противника...
- Лучших наших ребят отнял «аппендицит», вся война сосредоточилась на этом проклятом выступе…
- По-другому нужно попробовать!
- Как только не пытались, - махнул рукой седой старшина. - Штрафники иногда скрытно, бесшумно, под покровом темноты подбирались как можно ближе к объекту атаки и без всякого шума, без артподготовки, без криков 'ура' врывались в расположение противника и, орудуя, главным образом, кинжалом, ножом и прикладом, захватывали 'аппендицит' и закреплялись на нём. Но ненадолго…
Дальше он поведал что, как только начинало рассветать, немцы разворачивали орудийные стволы Александровской и Пушкинской группировок артиллерии, частично стволы крупных калибров с Урицкого направления и мощным длительным артналётом всё находящееся на 'аппендиците' смешивали с землёй. После такой артподготовки немцы занимали этот весьма важный для них участок, без боя. Через несколько дней операция повторялась в том же духе.
- Чёрт ти шо, а не война! – недоумевали выжившие солдаты.
- Ерунда на постном масле…
Траншейные стратеги не одобряли такую тактику:
- Только людей изводят, – говорили между собой служивые.
- Когда нас жалели?
- Разве можно всё время бить в лоб, в одну точку?.. Нужно ударить широким фронтом и рассредоточить внимание и огневые средства противника, – рассуждали бойцы.
- И продвинуться как можно дальше, чтобы окончательно «срезать аппендицит».
… По ночам регулярно подходили новые советские части. Косиков видел, что в чахлом леске расположились присланные на подмогу танки. Мимо тащили пушки для стрельбы прямой наводкой. В долинке устанавливали серию ящиков с «Иванами» - громадными головастыми ракетами, которые летят прямо из ящиков и поражают большие площади.
- Взрыв их круглой головы, весящей сто килограммов, делает воронку метров десять в диаметре. – Глубокомысленно пояснил старшина.
- Ничего себе!
- А ты думал…
По всем признакам наступление вот-вот должно было начаться. Для непосредственного штурма «аппендицита» предназначался штрафной батальон.
- Им, как 'провинившимся', досталась самая трудная задача - они пойдут первыми и своими телами пробьют путь для следующей за ними дивизии.
- Ясно.
На этот раз в батальоне были не профессиональные уголовники, дезертиры или самострелы, а разжалованные, проворовавшиеся интенданты, хозяйственники и прочая тыловая сволочь. Они получили по десять-пятнадцать лет тюрьмы, заменённой штрафным батальоном.
- Как же надо было бессовестно воровать, чтобы попасться?
Это были дядьки лет по тридцать-сорок, а иногда и старше. С холёными, жирными мордами, двойными подбородками и толстыми животами. Они щеголяли модными, сшитыми на заказ шинелями и красивыми фуражками. Только вместо сапог на них были обычные грубые солдатские ботинки с обмотками.
- Картина, на которую стоит посмотреть!
- Зато теперича побудут «баянистами»…
- Почему «баянистами»?
- ШБ в шутку расшифровывается как «школа баянистов».
Был день, а всё равно, что ночь, - валил густой и нудный снегопад. Куда ни посмотришь - кругом снег: падает, падает, падает без конца.
- Хорошую землянку ты раздобыл, - сказал Косикову командир роты Соловьёв, - будешь моим ординарцем.
- Слушаюсь, товарищ старший лейтенант! – лихо ответил Сергей, а сам подумал, что так его шансы выжить повышаются.
- А то артиллеристы недавно решили погреться в землянке… Но - огорчение. Как только затопили печку, снег на крыше стал таять, потекло, и вскоре в крыше появились большие дырки.
- Как так?
- Оказалось, землянка наполовину из снега и спасает только от ветра - топить её нельзя.
- Зато «лапотная» пехота нашла себе землянку-дворец…
Соловьёв довольно засмеялся и похлопал по добротному столу вокруг которого они сидели. Немцы как всегда утром открыли сильный пулемётный и артиллерийский огонь. Но снаряды и мины чаще рвались сзади. Немцы не могли стрелять уверенно из своих больших орудий и миномётов, так как окопы их пехотинцев находились в нескольких десятках метров. Этот огонь мог зацепить своих.
- Скорее бы принесли похлёбку, пожрать бы, а потом хоть пусть и убьют, - послышался голос в темноте из угла землянки.
В голове Сергея часто боролись два чувства - голод и жажда жизни. И в моменты сильного обстрела действительно думалось:
- Успеть бы хоть разок поесть. Да успеть бы ещё что-то сделать, не попусту в мир покоя уйти.
Немного спустя около землянки послышался голос политрука Цыганкова:
- Комроты здесь? - спросил он у часового.
- Туточки.
- Ну как, живы ещё? - приветствовал он бодрым голосом, протискиваясь в землянку.
- Мы живы, а вокруг нас вон, сколько неживых, - ответил ему пожилой солдат.
- Да, много тут осталось. Темно, насилу вас нашёл. Патронов довольно? – скороговоркой спросил Цыганков.
- Хватит, - ответил Соловьёв и снял сапог.
- Скоро вползём в ров, - твёрдо сказал политрук.
- Если не выдохнемся, - ответил кто-то из солдат.
- Надо «аппендицит» занять, - решительно повторил Цыганков.
- Хоть бы с другой стороны посмотреть на него, проклятого, - зло проговорил кто-то.
- Из нас уже кто-нибудь посмотрит, - добавил другой боец.
- Ну, желаю всем посмотреть, - попрощался гость и ушёл.
… Ближе к вечере Сергей впервые увидел, как штрафники штурмуют «аппендицит». Когда уже начинало смеркаться, у железнодорожного моста, нависающего над шоссейной дорогой в Пулково, сконцентрировались подразделения штурмовиков. Они забегали к ним в землянки перекурить, попить водички или чего-нибудь покрепче, спросить знакомых, земляков.
- Если прорвёмся, вы нас поддержите сразу, чтоб дойти до основных траншей «фрицев»…
Уже в темноте они вытянулись гуськом у подножья насыпи по направлению к 'аппендициту'. Так как операция по занятию этого злополучного участка повторялась несколько раз, то абсолютно все знали, вплоть до любого солдата, все перипетии, связанные с этой операцией, знали любые тактические приёмы.
- Под немецким танком сидит пулемётчик, - равнодушно сказал рядовой Дайнеко, когда штрафники убрались на исходную, - остальные немцы на ночь прячутся в блиндажи.
- Только один?
- Не переживай, наших положит много…
Действительно, только штрафники молча рванули к позициям противника, зычно заработал пулемёт. Первую линию наступающих он срезал словно косой.
- Нужно отходить! - крикнул командир штрафбата. – Завтра подавим дот в танке.
- Точно, – поддержал коллегу Соловьёв, – а потом ударим вместе и дойдём до основных траншей немцев.
