Около импровизированной школы был участок земли засеянной пшеницей и засаженный картошкой. К Октябрьским праздникам собрали и намололи муку для раздачи ученикам. Директор школы Панин раздавал муку к выстроившимся в ряд 200 учащимся. Банкой из-под американской тушёнки ёмкостью в 400 грамм он насыпал муку кому в пилотку, кому в фуражку, кому в платок…
- Чтобы ходили на уроки!
- Теперь обязательно будем…
Каждой весной голодающим ребятам приходилось собирать мороженый картофель с колхозного поля. Матери мололи зерно на деревянных дисках, в которые были забиты чугунные осколки. Муку смешивали с высушенными и перетёртыми картофелинами и пекли «тошнотики».
- Тёплый «тошнотный» хлеб ищо можно есть, - признался Николай, - чёрствый – трудно укусить.
- Вот бы нормального хлебушка вдоволь наесться… - сказала маленькая Саша.
Ученики ходили вечно голодные. Урожай колхозной моркови собрали на поле возле школы в бурты. Из-за засухи в этом году не взошла картошка и ребята нередко приходили на занятия не евши. Бурты моркови на поле сторожил дед Фараонов по кличке «Проблема». Был он подслеповат и дурковат. Этим пользовались – дети воровали морковь из буртов и ели. Жаловался дед на школьников директору:
- Опять окружили!.. Морковку воруют!
- А кто? – спросил взбешённый Панин.
- Чёрт их знает, похожи друг на друга!
Директор пошёл по классам и скомандовал:
- Обозники! Руки на стол!
Молодая учительница Шелехова пыталась защитить детей, но директор был неумолим. Руки у всех ребят оказались жёлтыми от моркови.
- Ладно, я разберусь с вами…
- Чего с ними разбираться, - тихо сказала Александра, - они просто голодные дети.
… Зимой 1953 года на Донаховский сельсовет выделили кинопередвижку. Киномеханик с аппаратурой на машине перемещался из одного села в другое только за «магарыч».
- Смотри Гришка, сопьёшься! – предостерегали киномеханика Кульминского родственники.
- Тогда пойду в трактористы! – легкомысленно отвечал тот.
В начале марта Николай рано пришёл с работы и неожиданно предложил Александре:
- Сходим сегодня в кино?
- А что показывают, и где будут крутить? – девушка смутилась от неожиданного предложения.
В Криницах не было клуба, и каждый раз кино крутили в новом месте. Если не было клубного помещения, Кульминский начинал артачиться и, ссылаясь на инструкции, отказывался крутить кино на улице.
- Уговорили через взятку ставить фильм в конюшне. – Сообщил моющий руки тракторист.
- А что ему дали?
- Дело уладили бутылкой самогонки.
- Так что Гриша привёз?
- «Тарзана». – Ответил Николай и добавил: - Говорят фильм мировой…
- Конечно, пошли.
Сильно пьяный Григорий уже колдовал над хитрой техникой. Карбюраторный движок обеспечивал киноаппарат электричеством и так сильно тарахтел, что порой нельзя было разобрать слов. Экран из парусины повесили прямо на стену. Входной билет стоил 20 копеек с «носа».
- Дядь, пусти! – канючили безденежные пацаны.
- Без денег не пущу! – стоял на своём Кульминский.
Вокруг него толпились десять мальчишек одного возраста совершено разной внешности. В круговерти около киноустановки мелькали азиатские лица, характерные носы представителей Кавказа совались в нутро громкого двигателя. Рядом стояли русоволосые подростки со славянскими чертами, и суетился один типичный еврей.
- О роговцы прибежали. – Сказал кто-то сбоку.
- К ним кино никогда не возят, - откликнулся щёлкающий семечки Сафонов, - их деревенька всего на десять дворов.
- Рогов после войны вообще чудом сохранился…
Деревенская «шпана» стремилась попасть в кино бесплатно. Принципиальный киномеханик их не пропускал. Пока Кульминский отвлёкся на путающегося под ногами азиата, грузин сделал ему «подлянку» - насыпал соли в бензин.
- Вот подлецы! – заругался матом близорукий Гриша.
- Так тебе скряга и надо! – веско сказал типичный житель Прибалтики, и пацаны как по команде начали организованно отступать в соседнюю деревню Рогов.
Пугливая искра пропала намертво, движок тупо заглох и не заводился.
- Чего они все такие разные? – спросила заинтересованная Саша.
- Во время войны в их деревне не осталось ни одного мужчины, только десять женщин от двадцати до сорока лет и несколько древних старух. – Начал рассказывать Николай. – На кого пришли похоронки с фронта, кто-то погиб в партизанах.
- Все до единого? – ахнула впечатлительная девушка.
- Под корень…
Пока киномеханик сливал бензин и заливал новый, Сафонов поведал Александре страшную историю:
- Когда немцы отступили, к ним зашло одно подразделение гвардейской дивизии. Командовал ими боевой русский сержант. В подчинении у него был настоящий интернационал: Армянин, казах, украинец, узбек, татарин, эстонец, белорус, грузин и еврей. Сержант зашёл в лучшую с виду хату деревни и попросился на постой. Его встретила миловидная женщина с пышной грудью, которая ошарашила красноармейца: «То, о чём я попрошу, наверное, вас покоробит… Но постарайся понять. Война отняла у нас мужчин. Для того чтобы жизнь продолжалась, нам нужны дети. Подарите нам жизнь».
Николай замолчал, с преувеличенным вниманием глядя на суету крикливого киномеханика.
- Солдаты разошлись по разным избам, и через девять месяцев одновременно родилось десять здоровых мальчиков.
- Теперь у деревни есть будущее! – сказала Александра и вытерла слёзы.
Кульминский, наконец, запустил капризный агрегат. Люди вместе с лошадями начали смотреть знаменитый фильм. Всё было ничего, пока Тарзан не закричал по-звериному. Перепуганные лошади чуть было не разнесли конюшню…
- Ну, это кино, - смеясь, предложил Николай, - пошли лучше погуляем.
- Я не против…
Откровенно говоря, Саше на происходящее на экране было наплевать. Она сидела на скамеечке рядом с Николаем и её сердце сладко замирало.
- Неужели? – задавала она один и тот же вопрос.
До этого дня Александра даже сама себе не признавалась, что живёт в Криницах только потому, что здесь живёт Николай. Когда она первый раз увидело его в немецком концлагере, то сразу почувствовала сильную симпатию.
- Может он признается, что я ему симпатична?
Александра устала ждать внимания, нравящегося ей мужчины. Николай до этого относился к ней как к сестре, внимательно и уважительно.
- Ведь у него нет зазнобы… - успокаивала себя Саша и ждала.
Они вышли из импровизированного кинотеатра и неторопливо пошли к дому. Хату Сафоновы поставили на самом краю села, и идти им было полчаса, а если неторопливо – час.
- Глянь Шура, - кивнул Коля в сторону кучкующихся людей, - бабы новости по радио слушают.
- Чего там может быть интересного?
Первый ламповый приёмник «Родина» появился в колхозной конторе совсем недавно. По нему
