Пришлось вести машину самому. Я видел, как это делали другие, поэтому как-то тронулся и старался не тормозить. Уже при въезде в город машину остановил милиционер, размахивая автоматом. На дороге в свете фар показалась бесформенная окровавленная куча.
– У нас перестрелка, огнестрельные ранения, выгружайся, повезешь трупы.
Пришлось рулить по направлению к куче.
– Ты что, пьяный? Почему машина рыскает, давно водишь?
– Два часа.
Тут показались фары другого автомобиля, милиционер с сомнением посмотрел на гору коробок в салоне, поводил автоматом туда-сюда и переключил свой интерес на другого потенциального перевозчика. Не желая показаться навязчивым, я воспользовался возникшей в разговоре паузой и покинул место происшествия.
Так я научился водить машину.
Спустя полтора года наша компания выиграла тендер на большую сумму на поставку техники для какого-то государственного фонда. Не без помощи тещи моего друга и компаньона, которая была председателем этой структуры.
После чего друг, смущенно улыбаясь, сообщил, что теща хотела бы войти в дело. И чтобы дело это стало семейным, так сказать. И было бы хорошо и по- товарищески, если бы я все правильно понял и освободил это место.
– А как же все то, что мы делали вместе? Ведь если бы не это, ничего бы просто не было.
– Знаешь, – сказал мой друг, – я не люблю сослагательных наклонений…
Так я научился ценить дружбу. А еще выучил красивую фразу, которая потом не один раз пригодилась в жизни.
Сказки для взрослых
©
Девушка из маленькой таверны
«Британский майор Саммерфорд умер после третьего удара молнией. Четвертая молния полностью разрушила его памятник на кладбище».
Карма Саммерфорда
Роб Иохансон опоздал на самолет. Ему срочно надо было в Париж, а лететь пришлось в Таллинн. Будучи одним из самых молодых капитанов Шведского торгового флота, он успел побывать практически везде. Впрочем, еще в детстве он объехал почти весь мир – его семья любила путешествовать и могла себе это позволить. Отец, профессор Стокгольмского университета, никогда не сидел на месте и таскал за собой маленького сынишку, в то время как мама занималась семейным бизнесом, доставшимся ей еще от деда. Морская профессия не входила в планы папы, но Роб определился в жизни сам.
Нужно заметить, что темперамент у капитана был самый что ни на есть скандинавский. Когда он также опоздал и на паром, то решил скоротать время в кафе неподалеку, к тому же и есть уже хотелось не на шутку.
Настроение у Татьяны было – хуже некуда. Она работала в этом кафе официанткой почти два года, и эта нудная и рутинная работа ей не нравилась, но никакой другой пока не предвиделось. Перспективы на жизнь были самые туманные, а сегодня ее еще и бросил любовник. И вот с таким настроением человек вышел на работу. Слава богу, хоть посетителей было немного.
Сонный швед ей сразу не понравился. Он пытался что-то заказать, но так как с английским у Татьяны были проблемы, она никак не могла понять что. Тогда швед при помощи body language стал пытаться помочь ей.
В какой-то момент Таня отчетливо поняла, как ей все надоело и особенно этот нудный вежливый посетитель. Принято говорить, что у нее сорвало башню. Она стукнула шведа по голове меню, затопала ногами и закричала, что он может убираться, а потом высказала все, что не успела сказать любовнику.
Роб обомлел. Такого темперамента он не встречал в своей скучной жизни. В ту же секунду он понял, что это его женщина, и он отсюда без нее не уйдет.
Я не знаю, как развивались события дальше, я познакомился с ними, когда у них уже было трое маленьких детей и прекрасный дом на побережье. Таня закончила курсы дизайнеров и занималась украшательством этого дома…
Иной раз женщины столько сил тратят, чтобы понравиться выбранному ими мужчине, или точнее, приобрести на него права собственности, а тут…
Прав был О. Генри. Воистину – дороги, которые мы выбираем, внутри нас. Или, как говаривала моя бабушка, – свою судьбу ты встретишь даже с мусорным ведром.
Ноктюрн по доктору Фрейду
Профессор рассматривал вензеля на старинном кресле в своем кабинете. Кресло это он обменял у декана исторического факультета на три современных компьютера. Трансферт прошел безболезненно, так как, в общем-то, и то, и другое принадлежало к разряду государственного имущества и оно просто поменяло своих фактических хозяев. Профессор питал слабость к таким вещам. Приятно было сознавать, что вот на этих же самых подушках сто с лишним лет назад елозила чья-то августейшая задница.
