«Это конец!»
Дверь открылась.
— Орозов, выходи! Живо!
Ахмат встал и медленно двинулся к выходу.
— Благодари Аллаха и генерала Мадера за то, что тебя не повесили, — сказал Келлингер, как только Ахмата ввели в его кабинет.
Орозов в последние месяцы не раз встречался с генералом в Главном управлении имперской безопасности. Ахмат знал, почему генерала отстранили от командования полком СС и перевели в управление. Причиной было восстание туркестанцев и растрата денег, отпущенных на формирование туркестанского полка СС.
Орозова привезли в «опеле» на виллу генерала Майера Мадера. Дверь Орозову открыл толстяк Асан, с мешками под глазами. Он взглядом приказал Орозову остаться у порога и исчез за противоположной дверью. В темном коридоре стояла влажная духота, пахло дымом. На вешалке висели генеральская шинель и дамское пальто. В углу в корзине валялись пустые бутылки из-под вина, консервные банки, засаленная бумага.
Проходя по коридору Орозов сквозь приоткрытую дверь увидел лежащую на широкой кровати молодую женщину. Услышав шаги, она подняла голову и прикрыла руками обнаженную грудь. Ахмат узнал ее. Это была Гайнтель.
Входя в кабинет генерала, подумал: «Любовница Ольцши уже здесь. Ну и дела».
Генерал сидел за столом, заваленном бумагами. Перебирая их, некоторые сжигал в камине.
— А, дружище! — воскликнул он. — Давно тебя не видел. — Он предложил Орозову сесть в кресло у стола.
Усаживаясь, Ахмат сморщился от приступа боли в желудке.
— Что с вами, лейтенант? — обеспокоенно спросил генерал. — Они вас били? Вы нездоровы?
— Нет. Они не били. Но разве справедливо сажать за решетку тех, кто верен фюреру до конца…
Мадер перебил его:
— Это еще не конец. Мы еще им покажем. Ходят слухи, что положение на нашем фронте улучшится. Девятая армия подойдет к Берлину и вместе с двенадцатой армией Венка нанесет сокрушительный удар с юга. С севера на русских навалятся войска Штейнера. Это принесет нам победу. — Мадер и сам не верил в то, что говорил, но считал своим долгом вселить в Орозова веру в успех.
Генерал стал знакомить Орозова с планом предстоящей операции по уничтожению военнопленных из лагеря Заксенхаузена.
— А теперь скажи мне, где ты потерял Рейнера Ольцшу?
— Я не мог открыто об этом сказать майору Келлингеру. Но с вами-то я могу быть откровенным.
— Безусловно!
— Доктор Ольцша, по-моему, предложил свои услуги американцам.
— Что я говорил Келлингеру! — генерал задумался. — Этот старый осел с высохшими мозгами был несправедлив с тобой, сын мой. Как только я узнал о твоем аресте, тут же приказал доставить тебя ко мне. — Он еще помолчал некоторое время, подумав: «Стало модным уходить либо на тот свет с простреленным виском, либо к американцам. Никто не хочет в лапы красных. Значит, и доктор Шломс? Если подобное сотворил мой племянник, то чего ждать от этого слюнтяя, который и способен только на предательство».
Генерал отодвинул от себя все еще не разобранные бумаги, встал из-за стола и, раскрыв дверь, крикнул:
— Асан! Сложи бумаги в чемодан с архивом Мустафы.
В кабинет молча вошел Асан, собрал со стола папки, достал из-за портьеры черный чемодан и аккуратно уложил в него бумаги.
Беседуя с генералом, Орозов, казалось, не обращал внимания на то, чем занят Асан, но все его внимание после слов генерала об архиве было сосредоточено на черном чемодане.
«Черт возьми, вот у кого архив Чокаева». Орозов лихорадочно соображал… Стоит выхватить пистолет… Но кроме генерала и Асана тут еще была Иланка Гайнтель! Услышав выстрелы, она успеет выскочить на улицу, а там шофер генерала. Рядом какие-то дачи. Нет, сейчас нельзя допустить ни малейшей ошибки, ведь в его руках ключ к спасению пятидесяти тысяч жизней. Только одно это запрещает ему рисковать собой. Сдержав себя от опасного шага, Орозов подумал об исчезновении Марии Яковлевны. «Как могли попасть эти бумаги в руки Мадера? Значит, они убили ее?! Да, да, убили». Ахмат почти не слушал генерала, который высокопарно говорил и говорил.
— Мы выбрали себе опасную профессию. Теперь пришло время доказать, чего стоят рыцари разведки. Выпьем за твой успех! — Генерал наполнил рюмки. Они чокнулись и каждый выпил за свой успех.
«Пятьдесят тысяч военнопленных отправить на дно! Они осатанели!» Теперь им владела только одна мысль: как обо всем этом сообщить в «Центр».
Скрипнула дверь. В комнату, шлепая комнатными туфлями, вошла Иланка Гайнтель. Ее пальцы были унизаны перстнями, на шее красовалось египетское ожерелье.
Генерал посмотрел на часы.
— О — о! Друзья, мне пора. Меня ждет бригадефюрер. Я вполне удовлетворен, что именно вы, лейтенант Орозов, будете выполнять его задание. Сегодня я лично доложу о вас. К англичанам вы идете так же, как Рейнер к американцам, не с пустыми руками. У вас в багаже «чудо-оружие», — с сарказмом произнес генерал. — Пусть вам поверят.
Генерал снял телефонную трубку.
— Проклятье! Связь прервана! — он с раздражением бросил трубку и, дружески положив руку на плечо Орозова, сказал:
— Берегите себя, лейтенант. Такие разведчики, как вы, нам еще будут нужны. Желаю удачи!
— Разрешите приступить к выполнению задания, герр генерал?
— С богом!
Орозов щелкнул каблуками и вскинул руку:
— Хайль Гитлер! — Потом резко повернулся и вышел.
В БЕРЛИНЕ
Три часа ночи. В подвале разбитого дома на окраине Берлина полковник Коновалов и его заместитель Джузенов с минуты на минуту ожидали прибытия генерал-лейтенанта Чарова. Берлин горел. Огромное зарево залило все небо. В вышине метались лучи прожекторов. Слышался отдаленный рокот артиллерийской канонады.
Чаров и сопровождающий его офицер спустились в подвал. Загорелое лицо Чарова было усталым.
— Два часа назад нас неожиданно атаковали немцы. Они пролезли подвалами и ударили в спину, — доложил Коновалов.
— Огрызаются, товарищ генерал, — прикуривая от пламени фитиля, вставленного в сплющенную гильзу, сказал подполковник.
— Это они против нас огрызаются. Гитлер сказал: «Лучше сдать Берлин американцам, чем пустить русских». И они без боя сдаются нашим союзникам. Восемнадцатого апреля капитулировала окруженная в Руре группировка численностью в 325 тысяч. Двадцать одна дивизия сдалась в плен американцам. Не исключается возможность, что немцы откроют пути союзным войскам на Берлин.
— С Берлином они малость опоздали, Борис Федорович, — засмеялся полковник Коновалов.
— Вы передали, Петр Петрович, что за операцию «Шеф» майоры Орозов и Борадзов награждены орденами?
— Сразу же, как получил сообщение.
