— Прости, это было грубо с моей стороны, — признала Тара.
Хлоя улыбнулась.
— Ух ты, Мэдди права. Ты действительно стала мягче, после того как переспала с Фордом, а я и не заметила. Но мне на самом деле кое‑что нужно. Я хочу взять выходной на сегодняшнюю ночь. Мы пойдем в горы. Только утром ты меня обязательно разбуди: мне нужно в Сиэтл по делам. — Она улыбнулась парню, который подошел к ним, и протянула ему маффин. Это был Такер, брат‑близнец Ланса.
— Мы стартуем через полчаса, — сообщил он.
— Нас снова арестуют? — с надеждой в голосе спросила Хлоя.
Такер рассмеялся.
— Нет, на этот раз все чисто. Я пошел разогревать мотор, пока Ланс закрывает лавочку. Джейми и Тодд тоже идут.
Тара удержалась от комментариев. Она обожала Лан‑са и Такера, но терпеть не могла Джейми, который приходился двоюродным братом Тодду. С ним всегда приключались какие‑нибудь неприятные истории.
— Тогда, — сказала Хлоя. — Я вам помогу. — Она посмотрела на Тару, которая кивком ее отпускала, и скрылась.
— Будь осторожна! — вдогонку крикнула Тара, хотя прекрасно знала, что Хлоя будет безрассудна, как всегда. У обеих ее сестер была другая жизнь, друзья, а у Тары никого не было. Такова оборотная сторона медали.
Впрочем, у нее есть Форд. Ноги сами принесли ее к его шатру, но за стойкой стоял Джекс и она почувствовала разочарование.
— Что будешь брать? — спросил Джекс, дружелюбно улыбаясь.
— Я… — Она пришла сюда не за выпивкой. Ей нужно было повидаться с мужчиной, которого не могла выбросить из головы. Она осмотрелась по сторонам.
Джекс повел бровью.
— Помощь нужна?
Тара почувствовала чье‑то дыхание на затылке и закрыла глаза.
— Он прямо за мной, не так ли?
— Ага, — сказал Джекс.
Со вздохом она повернулась к Форду. На нем была бейсболка, широкие штаны и футболка с надписью «Плавай быстро, живи медленно».
Он лениво улыбнулся, и на сердце у нее потеплело.
— Привет, — просто сказала она. — Надеюсь, торговля у тебя сегодня идет хорошо.
Форда это не сбило с толку.
— Собираешься куда‑то?
— Я работаю.
— Да ладно. А мне‑то показалось, что ты меня ищешь.
Черт.
— С чего бы вдруг?
Он усмехнулся, и у нее по коже побежали мурашки.
— Потому что ты хочешь меня.
Боже! Она оглянулась в надежде, что Джекс их не слышит. Слава Богу, он был занят своими делами.
— Но у нас ведь уже сегодня все было.
— Да, — сказал Форд. — Прогуляемся.
Не дожидаясь возражений, он забрал у нее корзину с маффинами и поставил за стойку, затем обнял за плечи и повел через толпу. Колесо обозрения медленно наматывало круг за кругом.
Вот так и ее жизнь.
— Ты знаешь, что Карлос влюбился в Миа?
— Да, но они еще слишком молоды для любви. — Уголки рта Форда слегка изогнулись. — Если бы я сказал тебе это в семнадцать, ты бы обиделась.
Верно. Тара потерла виски.
— Ладно. Признаюсь: они, похоже, умнее нас. Приемные родители неплохо ее воспитали.
— Да.
Они молча прошли мимо колеса обозрения, и Тара знала, о чем они оба думают. Слава Богу, приемные родители действительно хорошо воспитали их дочь. Тара была им очень благодарна.
— А ты знаешь, что между Сойером и Хлоей что‑то намечается? Они только что кружили как два тигра в клетке.
— Скорей, Сойер был тигром, а Хлоя стояла в центре с хлыстом в руке.
— Не поняла.
Форд покачал головой.
— Сойер большой мальчик, сам справится.
Они остановились у лотка с мороженым, где было немало народу. Ланс предлагал попробовать новые сорта.
— Попробуйте мороженое с темным бельгийским шоколадом.
— О Боже, — простонала Тара, сглотнув в предвкушении.
— Будете брать? — спросил Ланс.
— Да. — Тара причмокнула губами. — И еще вон то, с тертым шоколадом. — Она почувствовала губы Форда у своего уха.
— Причмокнешь так еще раз, и затащу тебя в ближайший темный уголок. И когда я закончу, ты не сможешь вспомнить свое имя.
Она уже и так его не помнила.
— Какая наглая угроза, — смогла выдавить Тара.
— Так давай приведем ее в исполнение.
Она повернулась к нему с мороженым в руках. Не сводя с нее глаз, Форд лизнул мороженое. Не сговариваясь, они пошли в машину Форда. Он отвез ее на свою лодку и на руках поднял на борт в серебряном свете полной луны.
Глава 24
Тара спала, свернувшись калачиком под боком у Форда, а он молча слушал ее дыхание, боясь пошевелиться. Он не хотел разбудить ее, потому что если она проснется, то встанет, оденется и уйдет. Это у нее хорошо получалось.
Впрочем, он всегда позволял уйти.
Ему некого было винить в этом, кроме себя самого. Может, плохая наследственность, трудное детство. Но все это были лишь оправдания, и он прекрасно это понимал.
То, что Тара вернулась в Лаки‑Харбор, было серьезным обстоятельством. То, что осталась, — еще более серьезным. Их отношения уже ни для кого не были секретом, да и самим было понятно, что чувства их стали сильнее, но она не решалась на большее, и он не мог ее винить.
Она могла сгореть как спичка.
Он понимал это; мало того, он был тем, отчего она горела. Он готов был дать ей время, но и ему
