Каждый мандольер должен был сдать экзамены по беллецианской истории, музыке, литературе и искусству, не говоря уже о проверке его профессиональных навыков.
Этот субъект, бесспорно красивый, похоже, очень плохо справлялся со своей задачей. Братья хлопали друг друга по плечу, а потом громко рассмеялись, когда юноша потерял свое весло и был сброшен вслед за ним в воду экзаменаторами. Фиорентино заметил еще одну мандолу. гораздо более умело управляемую, которая быстро пересеяла канал и остановилась у причала Эджидио.
— Боже! — воскликнул Фиорентино. — Это Сильвия!
Это была не государственная мандола, а простое черное судно, но тент на середине был закрыт шторами. что говорило о важности находившейся там персону. Братья не стали ждать, пока покажутся пассажиры а точно так же. как в юности, сбежали вниз по ступенькам.
На причале высокий рыжий юноша помогал сойти на берег хорошо одетой женщине в маске. Он явно нервничал. Черная обшитая панелями дверь отворилась, и он проводил Герцогиню внутрь, где ее нежно приветствовали два безукоризненно выглядевших мужчины. Вся компания вернулась на террасу, где женщине подали бокал прозекко и пирожные.
— Это Гвидо. — сказала она. — Я принимаю его в Школу Мандольеров
— Разве уже не поздно? — спросил Эджидио. — Новые рекруты занимаются уже несколько недель.
— Они должны мне еще одного мандольера, — спокойно ответила Герцогиня. — кроме того, Гвидо — особый случай. Он пытался убить меня.
Гвидо низко опустил голову, чувствуя, как краснеет, и изо всех сил желая, чтобы она не говорила этого, но принимая это как часть наказания. Оба брата непроизвольно, положили руки на рукоятки мерлинских кинжалов, которые носили на поясах. Гвидо сразу же обратил на них внимание — он был своего рода экспертом — и успел полюбоваться искусной работой.
— Мальчики, не глупите, — сказала Герцогиня, глядя на помрачневших и нахмурившихся братьев.
— Он полностью исправился. Суть в том, что я хочу, чтобы он на какое-то время залег на дно. Скажем так: это нужно для некоторых моих планов. Он не будет вызывать подозрений в Школе — вы не можете не согласиться, что он выглядит очень подходяще.
У Гвидо не было ни единого шанса сохранить самообладание, когда все трое уставились на него, глядя ему прямо в глаза. Он покраснел до корней своих рыжих волос, весьма необычных для Талии и уже являвшихся достаточной причиной для того, чтобы его сочли привлекательным. даже если бы он не обладал хорошей фигурой и правильными чертами лица.
— Ну-ну, Фиорентино, перестань ревновать. Ты же знаешь, я больше этим не занимаюсь, — улыбнулась Герцогиня. — Кроме того, я совершенно не нахожу попытку убийства возбуждающей.
— Что ты хочешь, чтобы мы сделали? — просто спросил Эджидио.
— Дайте ему приют под своей крышей, — ответила Герцогиня, — в твоем доме или доме Фиорентино. Научите его основам управления мандолой, чтобы он не был хуже всех остальных. И, самое главное — проследите, чтобы он держался подальше от мест вроде Ремского квартала.
— Для тебя, Сильвия, мы сделаем все что угодно, и ты это знаешь, — серьезно сказал Эджидио.
— А теперь я попробую эти чудесные пирожные, — сказала Сильвия. — Они из твоего ресторана, Фиорентино?
— Не совсем, — ответил тот. — Для меня их делает один человек на Бурлески, кажется, его зовут Беллини.
— Как интересно, — задумчиво произнесла Герцогиня, изящно слизывая сахар с кончиков пальцев, — то-то их вкус показался мне таким знакомым.
Арианна сгорала от желания узнать, что же приключилось с Люсьеном прошлой ночью. Она пребывала в величайшем возбуждении на протяжении всего рассказа о покушении. Еще сильнее чем, ей казалось, она ненавидела Герцогиню, она была напугана мыслью о человеке с мерлинским кинжалом.
