воспитывать детей. К тому же она привнесет в его жизнь уют и комфорт.
Амир улыбнулся своим мыслям.
Именно в тот момент он понял, что у женщины в его воображении были глаза насыщенного синего оттенка и шелковистые льняные локоны.
В спальне было тихо и темно, на застилавшие землю ковры падал лишь приглушенный свет единственной лампы. Кэсси остановилась на пороге с колотящимся сердцем.
Кровать была огромной. На ней с легкостью могли бы уместиться четверо, да еще бы и место осталось. Да, он дал ей слово. Он заверил ее, что она в безопасности. И все же Кэсси не могла разделить с ним постель. По ее позвоночнику пробежала дрожь. Она тихо прошла внутрь по толстым коврам. Затаив дыхание, она подошла к кровати и подтащила к себе подушку. Он лежал не шевелясь, дыша размеренно и спокойно. Кэсси задрожала в негодовании. Как он мог так быстро заснуть после всего, что произошло? Ему что — все равно? Кэсси быстро завернулась в плащ и свернулась калачиком на ковре рядом с кроватью. Положив голову на мягкую подушку, она блаженно вздохнула. Каждая косточка в ее измученном теле болела.
— Вы не можете спать там, — раздался ясный голос из темноты.
Она замерла.
— Я предпочитаю спать в одиночестве.
— Мы уже это обсуждали, Кэсси. — Он вздохнул. — И… вы все еще не доверяете мне?
— Это не… — Конечно, в этом дело. В доверии.
Но как она могла доверять незнакомцу?
Внезапно сильные руки подняли ее и прижали к обнаженной твердой груди. Ужас нахлынул на нее, она попыталась вырваться из его рук, но тщетно. Казалось, мускулы под ее судорожно сжавшимися пальцами сделаны из обтянутого шелком железа. Воздух со свистом вышел из ее легких, когда Амир уронил ее на кровать. Не успев оказаться на матрасе, Кэсси рванулась к выходу, но шейх сел рядом, перехватив ее запястья. Знакомая ситуация.
— Хватит! Хватит. Вам ничего не грозит.
Не грозит? Кэсси уставилась на широкий мускулистый торс, поросший темными волосами. Ее сердце не выдержит еще одного испытания.
— Вы не можете спать на полу. Вы будете спать здесь, со мной, чтобы утром, когда придут слуги, у них сложилось впечатление, что о вас хорошо позаботились. Это ясно? — Его сверкающие глаза вперились в ее испуганное лицо. — Кэсси? Вы понимаете? Должно казаться, мы провели ночь как любовники. Ради вашей собственной безопасности. Если только вы не хотите, чтобы вас забрали.
Кэсси с трудом сглотнула. В горле саднило, словно его натерли наждачной бумагой.
Амир наклонился, и запах сандалового дерева защекотал ее ноздри.
— Договорились?
— Вы не оставляете мне выбора! — Она не сомневалась, что, вздумай она уйти с кровати, он вернет ее обратно.
— Рад, что вы понимаете. — Амир подвинулся и потянулся к чему-то на кровати.
Кэсси замерла, загипнотизированная игрой его мышц под гладкой кожей. Она никогда не осознавала, каким впечатляющим может быть мужское тело.
— Вот. — Амир положил ей в ладонь что-то холодное. — Мой подарок вам, — Он выпрямился.
Нахмурившись, Кэсси отвернулась от него, чтобы посмотреть на тяжелую вещичку в руке.
— Держать надо вот так. — Он вытащил из ножен сверкающее при свете лампы смертоносного вида лезвие.
— Да вы что, издеваетесь? — недоверчиво зашипела Кассандра.
— Держите его при себе, пока я не верну вас в надежное место. Это гораздо лучше, чем нож для чистки овощей, который вы обронили.
Ошеломленная, она посмотрела на его растянувшиеся в улыбке губы, затем заглянула в мрачные глаза, выражение которых противоречило беззаботному тону.
И внезапно она поверила. Она доверяла ему.
