от Нью-Йорка к Баффало. Силы к ночи неожиданно вернулись, и мы, заказав пиццу и колу, совсем по- американски расположились в моем номере.
– Папа сказал, что компанию надо зарегистрировать в Торонто, – начала Ира, – так будет лучше.
– Я не силен в налоговом кодексе Канады, поэтому сделаем, как он считает нужным.
– Завтра, я надеюсь, получишь визу, и мы сможем открыть компанию.
– Это займет много времени? – уточнил я.
– Думаю, что уложимся в час, – улыбнулась Ира, – ужинать будешь уже в ранге совладельца компании.
Утром, позавтракав и выехав из города, мы продолжили обсуждение нашего будущего. К моему удивлению, Макс и Ира предложили разделить компанию на равные части. На три равные части. Это совершенно не входило в мои планы: я понимал, что основной бизнес: заказы, планировка и сборка – будет проходит в России, как мы любили говорить, в моей «зоне ответственности». Канадский же офис, в моем понимании, осуществлял технические функции – по сути, размещение заказа на заводе, комплектацию и отправку. Однако, несмотря на это, я был готов разделить доход пополам, но никак не на три части.
Ира и Макс в конце концов все же согласились с моими аргументами, и соглашение о создании компании «Лассаль Дизайн» было достигнуто. Название для компании придумал Максим.
– Это отличное название, – подтвердил я, – главное, чтобы Пьер Лассаль не возражал.
– А он и знать не будет, – ответила Ира, – по крайней мере, до поры до времени.
– Объясни-ка…
– Тебе в России намного проще будет продавать от «Лассаля», имея в названии компании имя концерна. Этот «Лассаль Дизайн» будет покупать у нашей же второй компании, которую мы назовем скажем «MAX», а она уже будет покупать у большого «Лассаля».
– И я буду владельцем и второй компании тоже? – уточнил я.
– Ну конечно, это два отделения одного кошелька, – вставил Макс.
– Скромно, – улыбнулся я, – МАХ, совладелец Максим Чернов.
Все, что мне предложили, было логично, и я согласился.
К обеду мы въехали в Баффало, сразу направившись в центр HSBC, на верхних этажах которого и располагался канадский консулат.
Разачарование ждало меня сразу: канадцы сообщили, что срок ожидания визы не меньше двух недель, при этом выразив крайнее удивление тем, что я не стал получать визу в Москве. Однако позже сотрудник сказал, что, поскольку виза деловая и краткосрочная, срок ожидания может быть сокращен до недели.
Расположившись в отеле «Хилтон», буквально в десяти минутах езды от центра HSBC, мы договорились с дилером «Лассаля» в этом городе о завтрашней встрече и направились обедать.
Баффало не произвел впечатление огромного мегаполиса, однако и маленьким городком его назвать трудно. Я знал, что этот город имел свою команду в НХЛ, и команда «Баффало Сейбрз» играла совсем неплохо, а лидером атак был русский хоккеист Александр Могильный. Именно его известность привела к тому, что жители города узнали: Россия все же существует на самом деле.
Этот город считался одним из самых неблагополучных в США. Ира обратила внимание на то, что на автозаправке нужно вначале оплатить бензин и лишь потом залить его в бензобак.
– В России все заправки работают так, – удивился я.
– У нас, в Канаде, я уже несколько лет не встречала такого, – ответила Ира.
«Город бедняков и безработных», – так отозвался о Баффало Гарет Костанс, представитель «Лассаля» в городе, к которому мы приехали на следующий день. Гарет, представитель «Лассаля», был тучным мужчиной лет пятидесяти пяти. Он рассказал о всех новинках концерна и продемонстрировал довольно большой выставочный зал, о котором «Арина» могла только мечтать. Мы попросили его рассчитать заказ нефтяников, нам было интересно, сколько стоил бы этот заказ в Америке, и он через два дня прислал в отель спецификацию. Заказ стоил девяносто шесть тысяч. Это значило, что концерн отдавал его максимум за восемьдесят! По утверждению Иры, Гарет «накрутил» не меньше пятнадцати тысяч.