Приятность момента омрачало только одно – только что он получил новые указания насчет хода вступительной кампании. Он очень не любил эту почетную часть своей работы. Чтобы иметь доступ к грантам, финансировать талантливых студентов, оснащать лабораторию, участвовать в распределении университетского бюджета, нужно быть одним из… Нужно, чтобы тебе могли доверить самое щекотливое дело. А как же иначе, ведь вы команда. Команда…
В этом году как будто свет клином сошелся на их университете. Такого количества просьб и ходатайств не было давно.
Ему уже неоднократно звонили из администрации, СБУ, милиции – просили озаботиться то тем, то этим товарищем, да и прочие руководители не забывали о своих чадах. Правда, просьбы звучали неодинаково – от откровенного наезда до очень интеллигентной просьбы, в которой тем более не хотелось отказывать. Десять минут назад шеф вызвал его и, чуть отводя взгляд в сторону, попросил: «Послушай, тут как бы недоразумение вышло, с одним парнем, нечетко отработали, теперь вроде как и взять его надо, но ты же понимаешь, что некуда. Разберись с этим, пожалуйста».
Двадцать лет назад наивный абитуриент Саша Балашев решил попытать счастья и поступить в медицинский институт. Надеяться на какую-то особую поддержку не приходилось. Жили они с мамой и бабушкой, правда, в собственном частном доме, но Саша хорошо знал, что надеяться ни на кого, кроме как на себя, не приходится и руководствовался этим во всем. Он с отличием закончил школу, имел кучу грамот за победы на олимпиадах, за особые успехи в изучении предметов, за особые достижения в… и в… и даже был членом опереточной Малой академии наук, что тоже давало определенные преимущества при поступлении. Одноклассники звали его профессором – за академические успехи, не вкладывая в это никакой злой иронии. Им даже импонировало, что с ними учится такой эрудированный мальчик, с которым многие учителя держаться настороженно, опасаясь неудобных вопросов.
Вместе с тем он не был, как теперь принято говорить, «нёрдом».
Когда он заканчивал школу, завуч, придирчиво осмотрев его выпускные оценки и не обнаружив там ни одной четверки, спросила:
– Почему же вы не сказали, что идете на медаль? Учтите, все заявки на медалистов мы уже подали, так что медаль вам не светит.
Сказано это было таким тоном, как будто он не сознался в какой-то постыдной болезни и вот когда все открылось, никто не знает, что с этим делать. Саша пожал плечами и вышел.
Какая разница – идешь, не идешь. Сашина мама в школе почти не появлялась и очень была этому рада. Не трогают – значит, все хорошо.Разложив на столе свои регалии, он решил попробовать поступить в медин. В конце концов, в школе он учился на «отлично», с репетиторами занимался, в олимпиадах побеждал.
Ну, возьмут каких-то «позвоночников», но ведь есть же конкурс и на оставшиеся места. Кто-то же туда поступает?
На первом экзамене, по химии, он получил четверку – химию он знал хорошо.
Было обидно, но это же лотерея, в конце концов. Следующий – физика. По этому предмету он почти не имел четверок и, самое главное, понимал «физику процесса», а уже потом определялся с формулами.
Накануне к нему зашел сосед. Они позанимались физикой, и он укрепился в своем мнении, что с этим предметом все будет в порядке. У соседа отец заведовал отделением в госпитале, но сам мальчик был далек от всего медицинского и мечтал стать артистом. Очевидно, дома решили, что артистом можешь ты не быть, ну, а хирургом быть обязан, или не хирургом… Во всяком случае, жена ректора работала в том же отделении, а это сильно повышало шансы на успех. После занятий Саша уверился в своих силах окончательно. Он с сочувствием оценивал шансы соседа.
И вот настал день экзамена. Вопросы были несложные, все, в общем-то, было решено. На следующий день на стенде с оценками он увидел тройку. У соседа было пять.
Сначала он тупо смотрел на стенд, потом встал и пошел в приемную комиссию.
– Я хотел бы посмотреть свою работу, – сказал он, глядя секретарю в глаза.
– А в чем дело?
– Я не понимаю, почему у меня такая оценка.
– Ну, что вы не понимаете, наверное, ошиблись где-то…
– Я хотел бы видеть, где.
– Конечно, сейчас- сейчас, – сказал секретарь и исчез.
Полчаса ожидания ничего не дали. Найдя уже ответственного секретаря, он обратился к нему с той же просьбой (предыдущий явно был безответственный).
– Вы знаете, мы не можем вам ничего показать.
– ?
– Вашу работу мы уже сдали в архив.
– А как ее оттуда получить?
– Это к проректору.
У кабинета проректора толпились люди, самого его не было.
Ну что ж, тогда в архив.
Архив находился на задворках университета, как и положено, в полуподвальном помещении с облезлой, обитой железом
