купить» — ответила она. Да мама, ты права, конечно, свободно купить теперь можно действительно всё, в том числе и взрывчатку. Чтобы потом можно было тебя свободно убить. Раздавить, как таракана. Хр-р-рясь! И тебя нет. И нет никаких сил, которые бы этому помешали. Даже если к тебе на людной улице пристанут хулиганы, то, скорее всего, никто не обратит на это внимания. Люди решат ещё, что ты из той же компании. Когда я об этом думала, я шла по подземному переходу. И тут я заметила, что на меня и в самом деле пялятся два каких-то парня соответствующего вида и отпускают по поводу меня какие-то комментарии. Самих комментариев я не слышала, но, увидев их взгляды, я в мгновение ока поняла, в чём дело. Я подошла к одной из палаток и сделала вид, что меня страшно интересует её содержимое. На самом деле я теперь даже не помню, что там было, кажется, какие-то церковные сувенирчики… Я услышала за спиной глухое рычание. Мгновенно обернувшись, я увидела, что это один из парней. Я тут же пошла прочь. «Иди сюда», — прорычал один из них мне в след. Мне страшно хотелось побежать прочь, но я знала, что этого делать нельзя. Иначе хищники бросятся вслед, и тогда мне точно — конец. Последним усилием воли я приказала себе идти. И рассуждать при этом логически. Так, домой теперь нельзя, это ясно. Как только я окажусь в подъезде, меня тут же… А потом обязательно убьют, чтобы замести следы. Трупом больше, трупом меньше, что это для такого города, как Москва? Господи, да лучше бы я уж пошла тогда в театр. Помню, одна моя верующая знакомая, когда я её спросила, почему бог допускает такие вещи, ответила, что, бог лучше знает, что человеку нужно, а если человека убивают, то это значит, он выполнил свою миссию, и его забирают туда, где ему будет лучше. Ну ладно, Господи, хочешь убить, ну убей, кто я такая, чтобы возражать, но почему обязательно таким садистским способом? Сделал бы просто, чтобы я оказалась рядом с эпицентром взрыва, — и всё. Если смерти, то мгновенной… Хотя я и в этот момент я прекрасно знала, что никакого «Господи» в природе не существует, решают всё люди. Точнее, звери…
Я шла быстрым шагом по улице, а преследователи шли за мной. Может, им скоро надоест? Так, нужно найти как можно более людное место. Ага, там кажется то, что мне надо. На уютном пятачке расположилось несколько палаток и один открытый лоток с книгами. Я подошла и сделала вид, что книги меня сильно интересуют. «Asile» — как говорили в Нотр-Даме. То есть убежище. Тут меня не тронут. Потому что если бы мои преследователи вздумали бы напасть на меня здесь, то непременно повалили бы этот злосчастный лоток, и продавщица была бы вынуждена принять меры, чтобы прекратить безобразие… Надеюсь, они тоже это понимают, не полные они идиоты, хотя чёрт знает… Полными идиотами мои преследователи, по счастью, не оказались. Они встали где-то в отдалении и стали на меня пялиться. Что же, они и будут так стоять? Ладно, буду надеяться, что им это скоро надоест. Тем более что погода сегодня не для прогулок: морозно и резкий холодный ветер. Пока я шла, он дул мне прямо в лицо. «Роджер» рвёт старик Норд-Ост — вспомнила я и как раз в этот момент увидела соответствующую афишу. Она была буквально в шаге от лотка, и потому я рискнула отойти чуть в сторону. Теперь лоток находился слева от меня. Если Вы помните, на плакате были изображены прекрасные юноша и девушка, глядевшие куда-то вдаль. А в этой дали плыл парусник с белыми парусами и светло-красным корпусом, напоминая об «Алых парусах». Мне вспомнилась строчка из песни «Предсказание Эгля»: «Ты увидишь блеск алых парусов, это — за тобой». Но, в отличие от Ассоль, я слишком хорошо знала, что в этом мире мне придётся увидеть немало не алых, а хищных и грязных парусов. Я взглянула в ту сторону, где находились мои преследователи. Они по-прежнему стояли, скалились и уходить явно не собирались. Всё-таки надеются, что я заверну куда-нибудь за угол? Я мысленно переделала слова «Перекатов»:
Я опять обернулась к рекламному щиту и подумала о том, что создатели мюзикла мечтали о светлой сказке, где добро торжествует, а зло наказано, а вышла злая сказка о смерти. Нет, не сказка, а страшная быль, потому что нет таких страшных сказок, где бы зло торжествовало, а добро терпело фиаско. Ведь сами террористы были лишь шестёрками. А те, кто ими руководил, ушли от возмездия. Так бывает только в жизни. Я смотрела на плакат, и у меня было такое чувство, что меня обманывают. Пытаются из жалости утешить сладкой иллюзией, в которую уже невозможно поверить. И я в свою очередь жалела тех, кто пытался жалеть меня.
