– Красное? Белое? Розовое? Сухое? Полусладкое?
«Незабудковое».
– Эм… – Морган смутился. – Пожалуй, розовое. – Розовый цвет так же нежен, как голубой. – Можно прямо здесь? Запишешь в общий счет.
Грит нырнул под прилавок, и перед Морганом появился наполненный на две трети бокал. Крошечные пузырьки, рождающиеся будто бы из ниоткуда, срывались со стеклянных стенок, отражая свет свечей. Вино с фермы ее отца… Морган обнял прохладный гладкий бокал ладонями, сделал глоток. Рот заполнил терпкий насыщенный привкус фруктов, душистого перца и пряностей. Перед глазами вспыхнуло лавандово-розовое сияние храма, сбегающие к тихой воде ряды виноградных кустов, утопающие в цветах домишки. Возможно, ее пальчики собирали эти самые ягоды. Морган замер, пытаясь уловить в вине отзвуки Манны Марго.
– Вот, – отвлек его голос Грита. – Глянь. Думаешь, я какой-нибудь дрянью тебя пою? – Хозяин ткнул пальцем в выгравированные на высоком прямоугольном глиняном кувшине надписи – подтверждение, что это именно то вино. – Семья Лишинн входит в пятерку ведущих производителей вин. Виноград – Гренаш. В нем много алкоголя. – Грит захихикал. – Это один из самых пьяных сортов.
«Вот, оказывается, чье чадо я чуть не угробил», – думал Морган, смакуя во рту терпкую рубинную жидкость. Как же повезло Трау! Не подоспей он, его отряд влип бы намертво. Винодел по гроб жизни не простил бы колдунам смерти дочери. Эх… Лучше бы она была простой крестьянкой. И продекламировал от избытка чувств:
– Положи меня, как печать, на сердце свое, как перстень, на руку свою, ибо крепка, как смерть, любовь. – Морган поднял бокал. – Твое здоровье и благополучие, Грит!
Грит заморгал, странно дернул головой, потер затылок и продолжил ровным неживым тоном:
– Морям и рекам не залить любви, ураганам не задуть ее и земле ее огня не загасить.
– Браво! – Морган щелкнул пальцами. – Как называется эта баллада?
Грит стоял без движения, вперившись в него пустыми, остекленевшими глазами. Лицо застыло, будто на него надели восковую маску.
– Эй! – Морган осторожно похлопал его по плечу. – С тобой все в порядке?
– Высокий, темные волосы, синие глаза, на правой руке нет двух пальцев, – медленно произнес Грит. – Морган Руэлл. Сур. Разыскивает Иштвана Краусхоффера. С ним четверо мужчин и молодая женщина, его дочь или сестра. Они празднуют день рождения Арра, самого старшего, который платит за всех. Нечестный делец, предатель. Морган сомневается в нем, уязвлен его превосходством над собой и не уверен в успехе похода. Но он очень упорен. Он не остановится. Им движут ревность и страх, разожженные любовью к светлокудрой голубоглазой девушке маленького роста из чужого народа. Влечение к ней граничит у него с безумием.
Внутренности свела судорога. Пульс частил, отдаваясь в ушах глухим прибоем. Кроваво-красные волны прокатывали по телу одна за другой, обдавая то жаром, то ледяным холодом, заставляя мышцы подергиваться.
Контроль за ним.
Контроль друг за другом.
Все контролируют всех.
Кто-то случайно узнал… донес…
Иллас усомнился в его словах и отдал приказ установить за ним слежку.
– Ее манит дорога, – растягивая слова, продолжал Грит. – Дорога в одну сторону, по которой нельзя вернуться назад. Истина, ложь… она не различает. Игра для нее всерьез. Жертва.
Морган не помнил, как оказался за стойкой, куда делись кувшин и бокал. Грохот. Звон бьющейся посуды. Приглушенные крики. Трясущееся, искаженное ужасом, разбитое в кровь лицо Грита. И его собственные вопли:
– Кому ты сливаешь информацию? Как он выглядит? Тот, кто приходит и говорит: «Положи меня, как печать, на сердце свое, как перстень, на руку свою, ибо крепка, как смерть, любовь»? Как он выглядит? Как! Он! Выглядит!
