69 мест, где надо побывать с мертвой принцессой

читателю. Вместо того, чтобы предложить критику потребительства, Оуэн превозносит капитал за его способность гомогенизировать огромную множественность мировых культур, очищая их от любых следов социального происхождения, а затем предлагает их в гигиенической форме для потребления белым буржуазным субъектам. Такие книги, как “Девушки из Кэмдена”, всегда подчеркивают принадлежность своих главных героев к среднему классу.

Мой руководитель был не очень-то впечатлен этими идеями. Он снял с полки несколько книг, все они были написаны женщинами. “Умопомешательство” Анны Рейнольдс, “Спорная территория” Кэндии Макуильям, “Остаток жизни” Мэри Гордон. Мне было предложено пойти и посмотреть эти произведения, они могли бы стать лучшими предметами исследования для моей диссертации, если я действительно настаиваю на том, чтобы заниматься современной прозой. Я ушла, загнала свою машину в мастерскую, чтобы вставили новое окно, позвонила другу моего отца Каллуму и договорилась встретиться с ним в “Гриле”. Я пришла рано, Каллум опаздывал. Я перелистывала книги, которые мне дал профессор. Макуильям не привлекла ни в малейшей степени, она родилась в Эдинбурге, и профессор, казалось, страстно желал, чтобы я ознакомилась с шотландской прозой. Мэри Гордон была более захватывающей, чем Анна Рейнольдс. Америка в очередной раз торжествует над Англией. Обложки всех трех книг наводили на мысль о нераспроданных остатках тиража, дизайн книги Анны Рейнольдс был наиболее экстраординарным. Девушка в черном безрукавном платье, ее голова запрокинута назад, позади нее темно-красные занавески — отличное клише. Тем не менее, шрифт был действительно шокирующим, буква “А” была больше и толще, чем “S” и “N”, которые были больше чем первая “N” и вторая “I”, а те в свою очередь больше чем первая “I” и “Y”. Буквы были как ряд ступенек, вверх и вниз. Вниз и вверх. Назад и вперед. Задом наперед. Ужасно. Уродливо. Мои глаза воспринимали шрифт, но он стал беспорядочным месивом в моем мозгу. Это заставило меня почувствовать тошноту. Я, пошатываясь, прошла через бар. Заказала себе еще один джин.

Приехал Каллум. Он купил мне выпить. Джин и все такое. Он взял себе пинту темного крепкого. Он был моложе, чем я ожидала. Лет 35. Он работал с моим отцом, пока новая и лучшая работа не привела его на северо-восток. У Каллума был английский акцент. Он объяснил, что родился в Лондоне, но его семья была шотландской, отсюда и имя. Он спросил меня, как у меня обстоят дела в колледже. Я засмеялась, затем погрузилась в молчание. Каллум сказал, что поведает мне секрет, если я обещаю не говорить моему отцу. Я согласилась, заметив, что такое обещание излишне, поскольку я не разговариваю со своими родителями. Каллум поведал, что его с треском выгнали с работы. Его поймали, когда он попытался стащить компьютер и какие-то деньги. Он живет на свои сбережения. Он заметил, что находит моего отца очень консервативным, и не состоит с моей семьей в дружеских отношениях, они просто знакомые. Я решила, что мне нравится Каллум и повела его в мою квартиру. Он был шокирован, увидев, что она пустая, и предложил, что нам будет более комфортно у него на Кинг Стрит. Мы пошли туда. Его квартира была битком забита книгами.

Каллум спросил меня, знаю ли я что-нибудь о писателе Эндрю Синклере. Мой ответ был отрицательным. Каллуму не слишком понравился первый роман-бестселлер Синклера “Разрушение Бамбо”, но он искренне признавал, что эта проза отличалась как более свободной формой, так и изложением, чем последовавшая за ней “Мой друг Иуда”. Синклер имел отношение к синдрому “Сердитых Молодых Людей” и вследствие этого большим занудой, так считал Каллум. Небрежный полуавтобиографический роман о службе в королевской гвардии и ещё более небрежное продолжение — о жизни студента последнего курса в Кембридже — быстро и спокойно перевели Синклера в разряд забытых стариков английской словесности.

Синклер, если верить его автобиографии “В любви и гневе”, бывал во всех правильных местах во все правильные времена. Он был с “Черными Пантерами” на Кубе. Довольно прискорбно, что, являясь представителем истеблишмента, он не смог поведать ничего интересного об этом эпизоде своей жизни. В книге “Последние из лучших: аристократия Европы в двадцатом веке” представлены наиболее спорные идеи Синклера: он слегка иронически предполагает, что “сливки общества”, переходящие из мира живых в царство истории, должны делать это изысканно и утончённо. “Необходимость давать: меценаты и искусство” была в равной степени напыщенной, хотя и более широкой по историческому охвату. В этой работе Синклер выказывает свое восхищение коллекционерами искусства, такими как Чарльз Саатчи. Люди, которых он превозносил, не испытывали необходимости в его поддержке. Наверное, Синклер полагал, что эти люди все-таки поддерживают его. К началу 90-х Синклер мог по-прежнему иметь приличные авансы, при том, что цена на его книги обычно снижалась вскоре после их выхода.