Да, это всё про меня. Я и была этой самой шалуньей-девочкой душой, которая плакала над осколками разбитой мечты. Этими осколками ещё можно любоваться, но они никогда, никогда уже не превратятся обратно в ту хрупкую вазочку, которой были когда-то. И зачем утешаться обманом? Того прекрасного и счастливого мира больше не будет. Это только в моем дурацком сне всё удалось вернуть. А в жизни «начало вернуть невозможно, немыслимо».
Я вернулась к лотку. Среди книжек я заметила одну в коричневой обложке, на которой красовалось «Иосиф Галицкий. Стихи, поэмы, эссеистика». Я вздрогнула. Значит, то, что я видела, не сон… Я немедленно взяла книгу в руки и открыла наугад ближе к концу, на эссеистике. Там было написано следующее «Всякая идея, требующая ради своего осуществления человеческих жертв, ложна хотя бы потому, что она их требует. Коммунисты должны покаяться перед народом за свои злодеяния…» Покаяться! Вот уж кому надо было каяться! У меня возникло дикое желание потратить-таки сорок рублей на эту книженцию и разорвать её. Я положила её на прилавок подальше от соблазна и огляделась по сторонам. Вы не поверите, но он стоял рядом, у того же самого киоска, всего в одном шаге от меня. В первую минуту я даже растерялась, но он сам неожиданно выручил меня.
— Добрый день, — сказал он. — Теперь я надеюсь, что Вы оценили мою правоту?
— Вы надо мной издеваетесь? — ответила я со злостью.
— Так Вы ничего не поняли, Мария?
— Почему же, я прекрасно всё поняла. Из-за вас погибли миллионы людей! И ещё погибнут! И всё из- за вашей вчерашней авантюры! Вы — преступник!
— Ладно, Мария. Я расскажу Вам всё. И тогда, я надеюсь, Вы меня поймёте. То, что Вы называете авантюрой, началось далеко не вчера, а задолго до вашего рождения. Когда-то учёный Z. (он, конечно, назвал настоящую фамилию, но её я приводить не рискую) догадался, что наш мир устроен куда более сложно, чем долгое время казалось… Есть вопросы, которые считается не принятым поднимать. Такие, как существование Бога, правильность генеральной линии партии или ограниченность пространства тремя измерениями, а времени — одним. Он не боялся задавать такие вопросы. И именно потому его судьба была столь трагичной… Он пытался защищать права человека в СССР, не понимая, что это противоречит самому духу и принципам тоталитарной системы… И она погубила его. Погубила гения…
Я мрачно усмехнулась про себя. Гений… В физике — да. Но никак не в общественных науках. Ведь во многом его благими намерениями вымощена дорога в нынешний ад. Хотя он, видимо, и в самом деле хотел как лучше… Галицкий, тем временем, продолжал. Оказывается, время двумерно. Точнее, даже не совсем так. Просто кроме реального мира существует множество альтернативных миров. Я легко могу что-то