Морган очнулся от ледяного удара по голове. Он сидел на полу, привалившись к стене. По лбу и вискам бежали за шиворот струи воды. Предплечья сжимали тиски рук Токо, Керна, Имандры и Равена. Арр сидел перед ним на коленях и обеспокоенно хлопал его по щекам:
– Мор, что тебя укусило? Немного ж вроде выпил.
– Руэлл, идиот! У тебя рефлекс на кабак!
Морган инстинктивно дернулся. Рука Арра отпихнула Имандру за пределы досягаемости его кулаков.
– Иди… – Морган случайно поймал взглядом свою руку – она тряслась. – Назови ему наш якорь и спроси, когда в последний раз к нему приходили Суры. До нас. Кто приходил.
– Не отпускайте его. – Арр скрылся за стойкой, откуда раздавалось кряхтение и стоны.
– Ветер меняется, – донесся до Моргана его спокойный голос. – Не перевертит ли за ночь погоду. Жаль, колокольня низковата – глянуть бы, что там надвигается из-за горизонта.
– Рассвет… – застонал Грит. – Даст ответ.
Морган вскочил и бросился следом, волоча за собой вцепившихся в него ребят. Опередив Арра, заорал:
– Как выглядит тот, кто приходит к тебе и говорит: «Положи меня, как печать, на сердце свое, как перстень, на руку свою, ибо крепка, как смерть, любовь»?
– Священник, – выдохнул Грит.
– Как он выглядит? – Морган со всей силы пнул его ногой в бок. – Когда он приходил в последний раз? А-а… – И согнулся от удара в живот.
– Как… поп. – Грит тяжело сполз на пол. – Они все… на одно…
– Има, Керн, заприте дверь на щеколду, – негромко распорядился Арр. – Попридержите кого-нибудь из посетителей, чтобы остальные не разбежались. Рав, Токо, займитесь Гритом. Я не чувствую серьезных повреждений, но все равно – осмотрите. И Манну тоже.
– Ты… с-с-волочь… – злобно зашипел Морган, пытаясь вернуть Арру удар кулаком под ребра.
– Спокойно! – Арр обхватил его сзади под мышками и потянул вверх. – Дыши! Дыши вместе со мной. Вдо-ох. Вы-ыдох.
Захлебываясь воздухом и кашлем, Морган сделал несколько судорожных глотков воздуха.
– Эй, ты! Нет, не ты! Соседка! – орала Имандра в зале. – Встань! Остальным сидеть!
Возня. Шелест металла о металл. Женский всхлип. Короткий визг. Грохот упавшего стула.
– Если вы будете сидеть тихо, с ней все будет в порядке, – успокоил посетителей голос Керна, от которого волосы на теле вставали дыбом.
Грубый, жесткий, но безупречно срабатывающий с дикарями прием.
– У нашего Повешенного есть второй хозяин, который интересуется нашими личными судьбами, – выдавил Морган, тяжело дыша. – Поп. С днем рождения, Арр!
Арр подпихнул ему под зад стул, сел с ним бок о бок.
– Ты что, спьяну угадал и якорь, и отзыв? Какие еще таланты ты от нас скрываешь, а, Мор?
Морган махнул рукой, случайно задев Арра по носу. Получил за это тычок в бок.
– Мне просто пришел на ум отрывок из баллады. Принеси воды. Он оказался… «Положи меня, как печать, на сердце свое, как перстень, на руку свою, ибо крепка, как смерть, любовь» – якорь. «Морям и рекам не залить любви, ураганам не задуть ее, и земле ее огня не загасить» – отзыв. Потом я сказал: «Браво! Как называется эта баллада?» И из него поперло. Но он начал стекленеть уже после первой фразы. Я сперва не понял, что это транс. Решил, он больной, припадочный. Это невозможно… Спасибо. – Морган опорожнил полкружки. Обтер рукавом лицо и шею. – Он не мог…
– Тебе нет нужды оправдываться. Я все понял: наши Повешенные за нами же и следят. Надо проверять остальных.
– Нет! Да. Я сам!
– Хорошо, хорошо. – Арр понизил голос. – Вашего разговора никто не слышал, не дергайся.
– Он знает, что ты… фактически ренегат! Арр… Он знает обо мне то, что я… – Морган залпом допил воду. Прижав ладонь ко лбу, в отчаянии затряс головой. – О Боги! А если это старейшины или жрецы?
