треть чайного стакана касторки и подает Стукотею. Стукотей медленно выпивает, облизывается, закрывает глаза и трет палец о палец, т. е. просит заесть чем-нибудь. - Это тебе спирт! - кричит Глеб Глебыч, подавая ему склянку с нашатырным спиртом. - Растирать живот суконной тряпкой утром и вечером... Посуду возвратить! Не облокачиваться! Отойди!
{01200}
К окошечку, закрывая рот шалью и ухмыляясь, подходит кухарка отца Григория, Пелагея. - Что вам угодно-с? - спрашивает ее Глеб Глебыч. - Кланялись вам, Глеб Глебыч, Лизавета Григорьевна и просили у вас мятных лепешек. - С удовольствием-ссс... Для прекрасных особ женского пола на всё готов-с! Глеб Глебыч достает с полки банку с мятными лепешками и полбанки высыпает в платок Пелагее. - Скажите им, - говорит он, - что Глеб Глебыч улыбался от чувств, когда лепешки давал. Письмо мое получили? - Получили и порвали. Лизавета Григорьевна любовью не занимается. - Какая же она гризетка! Скажите ей, что она гризетка! - Михайло Измученков! - вызывает Кузьма Егоров. В приемную входит 'бас' Михайло. - Михаилу Федотычу! Наше глубочайшее! Что болит? - Горло, Кузьма Егорыч! Пришел к вам, собственно говоря, чтоб вы, с вашего позволения, относительно моего здоровья того... Не так больно, как убыточно... Через болезнь петь не могу, а регент за каждую обедню сорок копеек вычитает. За всенощную вчера четвертак вычел. Нонче у господ панихида была, певчим дадено было три рубля, и на мою долю чрез болезнь ничего не досталось. И, с вашего позволения, относительно глотки могу вам предположить, что очень уж дерет и хрипит. Точно у тебя в горле какой-то кот сидит и лапами того... Кгм... Кгм... - От горячих напитков, стало быть? - Не могу сказать, отчего собственно болезнь моя произошла, но могу выразиться вам, что, с вашего позволения, горячие напитки на теноров действуют, а на басов нисколько. Бас от напитков, Кузьма Егорыч, гуще делается и представительнее... На бас действует простуда больше. Из окошечка высовывается голова Глеба Глебыча. - Чего старухе-то дать? - спрашивает Глеб Глебыч. - Железо, что на окне стояло, вышло. Я распечатаю то, что на полке.
{01201}
- Нет, нет! Не приказывал Иван Яковлич! Сердиться будет. - Чего же ей дать? - Чего-нибудь! 'Дать чего-нибудь' на языке Глеба Глебыча значит: 'дать соды'. - Горячих напитков употреблять не следует. - Я и так уже три дня не употребляю... У меня от простуды... Действительно, водка хрипоту придает басу, но от хрипоты октава, Кузьма Егорыч, как вам известно, лучше... Без водки нельзя нашему брату... Что за певчий, ежели он водки не употребляет? Не певчий, а одна только, с вашего позволения, ирония!.. Не будь у меня такой должности, я и в рот бы ее, проклятой, не взял. Водка есть кровь сатаны... - Вот что... Я дам вам порошок... Вы разведите его в бутылке и полощите себе горло утром и вечером. - Глотать можно? - Можно. - Очень хорошо... Досадно бывает, ежели глотать нельзя. Полощешь, полощешь, да и выплюнешь - жалко! И вот о чем я хотел вас, собственно говоря, спросить... А к тому, как я животом слаб, и по этой самой причине, с вашего позволения, каждый месяц кровь себе пущаю и травку пью, то можно ли мне в законный брак вступить? Кузьма Егоров некоторое время думает и говорит: - Нет, не советую! - Чувствительно вам благодарен... Славный вы у нас целитель, Кузьма Егорыч! Лучше докторов всяких! Ей-богу! Сколько душ за вас богу молится! И-и-и!.. Страасть! Кузьма Егоров скромно опускает глазки и храбро прописывает Natri bicarbonici, т. е. соды.
{01202}
ПРОПАЩЕЕ ДЕЛО
(ВОДЕВИЛЬНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ) Ужасно плакать хочется! Зареви я, так, кажется,
