впереди ожила. Встряхнулась… У скалы оказались четыре гигантские, похожие на столбы ножищи. Живая гора медленно повернулась навстречу беглецам. Ее бока, спину и голову покрывали огромные, как камни, колтуны сбившейся и намертво смерзшейся шерсти. На тупой морде торчали громадные, как шесты для чума, загнутые клыки, а между ними свешивалась длинная складчатая кишка носа.
Уже настигающие ребят отморозки остановились и сбились в плотную кучку. Живая гора задрала вверх свою кишку на морде – и грозно затрубила! Орунгу показалось, что земля под ним качнулась, становясь на дыбы и снова возвращаясь на место. Одновременно от этого жуткого звука в голове словно что-то прояснилось… А может, наоборот, потемнело…
– Вставай! Скорее! – Орунг ухватил нивхского ребятенка за ворот и рывком сдернул с Пукы, походя отвешивая брату пинок.
– Ты чего? – уже приготовившийся помирать Пукы потерянно охнул.
– За мной!
Новый пинок заставил Пукы вскочить. Одной рукой придерживая свисающие ноги девчонки, а другой волоча маленького нивха, Орунг понесся прямо навстречу жуткому зверю – живой и непрерывно трубящей горе.
– Нее-ет! – пытаясь вырваться из Орунговой хватки, заверещал ребятенок. – Это Вэс! Вэс!
Поздно. Обвешанный нивхами Орунг и следующий за ним Пукы на полной скорости проскочили между гигантскими ножищами. Казалось, они попали в пещеру – пещеру с мохнатым меховым потолком, с которого свисали чудовищные сосульки из льда и шерсти. Когда Вэс шевелился, сосульки вздрагивали, звеня. Таща за собой остальных, Орунг побежал.
Сзади раздался нестройный хор яростных воплей. Каменный топор со всего маху врезался чудовищу между маленьких глазок. Вэс заревел, мотая головой – громадные уши с шелестом гоняли морозный воздух. Обледенелая шерсть над головами мальчишек закачалась.
Свисающая с морды Вэса кишка поднялась. Бу-бух! Вслед за ударом послышался дикий вопль, переходящий в судорожный предсмертный хрип.
– Скорее, нас сейчас раздавит! – проорал Орунг, в последнее мгновение проскакивая между столбами задних ног Вэса.
Мальчишки кубарем выкатились в снег.
Вэс ринулся в атаку.
Гигантское чудовище вломилось в толпу отморозков. Кончиком свисающей с морды кишки, как рукой, ухватило одного из эрыгов поперек туловища и швырнуло себе за спину. Дрыгая руками и ногами, отморозок просвистел в черном небе… и ударился о мерзлую землю. Вскочил как ни в чем не бывало и с размаху вогнал каменное копье Вэсу в заднюю ногу. Чудовище затрубило от боли, топнуло ногой… Раздался вопль и хруст раздавленных костей. Но остальные эрыги лезли на Вэса со всех сторон, цепляясь за мерзлую шерсть, молотя чудовище дубинами и топорами. Один из них подпрыгнул, повисая на хлещущей во все стороны кишке, и с рычанием всадил в нее клыки. Чудовище страшно закричало и затрясло кишкой… Отморозка ударило об скалу…
– Отползаем! – скомандовал Орунг, волоча за собой девчонку.
Не смея подняться, они кубарем скатились вниз по крутому берегу прямо на лед. Оскальзываясь и то и дело падая, рванули через реку.
– Наших найти… – тяжело переводя дыхание, пробормотал Орунг, выбираясь на родной берег. Он оглянулся. Шум схватки далеко разносился над рекой. Непрерывно трубящий Вэс вертелся в толпе врагов, топча их ножищами-столбами. – И бежим в пауль! – поудобнее пристраивая на плечах девчонку, скомандовал Орунг, размеренной рысью припуская обратно по их собственным следам. – Надо рассказать… что отморозки близко…
– И Вэс… – пискнул нивхский ребятенок. Он терпеливо бежал рядом с Орунгом, то и дело бросая на него восхищенные взгляды. Пукы почувствовал, как зависть острыми зубками цапнула за сердце: стоит хоть кому провести рядом с братом немного времени – и они уже ходят за ним хвостом да пялятся восторженными глазами!
– Ты уверен, что это были отморозки? – спросил Пукы, ковыляя вслед.
