– Меня привлечь могут, а он с моими деньгами в Канаде отсиживается… – В его голосе появились истерические нотки.
– За что привлечь-то? Хищения же не было. Ваши партнеры оказались мошенниками, подайте в суд на них! А вы – просто жертвы. Кроме того, денежки были советские, а Союза больше нет. А если вы начнете топить друг друга, вот тогда на вас все и повесят.
– Тебе хорошо рассуждать, ты у нас чистенький остался, – произнес Боря.
– Так вы же меня сами выгнали, не помнишь? – ответил я. – В вашем новом бизнесе мне не оказалась места, чему я рад, признаюсь. Так что я чистенький, как ты говоришь, и есть.
– Я тебе так завидую, – сказал Боря после некоторой паузы, – самое главное счастье – это возможность просто спокойно жить.
Заверив Бориса, что первое, о чем я попрошу Артема, если он свяжется со мной, – это позвонить брату, я пожелал ему удачи и попрощался.
Боря приезжал зря – я не смог ему ничем помочь, до августа от Артема не было никаких вестей.
В июне я наконец-то закончил институт и получил долгожданный диплом.
Руководитель моего дипломного проекта помог устроиться помощником генерального директора внешнеэкономической ассоциации – Евгения Васильевича Малых, его близкого друга. Совсем недавно Евгений Васильевич работал в Читинском исполкоме и сейчас занимался бизнесом в Забайкалье.
В основе бизнеса моего шефа лежали бартерные операции. Китайские партнеры сахаром расплачивались за поставки грузовых автомобилей. Нередко в качестве оплаты предлагались и другие товары, в частности кожаные куртки, кроссовки и прочая одежда.
Первое время я исправно приезжал в офис, в котором с девяти утра до шести вечера мне совершенно нечем было заняться – мой босс, поставив передо мной задачу «познакомиться с коллективом», на месяц улетел в Китай.
Коллектив состоял из бухгалтера и секретаря, которые с моим появлением начали было приходить в офис к девяти утра, но через несколько дней вернулись к своему обычному графику работы – с половины одиннадцатого до пяти. Хотя правильнее было бы заменить график работы на график «нахождения».
Поняв, что теряю драгоценное время, я решил уйти от Малых, о чем сообщил ему сразу после возвращения босса из Китая.
Однако Евгений Васильевич убедил меня остаться и поставил передо мной задачу реорганизации структуры управления дочерними компаниями, для решения которой, кроме меня как специалиста, по мнению шефа, в теории управления, был привлечен юрист – мы дважды летали в Читу, где находился главный офис ассоциации.
Система управления группой компаний была неэффективна, были нарушены не только нормы управляемости, но и хозяйственные связи между компаниями. Когда мы нарисовали все компании, входящие в ассоциацию, схема представляла собой огромного паука, из центра которого вело более двадцати линий. Несмотря на то что шеф владел частями всех компаний, сама ассоциация юридически не являлась управляющей компанией, а представляла собой некий добровольный союз.
Результатом месячной работы был пятидесятистраничный документ, названный нами рекомендациями по реформированию системы управления ассоциации.
После этого моя зарплата была повышена почти вдвое. Шеф предоставил мне дополнительный компьютер для работы дома и попросил на основе рекомендаций разработать проектное управленческое решение.
Артем всегда появлялся в моей жизни неожиданно. И когда августовским вечером он позвонил из Будапешта, сообщив, что через три дня будет с женой в Москве, я был немало удивлен.
– Не могу не выполнить обещание, данное полгода назад твоему брату, – ответил я, – позвони Боре.
– С крысами не разговариваю, – Артем был категоричен, – встретить сможешь?
– Не волнуйся, конечно, встречу, – сказал я. К тому моменту в нашем штате был водитель, который в отсутствие шефа находился в моем подчинении. – Аэрофлотом летите?
Через три дня в Шереметьеве я встречал Артема и Илзу, прилетевших рейсом компании «Малев» из Будапешта. Арины с ними не было.
Я не видел Артема всего год и отметил, что за это время он не сильно изменился: пожалуй, только появились небольшие залысины и седина на висках.
Илза выглядела великолепно, еще во время знакомства я подумал, что такой тип женщин с годами становится только прекрасней.
По дороге говорил в основном я: немного о работе, немного о политике, в частности о войне в Приднестровье, но Артем не поддержал ни одну из тем, и последнюю часть пути мы проехали молча.
Но дома мы проговорили с Артемом всю ночь.
Историю с пропавшими миллионами Артем охарактеризовал как «кидалово», шведы украли его деньги, а Марина Ласкер «воткнула нож в спину и убила его отца». Бориска – предатель, который «перевел на него все стрелки». Когда он говорил про отца, в его глазах стояли слезы.
Все, что случилось с ним за последний год, было наполнено драматическими событиями. В день переворота, 19 августа, он вылетел в Германию. Советских граждан больше часа не пускали в самолет, и была вероятность, что улетят только иностранцы. К счастью, все обошлось, и через три часа Артем уже летел из Франкфурта в Монреаль.
Деньги поступили на НАКИТ и на «Экосистем» одновременно.
Шведы подтвердили поступление денег и предоставили официальную выписку со счета. Артем был относительно спокоен и через тристаровцев и старого знакомого – Валдиса стал принимать заявки на доллары. После путча курс резко взлетел, и Артем, потирая руки, рассчитывал на дополнительную прибыль.
По прибытии в Монреаль Артем развернул бурную деятельность, снял хорошую квартиру, арендовал автомобиль – «Мерседес-230 W124» кабриолет. Документы на аренду были оформлены на Марину.
Марина должна была заработать десять процентов от всей сделки, то есть не менее пятидесяти тысяч, что составляло почти половину ее годового дохода. Взяв двухнедельный отпуск, она помогала Артему освоиться в Канаде, проводя с ним все свободное время.
– Ты знаешь, несмотря на этот трагический год, – говорил Артем, – нет второго места в мире, куда я бы так хотел вернуться!
– Понимаю, – ответил я, просматривая фотографии, сделанные «Полароидом», – там, помимо прочего, еще и красиво.
Госпожа Ласкер показывала ему красоты Монреаля, поднявшись с ним на смотровую площадку горы Мон-Руаяль, на которой находится знаменитый 70-метровый католический крест.
Очарование Монреалем приходило к Артему постепенно, через роскошное убранство собора Notre- Dame-de-Montreal, через кафе и магазины торговой улицы Rue Ste-Catherine.
Артем был поражен красотой города, открывавшегося во всей своей красе с высочайшего небоскреба со странным названием «737», и вскоре уверовал, что Монреаль – это город, в котором он готов прожить всю свою жизнь.
Впервые за последние месяцы у Артема было свободное время, и он действительно отдыхал. После Монреаля были Торонто, Оттава.
Артем никогда не был увлеченным человеком, не имел хобби, но картины Айвазовского никогда не оставляли его равнодушным. Будучи двенадцатилетним мальчишкой, Артем, отдыхая с родителями в Феодосии, был поражен картиной художника «Ниагарский водопад». Поэтому поездка к Ниагарскому водопаду всегда была для него мечтой, которую он смог осуществить в сентябре девяносто первого года.
Прошел месяц.
Артем планировал вернуться на родину к моменту активной продажи долларов, примерно к октябрю, но с 25 сентября связь со шведами неожиданно прекратилась. Артем звонил в офис, но общался исключительно с автоответчиком.
Наличие аккредитива было основной гарантией сделки, и Артем обратился в свой банк, уточнить