— И все это время она оставалась в мандоле? — спросила девушка, — На мосту был двойник? Я всегда знала: в разговорах о том, что она остается такой же молодой, есть что-то подозрительное.
Ее глаза широко раскрылись, когда Люсьен показал ей мерли некий кинжал.
— С тобой милость Мадонны! — с завистью сказала она, медленно вынув кинжал из ножен и оценив его.
— Встреча лицом к лицу с убийцей кажется тебе милостью? — улыбнувшись, спросил Люсьен.
Закончив пересказывать и повторять ей все детали ночных событий, Люсьен ошарашил ее тем. что происходит в его родном мире.
— Что? — недоверчиво сказала она, — Они повезут тебя в Беллецию?
— Ну, не в Беллецию, — возразил Люсьен, — я же говорил тебе, что в моем мире она называется
Венецией, по крайней мере, у англичан.
Его родители были очень воодушевлены своим сюрпризом. Они явно ждали, что ему это очень понравится. Так и случилось. Примерно через неделю они всей семьей отправятся в Венецию. У Люсьена было назначено обследование в конце августа, и они собирались вернуться к этому времени.
— Я поговорила с доктором Кеннеди, — сказала мама, — и он считает, что ты уже достаточно здоров, чтобы ехать, так что мы заказали билеты.
— Замечательно! — воскликнул Люсьен. Он сгорал от нетерпения, ему очень хотелось увидеть волшебный город в его родном мире и узнать, насколько он похож на Беллецию, которую теперь так хорошо знал.
Но он пока ничего не сказал Родольфо. Почему-то Люсьен был уверен, что не сможет вернуться в Беллецию. пока будет вдали от родных мест. И он не был уверен, но, возможно, его отсутствие будет очень кстати — Родольфо считал, что здесь становится слишком опасно, и попросил Люсьена обязательно возвращаться в палаццо, прежде чем
— Везет тебе, — сказала Арианна. — Я бы так хотела поехать в другую страну, например в твою Англиа.
— Может, так и будет. — ответил Люсьен. — А может, ты даже посетишь другой мир — может, ты тоже станешь
Глаза Арианны засияли.
— Ты прав! Похоже, мне уже не стать мандольером, но могу поклясться, что из меня получится
Они сидели в кофейне возле театра, в той самой, где пили шоколад в тот день, когда Люсьен впервые попал в Беллецию. Человек за стойкой очень внимательно наблюдал эа ними и, когда они допили свои напитки и вышли, кивнул человеку в углу, доедавшему пирог с абрикосами. Тот закончил есть, взял свой синий плащ и подошел к своему новому другу.
Ринальдо ди Киммичи переносил пытки проклятых. Он ничего не знал о молодом убийце с самой ночи праздника Маддалены. Может, он сбежал с половиной денег, уже отданной ему? Отношение Герцогини к послу вроде бы не изменилось, так что это могло значить, что покушение просто не состоялось, но она была очень коварным и тонким противником, и он не мог быть ни в чем уверен.
Что особенно мучило его, так это то, что он не знал, что именно произошло той ночью, и не видел никакой возможности узнать об этом. Он решил довериться Энрико.
Шпион был очень польщен. У него ушло столько времени и усилий на то. чтобы завоевать доверие посла, что теперь он был просто переполнен довольством. На самом деле он не испытывал к ди Киммичи ничего, кроме презрения, за столь неуклюжее покушение. Сам Энрико знал, по крайней мере, полдюжины людей, которые бы сделали все как надо. Он даже сделал бы это лично — за соответствующую плату.
И хотя он был напуган мыслью о том, что это его информация позволила организовать покушение, но быстро решился рассказать о том, что только что выяснил.
— Есть еще один способ повлиять на ее светлость, ваше превосходительство, — сказал Энрико.
Ди Киммичи сделал знак, чтобы тот продолжал.