– А кто? – устало огрызнулся Орунг. – Снежная Королева с Советником на прогулке? – Он еще разок оглянулся. Река осталась далеко позади. Сбавил шаг. Силы его явно были на исходе. Хоть бы ребят найти…
– Наверное, наш шаман все перепутал, – все еще пытаясь найти объяснение необъяснимому, вздохнул Пукы, устало переставляя ноги вслед за Орунгом. – Не может быть, чтоб жрицы ошибались!
Орунг лишь издевательски хмыкнул.
– Но если это все-таки эрыги… Если сказки – правда… – Пукы даже остановился, такая неожиданная мысль пришла ему в голову. – Старые истории говорят, они людьми были! Богатырями! Значит, слова понимать должны! Договориться с ними можно! Объяснить, что хант-манов есть нельзя. – Он покосился на младенца у себя на руках. – Нивхов тоже – вообще никаких людей!
Орунг остановился. Эх, жалко, руки заняты! А то взять бы братца, да окунуть в снежок, да держать там, пока голова не охладится…
– Знаешь что, – вместо этого предложил он. – Ты, если так сказкам веришь, обратно иди. Глядишь, и уговоришь эрыгов тебя не есть… Какое-то время. Они после Вэса сытые будут – так что ты отлично у них долежишь на холодке. Пока снова не оголодают.
Нивхский ребятенок хихикнул. Орунг покрутил головой – совсем у брата от большой правильности мозги степлились, скоро закипят! – и зашагал дальше. Через пару ударов сердца за спиной послышался скрип наста под торбозами Пукы…
– Ору-унг! – Тан стояла спиной к приближающимся мальчишкам и, сложив руки у рта, громко звала: – Пукы! Ору-унг! Ну где же они? Это все ты виноват, Ак!
– А чего я-то! – совсем близко проворчал Аккаля, и крона тундровой сосны зашевелилась, будто кто- то выдирался из зацепившихся за одежду ветвей. – Это все сопливый-слюнявый, он…
– Орунг! – уже чуть не плача, прокричала Тан.
– Не кричи! – негромко, но внятно откликнулся Орунг. Обрадованная Тан обернулась… и тут же в ужасе замерла, глядя на измочаленную одежду братьев, на тело девочки на плечах у Орунга и измученного ребятенка, плюхнувшегося прямо в снег. – Не шуми Ночью, Тан! – с усталым вздохом повторил Орунг, опуская бесчувственную нивхскую девчонку наземь и на всякий случай настороженно оглядываясь назад. – Правду говорят – беда может выйти!
…Аккаля остановился, тяжело отдуваясь. Поправил впившийся в плечо ремень волокуши, связанной из его и Тан хореев. На набросанных сверху сосновых ветвях лежала нивхская девчонка. Тан, несшая на руках младенца, косилась на нее то жалостливо, то ревниво – видно, никак не могла смириться, что Орунг чужачку на плечах таскал. Впрочем, нивхской девчонке это было все равно – в себя она так и не пришла. Ребятенок, оказавшийся все-таки мальчиком, брел, опираясь на плечо Рапа. Гордый поручением малыш суетился, заботливо отодвигая свисающие ветви с пути нового товарища, отчего те тут же шлепали его самого по лицу мохнатыми лапами. Нивхский пацан морщился, но терпел – кажется, у него просто не было сил говорить.
– Почему я один волоку? – налегая на ремень, проворчал Аккаля. – Или я вам собака ездовая?
– Академик ты ездовой, – неодобрительно косясь на него, буркнула Тан.
– Это что за зверь? – опешивший Аккаля остановился. – Не знаю такого.
– Я тоже, – неохотно созналась Тан. – Вроде в городе так говорят… Вроде бывают такие – ездовые академики, много свезти могут, без дорог да по снеговым заносам хорошо ходят.
– Надо же! – вздохнул Аккаля с явной завистью к горожанам. – Академики у них в упряжи ходят! Не то что мы – все на оленях да на оленях…
– Давай помогу, – примирительно предложил Орунг.
Аккаля заколебался, потом все-таки совесть взяла верх.
– Ладно, иди уж. И так устал-натаскался. – Потом злобно добавил: – А сопливый-слюнявый мог бы и помочь, а не налегке прохлаждаться.
Тан и Рап поглядели на приятеля смущенно – на сей раз им показалось, что Аккаля зашел уж слишком далеко. Но оба промолчали – заступаться за Пукы казалось как-то… странным, что ли…