На следующий день мы снова позвонили в канадский консулат, однако положительного решения по моему вопросу не было. Больше всего меня расстраивали две вещи: неумолимо тающее время, песочные часы с надписью «нефтяники» и также неумолимо тающие деньги – номер в «Хилтоне» обходился в сто пятьдесят долларов в день.
Когда в пятницу утром я услышал по телефону такое знакомое: «нет информации, позвоните на следующий рабочий день», я впал в депрессию. Во-первых, выходные стоили лишних триста долларов, во- вторых, вообще нет ничего хуже пассивного ожидания.
Однако в эту пятницу мне скучать не пришлось. Первой новостью был приезд Марка и Лены в Баффало. Отец Ирины, вероятно понимая мое внутреннее состояние, сам прилетел на выходные ко мне.
Я был очень рад его видеть, пожалуй, даже больше, чем ожидал.
– Это тебе, Марк, – я передал ему «Мартель ХО», купленный в последний момент в дьюти-фри Шенона, – чтобы наше сотрудничество продлилось так же долго, сколько лет выдержан этот коньяк в дубовых бочках французских…
– Спасибо, спасибо, – улыбался Марк, – у меня тоже есть подарок для тебя.
– Годовой эксклюзив на Россию для новой компании от «Лассаля»? – засмеялся я. – Или плюс к этому еще и кредитная линия на миллион долларов?
– Вначале пустяковый подарок: твои расходы на отель и перелет взял на себя концерн.
Я перестал улыбаться – этот подарок мне нельзя было принимать, ведь на кону стояло слишком много.
– Вот уж это лишнее, – ответил я, – это, право, пустяковые траты.
– Знаю, что небольшие, но за две недели, которые ты просидишь тут, потратишь почти две тысячи.
– Это пустяки, Марк, – продолжил я, – расходы на бизнес.
– Пьер не приедет к тебе, хотя вначале собирался. – Марк увидел мой удивленный взгляд, и продолжил: – Так что прими просто как извинения.
Второй подарок был совсем не праздничный: Артем прислал в офис «Лассаля» факс о том, что ему известно о моих переговорах с его клиентом. Речь шла, разумеется, о нефтяниках. Артем требовал подтверждения того, что никто, кроме него, не может работать в России с продукцией «Лассаля».
– А он что, предоставил какие-либо документы? – спросил я, боясь услышать про копию протокола о намерениях, подписанный мной с нефтяниками.
– Нет, но Пьер после этого факса передумал лететь к тебе в Баффало, – ответил Марк.
– Это не самое страшное, – выдохнул я и рассказал Марку о «секретном» протоколе.
Марк отреагировал довольно спокойно, сказав, что в моем положении это был единственно верный путь, но будет очень плохо, если этот документ попадет в руки к Артему.
– Он знает, что я в Канаде? – уточнил я. – Вернее, на пути.
– Знает? Не думаю, – ответил Марк, – да что это меняет?
Марк сказал, что сейчас нужно незамедлительно регистрировать компанию, получать деньги от нефтяников и срочно размещать заказ на заводе. Ира ответила, что идея, безусловно, хороша, только вот небольшие проблемы с канадской визой имеются.
– Это небольшая проблема, – возразил Марк, – вы лучше подумайте, что вы будете делать, если Пьер откажет вам.
– Насколько велика вероятность? – поинтересовался я. – У меня кейс заказов почти на восемьсот тысяч.
– Вероятность отказа составляет четыре к пяти, – подумав, ответил Марк, – и сумма не так важна, Пьер трусоват.
– Трусоват? – удивился я. – А при чем здесь смелость или трусость?
– Вы будете смеяться, но Пьер побаивается Артема, считая его очень опасным.
Я даже не рассматривал вариант отказа Пьера Лассаля от сотрудничества с нами, и только сейчас осознал сложность ситуации.