— Не расставайтесь с ним даже во сне, Кэсси. И если что-то вас напугает ночью, помните, у вас есть он. — С этими словами Амир взял ее за руку и приставил острие кинжала к своей груди.
У нее ушли последние силы на то, чтобы не уронить тяжелый нож. И все же глубоко внутри ее что-то шевельнулось, пока она смотрела на него из-под тяжелых век. Ее сердце сжалось. Он дал ей не просто моральную поддержку, он вернул то, что было силой у нее отнято, — силу для защиты себя самой. Нож опасно задрожал в кулаке, и Амир обхватил ее руку своей и отвел в сторону, на прохладный хлопок простыни.
— А теперь отдыхайте. Никто не причинит вам вреда. — Он отпустил ее, на мгновение задержав руку возле ее лица, словно хотел погладить по щеке.
Затем его рука опустилась. Он резко поднялся, возвышаясь над ней, расправив широкие плечи. Прежде чем она успела ответить, он накрыл ее одеялом. Он постоял немного, глядя на нее, затем пошел к кровати. Кэсси проследила за ним взглядом. Его мощный торс, мускулистые ягодицы и бедра, подчеркнутые пижамными штанами с низкой талией, были неописуемо приятным зрелищем. Она смотрела, как он поднимает покрывало с другой стороны кровати и заползает под него. Не говоря ни слова, он повернулся к ней спиной. Как долго она лежала, вперившись взглядом в его широкую спину, Кэсси не знала. В конце концов она закрыла глаза, не в силах бороться с усталостью. Тогда она и поняла, что чувствует себя в полной безопасности. Не из-за его слов. Не из-за беспокойства в его глазах. Не из-за кинжала, который он дал ей, чтобы она смогла обороняться, даже против него. Сколько лет прошло с тех пор, когда ее укладывали в постель на ночь и подтыкали одеяло? Когда к ней относились с такой нежностью?
Ей было тепло и хорошо, когда она наконец погрузилась в спокойный сон.
Глава 4
Когда взошла луна, Амир, Мустафа и его люди поехали по извилистым оврагам обратно в лагерь. Весь день они провели вне лагеря, вовлеченные в многочисленные увеселительные и спортивные мероприятия, предназначенные показать силу и мощь суровых горных жителей, давших Мустафе клятву верности. Все это было нужно для того, чтобы измотать до полусмерти любого не привыкшего к физическому труду человека. Таким образом Мустафа надеялся взять верх в будущих переговорах.
Он просчитался.
Мустафа знал, конечно, о дурных слухах, которые следовали за Амиром по пятам. Кем были его родители, как он рос в роскоши и неге в зарубежных странах. Бесперспективное начинание для принца в стране, где ценились стойкость, выдержка и бескомпромиссность. Но хозяин, как многие до него, плохо сделал свое «домашнее задание». Он решил, что прошлое — это все, что составляет натуру нынешнего шейха Тарахара. Он не потрудился узнать, что за человек Амир теперь.
Именно Мустафа сидел, покачиваясь, в седле, тайком вытирая лоб платком, с каждой минутой злясь все сильнее и сильнее, в то время как Амир легко правил конем, сохраняя превосходную осанку и трезвость мысли. Никакого уважения к Мустафе Амир не имел — он был всего-навсего серым кардиналом в нестабильной стране. После вчерашних откровений Амиру стоило многих усилий не выплеснуть на него всю свою ярость. Еще будет время. И пусть в тот день Мустафа познакомился с холодной надменностью — прерогативой королевской особы — он все еще не получил по заслугам.
Образ девушки с огромными синими глазами промелькнул в голове Амира.
Она спала, когда он ушел. Спала мертвым сном, и лицо у нее было слишком бледное. В предрассветной мгле ее лицо без единого грамма косметики выглядело юным и прелестным. Даже невинным. Ее пальцы даже во сне крепко обхватывали рукоять кинжала.
Эмоции захлестнули его с головой. Словно хищник на охоте, он жаждал крови ее обидчиков. Но к его гневу примешивалось и разочарование, и ощущение собственного бессилия. Чувства, которые он не
