- Как отца Героя войны похороним с воинскими почестями! – заверил его стоящий по стойке смирно местный военком.
- Похороним по православному обычаю. – Объявил всем Шаповалов. - До конца дней своих отец оставался глубоко верующим человеком.
- Как бы ни дошло до верха… - воровато оглядываясь, предупредил военком и первым написал донос на генерала.
Сын сделал всё, чтобы отлетевшая душа отца не возмутилась: тёмный гроб и крышка с чёрным крестом, молитвословие на дому, отпевание в церкви, куда зашёл самолично.
- Через год поставьте крест на могиле. – Попросил он директора кладбища.
- Может лучше памятник со звездой?
- Я сказал – православный крест!
Местечковое начальство зло судачило:
- Мыслимо ли, генерал, коммунист – и похоронил с крестом, заходил в церковь...
«Сигналы» о поведении Шаповалова благополучно дошли к высокому начальству в Москву. Но вмешался маршал Жуков, который сказал:
- Такова была последняя воля отца, и сын не мог не выполнить её.
Глава 16
После окончания войны Николай Сафонов остался в Группе Советских Оккупационных Войск в Германии. До осени 1947 года он служил в мотострелковой части в маленьком городке Штансдорф под Потсдамом, и лишь раз за это время приехал домой в отпуск. Когда он, наконец, демобилизовался и вернулся в Криницы, младший брат Дмитрий уже учился в городе.
- Может, и ты поедешь в Брянск? – спросила его быстро стареющая мать.
- А вы как без мужчин справитесь? – вопросом на вопрос ответил Коля.
- Оно-то так…
- В трактористы пойду, - поделился он выношенными планами, - они нынче неплохо зарабатывают.
Трактор ХТЗ расшифровывался как «Хрен Тракторист Заработает» и заводились непросто. Бригадир тракторной бригады ставил зажигание магнето в определённое положение.
- Если не рассчитал и поставил «раннее зажигание», - раскрывал он секреты профессии, - то горючая смесь воспламеняется от искры раньше, чем следовало бы.
- И что потом?
- Суп с котом…
Маховик двигателя давал обратный ход, нередко выбивая кисть руки трактористу, крутящему заводную ручку.
- Монтировка улетит высоко в небо, - пугал бригадир нового тракториста. - В худшем – саданёт тебе в лоб…
- Мне пару раз осколки в каску попадали, - засмеялся Сафонов, - а тут монтировка.
- Тебе мало не покажется…
Тракторист сидел за рычагами на железном сиденье без кабины, обдуваемый ветром с пылью или обмываемый дождём, иной раз со снегом.
- Работёнка у нас ещё та! – не унимался бригадир и дыхнул устоявшимся перегаром.
- Не пугай! – веско отвечал крепко повоевавший Николай.
Каждое утро он тщательно выгребал грязь из двигателя. Для этого надо было залезть под днище трактора, открутить задние болты, а потом придерживая коленями пудовый чугунный поддон, передние болты. Затем предстояло снять угловатую «чугунку» и вычистить двигатель.
- Текущий ремонт: перетяжка, замена прокладок, удаление грязи около шатунов. - Перечислял обязанности тракториста чумазый начальник: - Без этих обязательных процедур техника долго работать не будет.
- Ясно!
… О «фотогигиеничности» тракториста ещё до войны сложили хулиганскую частушку: «Полюбила тракториста, а потом ему дала. Три недели сиски мыла и соляркою ссала!»
Несмотря на тяжкий труд, трактористам завидовали – ведь им платили на трудодень 3 килограмма зерна. Гарантированно за сезон, если всё будет удачно, они получали сорок пудов хлеба. Жили трактористы недолго – максимум 40-50 лет.
- Зато семья голодать теперь не будет! – стиснув зубы, Николай воевал с капризной техникой.
Ему даже пришлось расплавить свои медали «За отвагу» и «За взятие Берлина», чтобы запаивать медные трубки топливной системы трактора.
- Так никаких наград не останется! – расстраивался он, яростно орудуя паяльником.
- На хрена они тебе? – подначивал его бригадир, который всю войну просидел в тыловых складах.
- А вдруг когда-то за них будут давать огромадные деньжищи?
- Скажешь тоже…
Николаю неслыханно повезло, в конце сороковых годов в Харькове стали выпускать гусеничный трактор ДТ-54. Он имел современный двигатель и такую немаловажную мелочь как кабину. Теперь трактористу за шиворот не текло, в уши не задувало, хотя сильно гудело, трясло и вибрировало.
- На то они и есть 54 лошадиные силы. – Веско сказал принимавший технику бригадир.
- Мощь неимоверная! – подтвердил Сафонов, любовно поглаживая вздрагивающий бок прирученного зверя.
Весной 1948 года его сестра Мария вышла замуж. Но не по любви и взаимной симпатии, а по воле тётки Ульяны и дядьки Сидора, брата матери. Им понравился жених. Тем более будущий тесть сказал при сватании:
- Нам приданого не надо.
- Как так?
- Вы нам только девку отдайте…
Вот и «пропили», то есть просватали Марию без её согласия и ведома. Парень из соседней деревни Королёв Василий давно оказывал ей знаки внимания. И он ей нравился. Василий узнал о сватовстве конкурента и с взрослым родственником пришёл просить дать отказ донаховцам.
- Так как я сам хочу жениться на Маше. – Аргументировал он свою просьбу.
- А ты Марию спросил?
Тётка Ульяна, воспользовавшись отсутствием дома племянницы, сказала, что та Васю и видеть не хочет. После этого Королёв вовсе перестал замечать Машу, к её полному изумлению.
- Видать судьба мне за Семёна идти! – решила она и после скромной свадьбы переехала в семью мужа в Донаху.
До этого момента они с Александрой Шелеховой жили как родные сёстры, вместе работали, ели и отдыхали. Почти сразу по их приезду в Криницу из Германии с Сашей произошёл несчастный случай. За недостатком тягловой силы в посевную носили на себя из заготзерна на станции Унеча до родного села мешки с элитным зерном по 8 килограмм каждый, связанные вместе в «хохле» и перекинутые через плечо.
- Ты бы Санька не таскала тяжести! – предостерегла беременную подругу Мария.
- Ничего не будет… - легкомысленно отмахнулась Шелехова.
Бабка Никонова, возле дома которого играл трофейный патефон, угостила девчат в честь праздника пирогом. Девчата отведали чисто картофельный пирог, разломанный на четверых и, несмотря на пройденный путь с грузом, пустились в пляс под балалайку.
