– Надо позвонить директору швейной фабрики Андрею Ерофеевичу… Это собака его внука…
– Уже звоню!
Через пару минут из подвала вывели Капитолину и Ящика, они исподлобья смотрели на нас. Женщины бросились было на них с кулаками, но пятнистые загородили задержанных своими крепкими торсами.
– Что же вы, ребята, так лоханулись: похитили частного детектива, обладателя черного пояса по карате? – усмехнулся Мельников, глядя на горе-рабовладельцев.
Ящик только зубами скрипнул и грязно выругался. Его и Капитолину увели пятнистые, освобожденных женщин увезла «Скорая». Я посмотрела на моего друга.
– Ну вот, Андрюшенька, кажется, все закончилось благополучно, да?
Вместо ответа он прижал меня к себе.
– Знаешь, Тань, давай прямо сейчас поедем в отделение, допросим этих субчиков, пока не очухались и не придумали способ вывернуться? А? Как ты?..
– С удовольствием, Андрюша! Обожаю заключительную часть расследования!
Примерно через полчаса мы сидели у Андрея в отделении. Гоголю поручили писать протокол, и он, разложив на столе листы бумаги, принялся расписывать ручку. Андрей кому-то позвонил, и в комнату доставили Капитолину в наручниках.
– Сними с нее браслеты и подожди за дверью, – сказал Андрей конвоиру и, повернувшись к девушке, кивнул на стул: – А вы, задержанная, садитесь. Располагайтесь удобнее, разговор будет длинным…
Я удивленно посмотрела на Мельникова. Он никогда не говорил слово «садитесь». Он не оговорился, сказал это осознанно, даже подчеркнув, как бы давая понять, какая участь ждет задержанную.
– Сейчас вы будете допрошены под протокол…
– Допрос? Тогда я требую адвоката! – с вызовом бросила Капитолина, закинув ногу на ногу.
– Ага, сейчас побегу тебе адвоката искать! – сразу перейдя на «ты», съязвил Андрей.
– Не моя проблема! Давайте адвоката, а то ничего не буду говорить.
– Слушай, ты, рабовладелица! Ты здесь не у себя в ателье, – строго сказал Андрей, – так что поменьше гонора, любезнейшая, а то запру до утра с такими дамами… Они, знаешь ли, только по паспорту дамы, а на самом деле мужики мужиками. Причем с сильно сдвинутой на почве секса психикой. Извращенки, проще говоря. Такую групповуху тебе устроят – будь здоров! Никогда с такими не сталкивалась?
– Вы не имеете права! Это незаконно!
– Это кто здесь говорит о законности?! У тебя, дорогуша, не забывай, статьи серьезные: сто шестая часть вторая – похищение человека, а еще удержание людей в заложниках, и еще использование рабского труда, и еще подлог… Ну что, все перечислять? А ну-ка, быстро начала говорить!
– Не буду! – взвизгнула Капитолина, смотря на Мельникова волком.
– Дело твое, – спокойно сказал Андрей и крикнул: – Конвойный!.
В комнату вошел тот конвоир, что привел сюда девушку. Он держал приготовленные наручники.
– К мужичкам ее. К тем самым… бычихам… – Мельников многозначительно усмехнулся и показал непристойный знак рукой.
– Сделаем, – кивнул конвойный и крепко схватил Капитолину за локоть: – А ну пошли!..
– Нет, не надо! Я не хочу! Не пойду!..
Конвоир сдернул девушку со стула и потащил к двери. Та визжала и упиралась. Потом начала рыдать в голос.
– Будешь говорить? – грозно спросил Андрей.
– Да, да!..
– Оставь ее, – сказал Мельников конвоиру.
Тот снова вышел за дверь, поигрывая наручниками, а Капитолина, всхлипывая, обессиленно опустилась на стул и, вытирая мокрые щеки, начала свой рассказ…
Утром мы с Андреем поехали в больницу. Здесь лежали Элеонора Браун и Мария Федоровна. Ольга и Алла от госпитализации наотрез отказались, уверив врачей, что чувствуют себя более или менее сносно и очень хотят только одного – скорее попасть домой. После проведенной в больнице ночи и утреннего осмотра их отпустили по домам, оставив в больнице Элеонору и Марию Федоровну. Эти две женщины слишком долго пробыли в заточении, чтобы мгновенно прийти в себя. Мы с Мельниковым сдали в гардеробе свои куртки, вместо них получили белые халаты и бахилы и двинулись по коридору. Но перед тем, как отправиться в палату к воскресшей хозяйке ателье, Мельников зашел в кабинет к ее лечащему врачу, молодому мужчине лет тридцати с небольшим.
