— Вы помните мальчика, молодого ученика синьора Родольфо?
Посол кивнул.
— Продолжай, — сказал ои.
— Ну, похоже, что сенатор очень любит его. А мы знаем, что ее светлость очень любит сенатора.
Хищный взгляд Энрико заставил посла вздрогнуть. По натуре он был очень брезглив, и необходимость общения с этим гнусным человеком вызывала у него отвращение. Но он не мог позволить себе проявлять гордость. Он кивнул.
— Вам не кажется, что Герцогиня будет очень огорчена, если любимчик ее фаворита окажется под угрозой смертного приговора?
— Несомненно, — сказал ди Киммичи, — но как тебе удастся это организовать?
Энрико почесал нос.
— Доверьтесь мне, у меня есть план. Мы знаем, что этот парень не из Падавии. И тем более он не из Беллеции.
— Какое все это имеет значение? — спросил посол, знавший, что мальчишка вообще из такого места, о котором Энрико не имеет ни малейшего представления.
— Вы что, не знаете о Запретном дне? — напомнил ему Энрико. — Он был в Беллеции на следующий после Венчания с Морем день. У меня есть свидетели. Если он не родился в Беллеции, то поплатится за это жизнью.
Теперь, когда она знала, что ои в безопасности, и возбуждение по поводу покушения прошло, Арианна решила, что очень сердита на Люсьена за то, как он с ней поступил.
— Ты не представляешь, как я за тебя волновалась! — говорила она, пока они возвращались к Родольфо. — А у тебя все это время были приключения. Я уверена, что Герцогиня считает тебя героем, тебе досталось все это серебро. И мерлинский кинжал, —добавила она, с завистью взглянув на рукоятку кинжала убийцы, торчавшую из-за пояса Люсьена. — А мне пришлось возвращаться домой в одиночестве и говорить тете неправду: что ты проводил меня только до двери.
— Я ничего не мог поделать, — раздосадованно сказал Люсьен. — Я. похоже, был немного не в себе, прыгая в канал, и, когда очутился в ее мандоле, у меня не было времени на раздумья. И уж точно я там не веселился, можешь мне поверить.
Они впервые были так близки к тому, чтобы поссориться, и остаток пути проделали в полном молчании.
Гвидо Парола переехал в дом Эджидио. Герцогиня проследила, чтобы за его отцом присматривала сиделка, и теперь, находясь в безопасности, он почувствовал настоящее облегчение. Было маловероятным наткнуться на ремского посла в Школе Мандольеров или в домах братьев, возвышавшихся над маленьким каналом. Сразу в день переезда он поступил в Школу, Эджидио и Фиорентино стали его спонсорами. Теперь они были ему будто два крестных отца. Правда, был один неприятный момент — сразу после ухода Герцогини, когда Эджидио подробно объяснил ему, что они сделают с ним, если он еще хоть раз попытается причинить ей какой-либо вредно с тех пор они стали настоящими друзьями.
И теперь наступило время его первого урока на воде, перед самым заходом солнца.
— Да ты просто рожден для этого! —сказал ему Фиорентино после часа, проведенного в собственной мандоле, которой на этот раз управлял Гвидо. — Конечно, тебе еще предстоит выучить все красивые штучки, но мне кажется, что мы сделаем из тебя лучшего мандольера.
Эджидио кивнул.
— А сейчас давайте отправимся в твой ресторан, брат.
Одно из своих зеркал Родольфо постоянно оставлял наведенным на Монтемурато. Он настроился на доктора Детриджа и постоянно присматривал за ним. когда тот передвигался по окруженному стенами городу. Со времени покушения на Сильвию Родольфо очень сильно опасался за ее безопасность и был уверен, что старый
Перед тем как они с Люсьеном покинули Монтемурато, Родольфо дал Уильяму Детриджу небольшое карманное зеркало. Елизаветинец не хотел принимать подарок, но этот объект вряд ли бы сочли компрометирующим, даже если бы кто-нибудь нашел его среди вещей доктора. хотя, может, и немного необычным. Сейчас Родольфо пытался установить с ним контакт.
Он стоял, не отводя взгляда от зеркала, показывавшего Монтемурато, тихонько бормоча формулы, пока оно не показало лица доктора.
— Мастер Родольфо! — выдохнул старик. — Слава богу! Вы должны помочь мне!
— Что, что случилось? — спросил Родольфо, обеспокоенный испугом, ясно читавшимся на лице Уильяма Детриджа.
— Они готовят костер! — ответил он. — И я опасаюсь, что он предназначен для меня!
Глава 13
СМЕРТНЫЙ ПРИГОВОР
------------------------------------
vaporetto - речной трамвай (итал.)
---------------------------------------------------------------
Путешествие в Венецию приближалось, и у Люсьена оставалось всего несколько дней для того, чтобы привести мысли в порядок и подготовить Родольфо к своему длительному отсутствию. Он был вдохновлен перспективой увидеть реальную Венецию и тем, признался он себе, что сможет отдохнуть от еженощных приключений. В последнее время всякий раз, когда он пытался отоспаться днем, его мучили кошмары о человеке с кинжалом на мандоле Герцогини.
Он не мог поверить тому, что услышал, когда Родольфо сообщил, что несостоявшийся убийца прощен и сейчас учится в Scuola Mandoliera.
— Но как это возможно? Разве он не опасен?
— Больше нет, — ответил Родольфо. — Сильвия приручила его — он готов есть с ее руки.
— Но разве его не накажут? А что насчет того, кто его нанял? Это ведь был ди Киммичи, верно? — Люсьен почувствовал, что его героический поступок, пусть и несколько случайный, был напрасным.
— Я думаю, что он
— Так вы считаете, что теперь она вне опасности? — спросил Люсьен.
— Хотелось бы, — мрачно ответил Родольфо, — но пока я в этом не уверен.
— Я вот что хотел сказать... — начал Люсьен, — с завтрашнего дня я, похоже, на некоторое время потеряю возможность перемещаться в Беллецию. Мои родители берут меня в путешествие — на каникулы. Я ведь не смогу попасть в Талию, если покину свою Англию?
Родольфо внимательно посмотрел на него.
— Так тебе стало лучше в твоем родном мире? — спросил он.
— Вроде бы, — ответил Люсьен.
И куда они повезут тебя ?
— В Венецию.
