Мышкин, явившись в бюро, ждал Карташихина и обратил внимание, какие у Вии длинные красивые ресницы.
– Теперь я все понял, Вия! Про вас понял, – таинственно сообщил Мышкин.
– Ой, как интересно! А что поняли? – она всплеснула руками.
– Это о вас написал Гоголь. Кто вам по вечерам поднимает веки?
К чести Вии, она дипломатично притворилась, что Дмитрий Евграфович остроумно пошутил. Никогда ему об его ляпе не напоминала, но ее отношение к Мышкину приобрело свою особенность. Вия Мышкина если не возненавидела, то по крайней мере, всегда изящно давала ему понять, что на дружеское отношение к себе он рассчитывать не может.
И сейчас она снова продемонстрировала профессиональное умение общаться с людьми. На грубость Мышкина Вия отозвалась сочувственным медовым голоском:
– Мне очень хочется вам помочь, уважаемый Дмитрий Евграфович – так вас по имени и отчеству? Почему-то никто никогда не помнит, как вас по отчеству… Так вот: я очень боюсь, что это у вас сломался слуховой аппарат, и я за вас очень переживаю, даже заплакала. Поэтому повторяю специально для тех глухих ослов, кто не разбирается в слуховых аппаратах, но научился хамить даме: ни с кем Иван Антонович говорить не будет. С вами – тем более.
Мышкин даже задрожал от злости. Но сумел удержать себя в узде.
И сказал, вполне искренне:
– Извините меня, пожалуйста, Вия м-м-м…
– Николаевна, – любезно подсказала секретарша.
– Вия Николаевна! Извините меня. Я действительно негодяй. Простите, пожалуйста, мое прежнее, настоящее и будущее хамство. Обещаю вести себя прилично. Очень постараюсь, поверьте.
– Я вас понимаю. И верю, – с неожиданным теплом отозвалась Вия. – И не надо бы мне говорить, но скажу: с этой секунды я стала вас уважать. Может быть, даже больше, чем вы заслуживаете.
– Но почему Иван Антонович не будет со мной говорить?
– Не знаете, что случилось?
– Знаю, потому и звоню.
– Поставьте себя на его место. Как вы себя вели бы, если бы у вас погибла дочь?
– Что? – не поверил своим ушам Мышкин. – Дочь? Вы сказали, дочь? Вместе с мужем?
– Вместе с мужем, – прерывисто вздохнула секретарша. – Автомобильная катастрофа. Ужасно. Никому не пожелаю пережить своего ребенка. Даже злейшему врагу.
– Он там?
– Пока да.
– Я буду у вас через полчаса, – сказал Мышкин. – Если соберется уходить, пожалуйста, скажите обо мне. Очень вас прошу!
– Конечно, Дмитрий Евграфович, конечно, дорогой! – заверила она. – Непременно скажу, не волнуйтесь. Думаю, вы его застанете.
Он вернулся к себе, достал из стола бутылку «хеннеси» и положил в кейс. Клементьева старательно пыхтела у компьютера.
– Много еще осталось? – хмуро спросил он.
– Минут на десять. Что-то случилось? – она глянула на Мышкина поверх дисплея.
– Со мной – ничего. И с тобой. Повторяю: ни один таракан на свете не должен знать, что есть копия. Иначе, как верно пообещал Литвак, будет плохо. И мне, и тебе. Отныне ты тоже в деле, хотя ничего хорошего в нем нет.
Она молча кивнула.
– Диск с данными запрешь на пароль.
Она снова кивнула.
– За историей Верка Потапова сама придет. А я уже не приду. Всем говори: вызвали меня на срочное вскрытие в Лас-Вегас. Президент Обама вызвал. Персональный самолет за мной пригнал. Будь здорова.Едва он вошел в приемную городского бюро судмедэкспертизы, Вия Николаевна, сорокалетняя привлекательная дама в секретарской униформе позапрошлого века – белая кофточка, длинная темная юбка в такую-то жару – поспешила сообщить: – Буквально две минуты назад Иван Антонович просил вас разыскать. Проходите, пожалуйста. Ждет.
Карташихин сидел за столом, нависая над ним каменной глыбой. Лицо одутловатое, глаза красные, губы синюшные. «Цианоз, – отметил Мышкин. – Мотор барахлит. И давление, конечно, наверху».
Поставил бутылку на стол, откупорил. Карташихин долго и напряженно смотрел на коньяк, словно ожидал, что из бутылки выскочит кобра. Потом нажал кнопку вызова.
Он ничего не сказал секретарше. И не надо было. Коротко глянув на стол, она повернулась и ушла. И тут же появилась с двумя бокалами и чайным блюдцем, на котором была горка лимонных долек, обсыпанных сахаром.
Мышкин налил по полному. Молча выпили, взяли по дольке. Проглотив лимон, Карташихин кивнул на бутылку. Мышкин налил по половине.
Карташихин поставил пустой бокал, лимон брать не стал. Тяжело посмотрел Мышкину в глаза и спросил надтреснутым голосом:
– В какую аферу ты втянул Сергея?
Мышкин едва выдержал его взгляд. Медленно покачав головой, твердо ответил:
– Ни в какую, Иван Антонович. Все дела с ним были только по работе.