В “Мече и Граале” Синклер перекроил огромное количество исторического материала о Тамплиерах. Заявив, что он является прямым потомком принца Генри Сент-Клера, Синклер попытался усилить ослабевающее правдоподобие этой книги. К несчастью для Синклера он не был излишне легковерен, как большинство тех, кто пишет популярные работы о монашеских военных орденах и тайных обществах. Синклер рассматривал церковь Rosslyn Chapel как настоящее сокровище Тамплиеров, причём это даже не самое сенсационное из его умозаключений. Как утверждают, “Меч и Грааль” оказался наиболее популярной книгой Синклера со времен “Красного и голубого: разведка, государственная измена и университеты”. Согласно Каллуму, набор тем, исследуемых Синклером, был не был таким уж широким, как казалось на первый взгляд. От Кембриджских Апостолов, отказавшихся принять Синклера в свои ряды, до ключевой роли предков Синклера в делах Рыцарей Храма — всего один шаг. Пусть Синклер плохо писал, он по крайней мере был последовательным в рассказах о самом себе, не думая о том, будет ли это подаваться на рынке как художественная литература, либо как исторические исследования.

Я спросила Каллума, чем он занимается с тех пор, как перестал работать. Он сказал, что изучает лежащие каменные круги. Он хотел по-новому осмыслить изобилие мегалитических остатков, разбросанных по всему Абердинширу. Большинство людей посещали скопления кругов, тщательно прокладывая свой маршрут по различным частям Грэмпианского региона. Каллум посещал их по названиям в алфавитном порядке. Таким образом он собирался увидеть камни в абсолютно новом свете. Он показал мне список мест, который он составил: Айки Бра, Ардлэйр, Арнхилл, Очли, Очмахар, Очмалидди, Оучкухортиз, Олд Кирк о`Таф, Бэкхилл оф Дрэчло (Восточный и Западный), Бэлхэгарди, Болнкрэйг, Болкьюхэйн, Беллманс Вуд, Беррибра, Бингхилл, Блю Кэйрн, Богтон Лханбрайд, Боуртрибуш (он же Олд Боуртрибуш), Брахэд Лесли, Брэндсбатт Инверури, Бруменд оф Очлевен, Брумд оф Кричи (он же Друидсфилд), Кэйрнборроу Джингомайрс, Кэйрнфолд, Кэйрнхолл, Кэйрнтон, Кэйрнвелл, Кэмп, Кэндл Хилл оф Райни (он же Олд Райни), Кэнди, Карлин Стоун (он же Кэйрн Рив), Кастл Фрэйзер, Чэпел о`Синк и Арк Стоун, Клюн Хилл (он же Рэйс оф Клюн), Корри Кэйрн, Коррстон Вуд, Корридоун, Кортс, Котемуир Вуд, Крэйгхэд, Крукмуир, Каллерли (он же Стоящие Камни Эчт), Кулсалмонд, Кулш, Каррахс, Диир Парк Моннимуск, Доун оф Далмор, Друидсфилд, Друидстоун, Драмфорс Кашни, Даннидиир, Даннидиир Ноф, Ист Кричи, Истер Оучкухортиз, Истер Форнет у Скина, Эссли Большой, Эссли Меньший, Форви Сэндс, Френдрот, Фуллертон, Гаск (он же Спрингхилл), Гоул Кросс, Гэвал, Гэйвени Брас, Джинджомайрс, Глассел, Гоук Стейн, Грей Стейн, Грей Стейн Клочфорби, Грейстоун (он же Олд Кирк), Хэйа Стейнс и Вуф Стейн, Хиллхэд Бэнхэд оф Клэтт, Хилл оф Фиддс, Хантли, Имидж Вуд, Инчмарлоу, Иннесмилл Уркуахарт, Иншфилд, Йерихо-Коулпи, Киннелар Кирк, Кирктон оф Боурти, Лэнгстейн о`Абердин, Лэнгстейн о`Крэйгерн, Лэйс оф Даммуи, Лоэнэнд (он же Хокхилл), Лоэнхэд оф Дэвиот, Лаудон Вуд, Мэйнс оф Хаттон, Мэрионборо, Мэрнох Кирк и Беллмэн Вуд, Мелгам, Мидмар и Бэлблэйр, Милл оф Карден, Миллплау, Мандорно, Невер Балфуа (он же Уайтфилд), Невер Корски, Невер Коулли, Невер Дамеф, Невертон, Нью Крэйг, Найн Стейнс (Маллох) (он же Гэррол Вуд), Ноф Баррелдэйлс, Ноф Строун, Олд Кэйг, Олд Уэстер Эчт, Питхилл, Пинки Стейнс, Питгласси, Радайкс, Рэйч, Ровимэй, Сент Брэнданс Стейнс, Сэнденд, Шелдон, Шифин (он же Рэкстон), Скеллмуир Хилл, Сауф Форнет, комплексы Сауф Лейордж и Лейлодж Феттерлеттер (одно целое), Сауф Айфси, Стэндинг Стейнс о`Стрэфбоги, Стоунхэд, Стричен, Санхани, Санкен Кирк (он же Тофтхиллс оф Клэтт), Тэмнэгорн, Тэмплэнд (он же Аппа Од), Темплстоун, Темпл Стоунс, Форакс, Тилкухилли, Томнавери, Туах, Тайрбэггер, Аппа Очнэгорт, Аппа Уричи, Аппа Лэгмор, Аппа Фед, Уэнтонвеллс, Уокмилл, Уэллс оф Айвэн (он же Лоджи Ньютон), Уидлмонт (он же Кэйллих), Уайт Кау Вуд, Уайтхилл Вуд, Уайт Леди оф Тиллифор (он же Уайтхилл), Уитчес Стоунс, Йондер Богни и Уэстертон.

Я спросила Каллума, как он пришел к тому, что круги нужно располагать в алфавитном порядке, ведь