— Вы все поняли, кавалер! Вы знаете, что мы пролетаем в опасных местах, под экватором расположена зона гравитационной нестабильности. Немного дальше — притяжение Солнца будет действовать сильнее…
— Но… Звездолет упадет на поверхность горячего полушария!
Она подняла на Бруно рубиновые глаза, и кавалер убедился еще раз, что в определенные моменты они бывали непроницаемы.
— Давехат, — сказал кавалер, — вы еще можете спастись! Я допускаю, что следует отказаться принять бой, если он заведомо окажется проигранным, но космос… космос безбрежен! Ваш звездолет еще может улететь, выиграть в скорости, ведь сторожевики тяжелее и хуже маневрируют в пустоте. Улетим к Венере, к Земле, куда угодно!
Прекрасная точеная рука поднялась и, сверкнув кольцом, остановила его речи.
— Кокдор, вы забываете, что я восстановила против себя все власти, все миры, ведь величайший секрет SOS касается всех цивилизаций, куда бы я ни направилась…
— Это безумие, Давехат!
Вновь непроницаемая улыбка. Давехат повернулась к Окфу.
— Ты знаешь, что делать, действуй!
Меркурианец козырнул и принялся нажимать кнопки.
— Я не позволю!
Кокдор бросился к Окффу, понимая, что тот собрался отклонять курс корабля от идеальной линии экватора, чтобы бросить его за горные цепи и облака.
Но Давехат уже отдала короткий приказ по интерфону. Трое меркурианцев стрелой влетели в кабину управления и по знаку жрицы бросились на Кокдора, освободив Окффа. Ракс свистнул, раскрыл крылья и развернулся для атаки. Меркурианцам пришлось отступить, так ужасен был пстор в ярости.
Давехат мигом оказалась между кавалером и охранниками.
— Послушайте, кавалер, я совсем не хочу стать причиной вашей смерти. У нас есть летающий челнок, вы спасетесь на его борту вместе с вашими друзьями. Сейчас нам ни к чему драка.
— Давехат, бедная вы моя, это — самоубийство!
— Умоляю вас, не надо таких слов, Бруно, — произнесла она неожиданно ласково. — Успокойте, пожалуйста, Ракса. Только вы это можете.
Он вздохнул и потрепал пстора по загривку. Конечно, Давехат была права, и ее решение было единственно возможным.
С этого момента время понеслось стрелой.
Меркурианцы поняли, что гибель звездолета близка, — он уже отклонялся к полыхающему полушарию, — и поспешили подготовить бортовой челнок, небольшую космическую капсулу, способную взять на борт дюжину пассажиров.
Жолена, Дон Клиффорд, Люк Дельта с Доротеей в кармане и капитан Фарт перебрались на борт спасательного корабля. Туда же меркурианцы пригласили и Кокдора.
Хотя сторожевые корабли приближались с потрясающей скоростью, они не могли пересечь некую определенную черту, потому что последствия этого могли стать катастрофическими. Бруно был мертвенно- бледен. Меркурианцы любезно, но настойчиво просили его поспешить, потому что промедление грозило гибелью его друзьям. Слезы подступали к его горлу, но последний аргумент убедил его, он ощутил, что звездолет уже теряет устойчивость.
Он в последний раз взглянул на меркурианскую жрицу.
— Прощайте, Давехат.
Горло перехватило. Менее часа назад эта женщина трепетала в его объятиях, познав любовь на пороге смерти, и вот он терял ее навсегда. Его печаль была безмерна, потому что Давехат была молода, умна и прекрасно знала, как и он, одну из самых фантастических тайн, когда-либо открывшихся человеку.
В глазах с рубиновым отблеском мелькнула тень.
— Прощайте, Бруно, — прошептала Давехат.
Он вышел из командной кабины вместе с торопившими его провожатыми. Жолена и трое других землян с облегчением встретили его в спасательном корабле: Они уже начали подозревать, что он хочет разделить судьбу Давехат.
Дверь захлопнулась. Люк Дельта, опытный пилот-испытатель, взялся сам вести челнок.
Через иллюминаторы они увидели, как летающая тарелка набрала скорость и ринулась к. вершинам облачных гор.
Вдруг она вспыхнула, таким сильным оказалось охватившее ее солнечное излучение. Вскоре сияние стало невыносимым для глаз. Наблюдатели со спасательной капсулы и со сторожевиков поняли, что звездолет, подставив себя прямым лучам Солнца, раскалился добела и загорелся. Всем показалось, что меркурианский звездный корабль растворился в огненной феерии и навсегда исчез за гигантской облачной стеной.
“Спортиф” возвращался на Землю.
Кокдор был озабочен. С помощью Люка Дельта он составлял как можно более полный отчет о пережитых ими событиях. Он старался помочь Жолене, Дону Клиффорду и капитану Фарту, которые, сами того не желая, оказались замешаны в восстании.
Кавалер особенно упирал на то; что украденные записи были уничтожены вместе с магическим фильтром, поэтому опасность, исходившая от этой истории, больше не существовала и обвинять всех троих было не в чем.
Оба старательно корпели над текстом, но время от времени Люк отрывался от работы и задавал кавалеру мучивший его вопрос:
— Кокдор… все это безумие, не так ли? Все, что мы видели или думали, что видели? Нет! С мертвыми нельзя разговаривать! Там, наверху, просто перестраховались, нечего было устраивать такой переполох, принимать такие драконовские меры. Ну скажите, что у меня были галлюцинации, бред, воздействие гипноза или наркотиков! Чем больше я думаю, тем чаще говорю себе: и. слава богу, что все эти фильтры и записи остались на борту звездолета! Жаль только, что люди погибли.
Задумавшись, Кокдор не отвечал.
— Бруно, ответьте! Не хочу верить, что Давехат и ее друзья отдали свои жизни зря, это было бы ужасно! Ах, голова идет кругом.
Что это было — правда или сон?
Кокдор смотрел на него и молчал, не в силах найти подходящие слова. Вдруг он вспомнил одного из посланцев, того мудреца, который явился неизвестно из какого мира, неизвестно из какого времени; того, который и подсказал ему ответ.
Он приложил палец к губам.
Морис Лима
ПОЛУНОЧНЫЙ ТРУБАДУР
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПЛАНЕТА ЗЕМЛЯ. ТРИНАДЦАТЫЙ ВЕК