– Ты уверен? – и Карташихин снова бросил на него взгляд такой пронзительной силы, что Мышкин вздрогнул. Слова застряли у него в горле.
– Я жду, – напомнил Карташихин.
– Почему вы решили, что афера? Откуда такая… странная информация?
– От него. И брось эти свои еврейские штучки – отвечать вопросом на вопрос.
– Я спрашивал, Иван Антонович, чтоб отвечать поточнее, – осторожно возразил Дмитрий Евграфович.
Карташихин взял пустой бокал, повертел в руках и поставил. Мышкин потянулся к нему с бутылкой.
– Подожди! – остановил его Карташихин. Он вздохнул и тихо заговорил: – Последние четыре дня он был чем-то озабочен. Я все видел, но молчал. Захочет – сам скажет. Но позавчера, когда они уже сели в машину ехать в Старую Ладогу, я спросил. Смеется, машет рукой. Ненатурально смеется. Есть, говорит, проблема, острая и неприятная. Вернее, была. Но теперь, говорит, Мышкин тоже подключился, так что вдвоем справимся, и все будет хорошо.
Широкое лицо Карташихина побагровело, глаза заблестели. Он сжал кулаки и медленно разжал.
– Отвечаю с абсолютной точностью, Иван Антонович. Демидов дал мне задание поработать со статистикой по историям болезни наших покойников. Архив наш теперь электронный, а бюрократия страшней войны. Оформлять заявки, запросы, ждать доступ – много времени надо. У меня столько не было. Сергей и подсказал, как можно ускорить дело, как обойти формальности.
– Значит, доступа не получили. Значит, пошли незаконным путем, – в раздумье произнес Карташихин.
– Иван Антонович! – с нажимом продолжил Мышкин. – Это внутриведомственная проблема. К тому же у меня срочное задание руководителя ведомства. Банки мы не грабили, военные тайны не продавали. Потерпевших нет. Значит, нет преступления. Архив клиники, истории болезней… Какая тут секретность, к черту! Шеф приказывает залезть в эту «секретность» – я лезу. Где здесь афера, Господь с вами!
Карташихин снова повертел в руках бокал.
– Нет, Дима. Тут еще что-то есть… Что? – резко спросил он. – Или ты врешь… а мне очень хочется тебе верить! Что-то вы оба важное прохлопали. Хотя на Сергея не похоже, он умеет просчитывать все вероятные варианты. Значит, появился фактор, который даже Сереже предусмотреть не мог.
– Но Иван Антонович… – Мышкин наконец собрался с духом и задал самый главный вопрос. – Разве это не обычное ДТП? Каждый день в городе их сотни.
– Ты не знаешь Сергея. Он просто
Мышкин покачал головой.
– Знаете, я ведь каждый день езжу. Уже двадцать лет за рулем. И, скажу вам, исходя из собственного опыта: тут как повезет. Вот вы внимательно, аккуратно и не торопясь движетесь, например, по Московскому проспекту на зеленый свет. И тут слева в вас влетает на скорости сто двадцать километров в час грузовик с пьяным водилой за рулем. Но ведь он мог с таким же шансом влететь в машину, идущую сзади вас. Или впереди. Вы никогда не сможете предугадать, что именно на этом перекрестке будет специально для вас именно тот, роковой, грузовик с пьяным водилой. А если и сможете, то в ту секунду, когда он в вас влетает, ничего изменить не успеете.
– А столбы? Бетонные столбы на обочине? Они тоже движутся со скоростью сто двадцать километров в час на красный свет?
– Значит, пытался уклониться, но не повезло.
Карташихин сжал губы и отмахнулся.
– А Старая Ладога? – спросил Мышкин. – Зачем туда поехали?
– Ты не знаешь? Лена – на работу… Раскопки. Она у нас археолог… – у него перехватило горло, но он справился со спазмом. – Была. Была… – шепотом повторил он. – А он не мог без нее даже одного дня.
– Расследование или дознание было? – спросил Мышкин.
– Да! – отрезал Карташихин. – Дело закрыто.
– Так быстро? Версия?
Карташихин достал из кармана халата бумажку и помахал ею.
– Официальная выписка. Подписи, печати – все есть.
Он приладил на нос старые очки с одной оглоблей и прочел официальным тоном, словно докладывал экспертное заключение:
– «Причина ДТП: погибший водитель Ладочников С.Н. не справился с управлением, пытаясь избежать возможного лобового удара при возможной опасности столкновения с неизвестным встречным транспортным средством на двадцать втором километре Мурманского шоссе». Как тебе? Нравится? – едко спросил Карташихин.
– Что тут может понравиться?
– Например, место действия. Мурманское шоссе.
– А что шоссе? Хорошее шоссе. Несколько раз ездил. Нормальное.
– Тогда ты должен был заметить одну мелочь! – с язвительной злобой сказал Карташихин. – На Мурманском шоссе нет встречного движения. Движение одностороннее. В три ряда в обоих направлениях. Разделитель – сквер, сквозь который собаке не продраться, не то что неизвестному транспортному средству.
– Господи, Твоя воля!.. – только и выдохнул Дмитрий
