Глава 22
Белинда открыла въездные ворота в усадьбу Щупсов и подогнала «форд» к дому, не обращая внимания ни на двух быков, привязанных у дороги, ни на лай собак с заднего двора. Подрулив к дверям кухни, она выбралась из машины и постучала. Из окна спальни выглянула очень старая женщина.
— Чего надо? — спросила она.
— Я ваша племянница, Белинда. Дочь Юдоры, вашей сестры. Элайза была моей бабушкой.
— Юдора? Юдора? — ответила старуха, явно не понимая, о ком речь. — Где твоя мать, Юдора?
— Нет, я Белинда. Юдора умерла. Два года назад. От воспаления легких. Я думала, вы в курсе. Я вам писала тогда.
— Я не читаю писем. Не могу — очки не работают. Да и не хочу. Там только плохие новости. — Старуха примолкла и, похоже, задумалась. — А ты чего приехала? Если ты дочка Юдоры, как ты говоришь, она тебе наверняка рассказала, как эта семья всегда жила.
— Да-да, конечно. Во всяком случае — самое главное. Глава семьи — обязательно женщина. Когда Элайза умерла, вы ее заменили. Мы приезжали в гости, когда я была маленькой, помните?
— Голова у меня уже не та. Да и раньше-то была не ахти. Помню, Юдора уехала на юг искать мужчину, но дальше — ничего. Откуда мне знать, что ты та, за кого себя выдаешь?
— Я — Щупс до мозга костей, могу доказать, если позволите.
Старуха кивнула и спросила:
— Когда твоя мать родилась?
— Двадцатого июня 1940 года.
— Верно. Ладно, заходи. Дверь не заперта. Я еще не оделась, но скоро спущусь, и ты мне расскажешь, зачем приехала.
Белинда удостоверилась, что Эсмонд по-прежнему спит, и зашла в дом. Миновав буфетную, она оказалась в кухне. Все здесь было так, как она помнила с детства. Тот же сосновый стол посередине, те же горшки и сковородки на полках и на крюках по стенам напротив древней угольной печи. Все было точь-в- точь как в ее последний визит сюда — еще с матерью, много лет назад. Даже запах бекона и… Она никак не могла различить эти запахи по отдельности. То была просто смесь ароматов, которые она так хорошо запомнила в свои первые шесть лет жизни. Но лучше всего то, что эта кухня не имела ничего общего с оставленной в Понтсон-Плейс. Ничто здесь не сияло белизной, как ее стиральная машина и всякие иные приборы, которыми она обросла за многие годы. Когда-то она обретала утешение в этой жуткой современной кухне. Или заставила себя поверить, что обретает. Но лишь теперь она оказалась в своем подлинном доме, где прошло счастливейшее время ее детства.
Странное дело: она много часов вела машину по сельским дорогам, не превышала скорость, чтобы ни одна полицейская камера ее не засекла, — и тем не менее усталости никакой не ощущала. Над холмами светало, поля и далекие леса питали ее силы. А прибытие в Щупс-холл, где все осталось прежним, и подавно вдохновило ее безмерно.
Белинда вернулась к машине, где Эсмонд, укрытый одеялом на заднем сиденье, все еще пребывал в полной отключке. Чтоб втащить его в дом, потребуется помощь. В кухне она сварила себе кофе и теперь ждала, когда появится кто-нибудь и поможет ей перенести Эсмонда в спальню. Удивительно: добравшись сюда, Белинда тут же перестала куда-либо торопиться.
Тут она увидела, как из сарая выходит мужчина средних лет с ведром, и окликнула его. Очевидно, он работал в имении Щупсов.
— Как вас зовут? — спросила она.
— Старым Сэмюэлом кличут.
— Старым Сэмюэлом? Вы не такой уж старый, Сэмюэл.