– Доктор, я хотел бы узнать, как обстоят дела у больной Элеоноры Браун. Какие прогнозы?..
– Да нормально у нее все! Нервное истощение имеет место быть, да еще небольшое физическое… Такой стресс в течение более полугода! Но ничего, организм молодой, крепкий, думаю, натуральные витамины и хороший отдых сделают свое дело. Ей бы сейчас в санаторий какой-нибудь махнуть недельки на три! А лучше на четыре. Походить в бассейн, сделать курс массажа… Отойдет ваша Браун, поправится… Время все лечит…
Мы поблагодарили доктора и отправились в палату к женщине. Она лежала на кровати у окна. В комнате с ней были еще две больные. Одна спала под капельницей, вторая, лежа в своей кровати, читала книгу и грызла шоколадку.
– Здравствуйте, – сказал Андрей, подходя к нашей освобожденной пленнице, – как вы себя чувствуете?
Элеонора приподнялась на локте, улыбнулась:
– Здравствуйте! Освободители мои! Хорошо себя чувствую. Ну, относительно, конечно… Но главное – я на свободе! Это придает сил… А вы присаживайтесь.
Мы с Мельниковым сели на стулья, которые нашлись в палате.
– А мы вам тут витаминчиков живых принесли…
Андрей положил на тумбочку возле женщины пакет с апельсинами и яблоками, которые мы с ним купили по дороге в овощном ларьке.
– Спасибо. Я так соскучилась по вкусненькому…
– Как тебе здесь? – спросила я.
– Нормально. Лучше, чем в подземелье.
– А главное, Капитолины и Ящика рядом нет, – улыбнулся Андрей.
Я заметила, что он смотрит на Элеонору как-то уж чересчур внимательно. Впрочем, чему удивляться, женщина она очень симпатичная, хоть и старше его на несколько лет.
– Элеонора, вы можете рассказать нам, как получилось, что ваше ателье оказалось в руках мошенницы? – спросил Андрей и достал диктофон.
– Она не просто мошенница, – сказала женщина, – она преступница! Ее надо судить!..
– Обязательно будем судить! – заверил Мельников. – Все негодяи получат по заслугам! Будьте уверены, я упеку их на такой срок, что мало не покажется! А пока расскажите все с самого начала, если вам, конечно, не трудно.
– Да, мне трудно вспоминать, но я понимаю: это необходимо… Я готова все рассказать…
– А я, если не возражаете, буду записывать.
Андрей включил диктофон и поставил его на тумбочку у изголовья кровати. Элеонора вздохнула полной грудью, как бы набираясь сил, и медленно начала говорить:
– Я всегда любила шить, с самого детства. И шить, и вышивать. Еще девчонкой я придумывала фасоны платьев и научилась делать выкройки. После школы я закончила швейное училище по специальности «закройщик широкого профиля». Три года проработала в ателье на Старомосковской, потом решила, что открою свое. В том ателье меня не понимали: я придумывала новые фасоны платьев, а мне говорили, что это не модно, что такое носить никто не будет, что у меня нет вкуса… Одним словом, я открыла свое ООО, сняла помещение, наняла двух девчонок, таких же, как я, выдумщиц, не боящихся экспериментировать, и мы начали работать. И вопреки прогнозам старых теток с прежнего места работы, ко мне пошли клиенты – сначала женщины, потом и мужчины, представляете? Мой доход понемногу рос, я наняла еще одну молодую женщину, потом выкупила у хозяев помещение, благо оно было не очень дорогим: здание-то старое и почти аварийное. Я сделала там хороший ремонт, и мы все дружно работали. Придумывали новые фасоны платьев, экспериментировали, предлагали клиентам свои разработки. Девчонки
