечет!
– Сам дурак!
– Лучше принеси мне камень или доску потолще.
– Зачем? Мозги хочешь на место вправить?
– Не умничай! Используем как разделочную доску.
– Совсем ку-ку? Где я тебе тут камни достану?
– Не мое дело, иди в море поищи. Хоть какая-то польза от тебя будет!
– Дай сюда, я сама все сделаю!
Они дружно вцепились в один и тот же кокос, хотя рядом валялись еще четыре никому не нужных, бесхозных ореха.
– Отвали!
– Сам отвали!
– Это я его нашел!
– Молодец! А я его съем!
– Отдай, тебе говорят! – Денис провел мастерскую подножку, но не тут-то было! Вероника, падая, обхватила его ногами за колени, и они вместе рухнули на песок.
– Люблю семейный отдых, бодрит как ничто другое, – встряхнулся Василий. – Денис, ну кто так дерется? Неужто ты с девчонкой не справишься? Вероника! Швыряй его, помнишь, я тебе прием показывал? Давай, не тушуйся!
Нет, пора кончать это побоище. Я встала, набрала в ведерко из-под шампанского воды и вылила на деток.
– Вот вам по кокосу, дерзайте. Я пошла спать! Вторые сутки без отдыха.
Договорив, я рухнула на песок и уснула без всяких сновидений.
Утро меня разнообразием не порадовало. Солнце шпарило вовсю. На небе – ни облачка. Море сияет первозданной лазурью. Пора строить плот.
– Семейство! Подъем! – громким командным голосом заорала я.
– А? Что? Ты что, совсем спятила, так орать?! – пришел в себя первым Василий.
– Кто рано встает, тому бог подает, – назидательно процитировала я.
– На фиг в такую рань будить? – очнулся Денис.
– Да уж, мамуля в своем репертуаре, – высказалась, переворачиваясь на другой бок, Вероника.
– А ну, всем подъем! Живо! Плот надо строить.
– Думаю, лучше встать, все равно она не отстанет, – тяжело вздохнул муж.
Лениво потягиваясь и бросая на меня недобрые взгляды, коллектив поднялся и поплелся мыться. Я взяла острогу и пошла в море, добывать завтрак. Улов оказался вполне приличным. Попались две крупные рыбешки, такие нам еще не встречались. Не мудрствуя лукаво, я почистила рыбу и бросила ее в кастрюлю. Через сорок минут мои относительно сытые и довольные родственники заступили на трудовую вахту.
Мужики пошли валить деревья, я – рубить сучья, а Вероника – заготавливать провиант в дорогу. Солнце поднималось все выше, жара становилась все сильнее. Еще полчасика поработаем, и все, сиеста. Продолжим вечером, подумала я. Спину ломит так, что разогнусь я, наверное, только завтра. Так я размышляла, орудуя ножом. И вдруг раздался странный, сначала негромкий, а потом уже – истошный крик Вероники.
– А! – робкое и несмелое. – А-а! – уже с нарастающей силой. И, наконец, истошный вопль: – А-а-а-а!!!
Я вскинулась от испуга: что еще стряслось?! Вроде все нормально. Стоит мой ребенок, живой и здоровый, в воде: только почему-то не стоит, а скачет, как папуас, размахивая копьем, и орет дурным голосом. Я бросила нож, ухватилась обеими руками за поясницу и попыталась выпрямиться. Когда я наконец проделала этот трюк и посмотрела на море, то заорала еще громче дочери, подпрыгивая, как бешеная макака, и размахивая сорванным с плеч парео.
Из-за острова выплывал огромный, просто гигантский нос белого океанского лайнера!
Потеряв от счастья голову, мы скакали по колено в воде, то забегая на глубину, то возвращаясь на мелководье. Господи! Неужели свершилось это счастье! Только бы нас заметили! Умоляю тебя, господи, только бы нас заметили!
Из зарослей с перекошенным от ужаса лицом вывалился Василий: бедняга, наверное, подумал, что мы либо сами тонем, либо нашли утопленников. Он несся, как обезумевший носорог, ничего не видя на своем пути. Наступив ногой в еще не потухший костер, он своротил стол с нашими запасами кокосов и наконец влетел в воду, так и не заметив корабль.
Денис бежал следом за ним, но не мучимый дурными предчувствиями, а, скорее, предвкушая какую-то неожиданность, поэтому сразу заметил белоснежного гиганта. И пока Василий тряс нас с дочерью по очереди, требуя объяснить, что случилось, Денис уже скакал в воде почище нас с Вероникой.
Похоже, нас наконец увидели. Лайнер издал душераздирающий протяжный гудок, от которого у всех заложило уши. На палубах появились любопытствующие, видимо, слух об обнаруженных посреди моря Робинзонах уже облетел все судно.
Гудок, наконец, заставил моего муженька поднять голову, и увиденное лишило беднягу дара речи минут на пять. Он дергал меня за руку, тыча пальцем в корабль и радостно мыча что-то неразборчивое. Наверное, это славное морское путешествие будет стоить ему пары лет жизни.
Тем временем судно замедлило ход, с правого, обращенного к нам борта начали спускать катер с несколькими матросами и каким-то офицером в белой рубашке с золотыми погонами. Когда днище катера