— Так и есть. Но у Щупсов всегда работал Старый Сэмюэл, и когда он умер, а я нанялся, мне было двадцать семь или вроде того, но меня все равно прозвали Старым. Я и не Сэмюэл, а Джереми, но старая миссис Щупс и слышать не захотела. Так вот я и стал Старым Сэмюэлом, им и остаюсь. Слежу за фермой, делаю всякое по хозяйству — больше никого не осталось, кроме старой леди.
— Не поможете ли вынуть кое-кого из машины? Он спит — перебрал.
Они подошли к «форду».
— Это точно, перебрал, — сказал Старый Сэмюэл, открыв заднюю дверцу и вдохнув перегар. Сунул руки под одеяло и выволок Эсмонда наружу. — Пару дней еще переваривать все, что выпил. Верняк. Пахнет-то виски. Куда его положить?
— В спальню над кухней.
Старый Сэмюэл посмотрел на гостью с интересом. Она явно хорошо знала Щупс-холл. И правда — с такой внешностью, да еще и с обморочным юнцом в машине она запросто может оказаться Щупс. И явно довольна жизнью.
Глава 23
Об Эсмонде такого сказать было нельзя. В алкогольном угаре он проспал много часов, а когда его перенесли в спальню, слез с кровати только отлить. Незадача состояла в том, что туалета в комнате не было, зато под кроватью имелся горшок, задвинутый к самой стенке. Пытаясь его добыть, Эсмонд свалился с кровати и не сумел влезть обратно. Тогда он сдернул одеяло на пол и уснул опять, предварительно помочившись прямо на ковер.
Когда Сэмюэл внес Эсмонда в спальню, Белинда задернула темные шторы, после чего заперла дверь и сама отправилась спать, наконец почувствовав, насколько устала от медленной езды на старом «форде». Она проснулась под вечер и сразу пошла проверить, как там Эсмонд. Он сидел на кровати, глазел на мокрое пятно на полу и выглядел хуже некуда.
— Тебе надо хорошенько поесть.
— Где мы, тетя Белинда? — спросил он, посмотрев из окна на уходящие за горизонт холмы.
— Мы дома. Тебе здесь место.
— Дома? Это не мой дом. Мой дом в Южном Кройдоне.
— Ага, и я тебе не тетя, а невеста. Мы собирались пожениться, помнишь?
— Пожениться? Мы не можем! Вы уже замужем, и вы мне тетя. Вы миссис Понтсон, жена этого чудовищного жулика, дяди Альберта.
— Мой бедный мальчик. Ты очень долго болел, милый. Мы с ним были женаты, но уже разведены. Ты что, не помнишь, как уговорил меня сбежать с тобой? — Белинда помедлила. — И вот еще что: забудь имя Понтсон. Я настаиваю. Твоя фамилия теперь Щупс, как и моя, а зовут тебя — Джо. Если кто-нибудь спросит, говори, что ты Джо Щупс. Ну-ка скажи.
— Джо Щупс.
— И ты родился на Лайл-роуд в Илинге. Понял?
Эсмонд кивнул:
— Я Джо Щупс с Лайл-роуд в Илинге. А это где?
— В Лондоне. Теперь давай, повтори еще несколько раз свое новое имя. Понял?
— Да. Я Джо Щупс из Илинга. А почему я должен быть Джо Щупсом из Илинга?
— Пока неважно. Пойдем со мной, позавтракаем как следует. Тебе точно не повредит.
Они спустились в кухню, и, пока Эсмонд сидел за древним выскобленным столом из сосны, Белинда жарила яичницу с беконом и варила крепкий кофе. Ошалевший Эсмонд твердил свое новое имя. К концу трапезы ему стало получше — но не настолько, чтобы заметить, как Белинда тайком положила ему в кофе маленькую таблетку.
После кофе Эсмонда опять потянуло в сон, и Белинда помогла ему подняться в спальню, где перестелила постель и выволокла из-под кровати горшок, чтобы проще было достать. После этого раздела
