«Ты права, Мэгдан: смерти нет».
Удар в грудь. Обжигающая холодом темнота. Удушье. Полный рот… крови? Нет. Знакомого металлического привкуса Морган не ощущал. Зато ощущал вокруг себя воздушное пространство. Тело перевернулось на бок, изо рта выплеснулась озерная вода. Глоток воздуха. Выворачивающий наизнанку кашель. Новая порция солоноватой мерзости.
Морган чуть не околел, отхаркиваясь. Когда он, измученный, все еще жадно хватая воздух, перевалился на спину, тело тряслось, как в припадке. Рядом послышалась возня. Морган почувствовал, как несколько пар рук переваливают его на сухое одеяло. Заворачивают. Поднимают. Куда-то несут. Хлопок. Звон в ушах. Врата?
– Дар Жизни, – произнес на двух языках женский голос. Голос принадлежал не Мэгдан. – Жизнь – последний, тринадцатый элемент. – Морган распахнул глаза. Он лежал в знакомой постели, в домике посреди озера. Ночной мрак разгонял уютный свет свечи. Рядом сидела на корточках стройная молодая женщина со строгим, преисполненным самоуважения и решимости служить своему долгу лицом целителя, только вчера вылупившегося из подмастерьев.
«Где эта стерва, которая меня утопила?» – хотел выкрикнуть Морган, но захлебнулся воздухом и закашлял.
– Мэгдан нет, – ответила женщина на его безмолвный вопль. – Здесь только я, Ли. – Она с непонятным сожалением склонила голову, откинула со лба темно-рыжую челку. Теплые руки накрыли его беспомощное, трясущееся тело еще одним одеялом. – Лежи. Она провела очень полезный для тебя обряд.
Морган закрыл глаза, положил руку на нижнюю челюсть, чтобы зубы стучали не так громко. Что за варварский обряд? Какая польза от того, чтобы провести через начальную стадию смерти человека, побывавшего мертвым по-настоящему?
– Чай с маслом. – Голос Ли заставил его приподнять веки и повернуть голову. Жричка постучала ногтем по пробке стоящего в изголовье кувшина. – Какое-то время он останется горячим. А вон там, – ее рука показала в сторону буфета, – можешь оставить подношения. Но помни: они нужны тебе, а не Богам, поэтому оставляй то, что тебе дорого.
Ловко. Арр бы оценил. Морган натянул на голову одеяло. Расспрашивать ее о чем-либо бесполезно. Не слишком-то здесь щедры на объяснения.
«Вали отсюда».
Ли уселась рядом с постелью.
– Подыши глубоко, без пауз между вдохами и выдохами. Быстрее согреешься.
– Не буду, – буркнул Морган. «Чем давать советы, легла бы лучше под бок».
Такой способ согревания в Храме, видимо, не практиковался: жрица перебралась в ноги, сняла с них одеяло и стала нажимать на какие-то точки на ступнях. Некоторые места оказались ощутимо болезненными. Морган не лягнул ее только потому, что ему было лень совершать лишние движения. Массаж, однако, свое дело сделал: дрожь утихла, а ощущение качки начало ослабевать. И Ли оставила его в покое. Какое-то время из-за шторки доносились шорохи, выдающие присутствие жрицы. Потом тихо скрипнула дверь, и наступила тишина. Заснуть Морган не мог из-за света, все еще сияющего в голове, поэтому просто лежал с закрытыми глазами и наслаждался покоем. Не хотелось ни двигаться, ни есть, ни пить, ни о чем-либо думать. Просто парить в безвременье, созерцая свет внутри себя.
Через какое-то время стало жарко. Пришлось стащить с себя верхнее одеяло. Неплохо бы и приоткрыть окно. Духота как в бане. Морган приподнялся на локте. Убедился, что комната больше не кружится и не раскачивается. Держась на стену, медленно встал на ноги. Ступать по теплой циновке было приятно. Сквозь занавеску сочился серый утренний свет. Самая странная в его жизни ночь на исходе. Что она оставит после себя? Возле буфета его шаги замедлились. Три каменные чаши, ожидающие подношений. Рядом с каждой по свече – оранжевая, зеленая и желтая. Цвета Богов. Морган без особой надежды потер фитиль оранжевой: вдруг Дар проявится? Пламя не вспыхнуло, и он с унылым вздохом зажег свечи от огарка, освещающего комнату.
«Подношения нужны мне, а не Богам. Как и молитвы? Мне не жаль, но что изменят металлические кругляшки?»
Морган отогнал мысль о том, что ничего, кроме того, что чей-то карман, скорее всего кого-нибудь из верховного жречества, станет на дюйм толще. И опустил в чаши маленькие мешочки, предусмотрительно захваченные из дома: в сердоликовую – с золотыми монетами, пожертвование Творцу, в малахитовую – с серебряными, Мудрейшей. Над янтарной чашей он задумался. Земной Владычице обычно приносят в дар домашнюю еду. Что можно приготовить здесь? Морган приоткрыл дверцу буфета. Обе полки заставлены склянками с травами и настойками. Помявшись, он шагнул к лавке, где лежала его одежда, нащупал в кармане рубашки брачный талисман. В случае смерти брачного партнера талисман сжигают, а Морган до сих пор носил его при себе. Самое дорогое… Солнце с двумя лунами скользнуло в чашу. С чувством выполненного долга Морган вернулся в не остывшую еще постель. Теперь можно дрыхнуть до упора. Концовка известна: он проснется в лодке, посреди озера Донг, с готовым решением, как жить дальше, но без воспоминаний, как его облапошили.
Проснулся Морган там же, где заснул. Позевывая, окинул взглядом комнату. Ли не вернулась. В теле приятная слабость, голова немного кружится. Нет причин просыпаться, кроме переполненного мочевого пузыря. Не одеваясь, он вышел на теплые бревна плота. Листва береговых деревьев беззвучно трепетала на отсутствующем ветру. Темно-синяя вода лениво дремала под полуденным солнцем. У правого края плота покачивался причаленный каяк – длинный, рассчитанный на двоих. Морган беспокойно завертел головой: неужели ночевала?
– Туалетное ведро за домом, – услужливо подсказали слева.
С лавочки на крыльце радостно скалился сухой, лысый, прокопченный солнцем старикан. Не подай он голос, Морган не заметил бы его. И сам жрец, и его одежда сливались со стеной хижины.
– Угу. – Морган хмуро поплелся в сторону, куда указывала сморщенная рука. Явился за подношениями.
«Чтоб тебя ими стошнило».
– Большая глубина. И здесь никогда не бывает ветра, – пояснил старик, едва Морган вывернул из-за угла. – Озеро Молчания – так мы зовем это место. Голоса Богов можно услышать лишь тогда, когда замолкают все остальные. Одевайся. Дома доспишь.
– Я не слышал, – грубовато буркнул Морган. – И не покину это место, не получив того, за чем пришел. – В подтверждение твердости своего намерения он скользнул обратно в хижину.
– Мы, конечно, можем устроить для тебя маскарад, – догнал его голос жреца.
«Благодарю. Вы уже устроили».
Он занял оборонительную позицию, привалившись к двери спиной.
– Привести на живописный берег реки, – невозмутимо продолжал жрец, – где ты снимешь одежду, бросишь ее в костер, искупаешься, облачишься в простыню, выпьешь крови жертвенного кого-нибудь. Задом наперед сойдешь в глубокий грот, зажжешь свечи, воскуришь благовония, сядешь, свернув ноги узлом, и начнешь пялиться в стену. Дня через три тупого сидения без воды и пищи твое измученное сознание явит тебе светлоликую красавицу ростом в десять футов, которую ты примешь за Мудрейшую или Земную Владычицу. Она промокнет полой своих длинных одеяний твои слезы и напоит тебя святой водой из серебряного сосуда, а когда она наклонится к тебе, чтобы благословить поцелуем в лоб, ты обнаружишь, что у нее светлые кудри и голубые глаза, а ростом она тебе по грудь. К чему все это? Ты знаешь, как тебе поступить.
Морган облизнул пересохшие губы и опустил голову. Пользуясь его неспособностью закрыться, облазили вдоль и поперек. Провели таинственный обряд, взяли за него плату, обставив свои бессмысленные действия высокими принципами. А теперь сообщают то, что он прекрасно знает сам, и вышвыривают. Лживое ворье!
– Злишься. Отлично! – донесся снаружи триумфальный возглас. – Гнев – это огонь. А огонь – это жизнь! Я спокоен за твое будущее.
– Если я поступлю, как знаю, меня объявят предателем, – сквозь зубы отозвался Морган. «Засунь свое
