«Вообще-то, действительно нужно показаться врачу, – рассуждал Вадим, уговаривая сам себя полечиться. – Неохота, конечно, но что делать. Поеду. У Лёки есть, наверное, корысть – хочет дать своей врачихе заработать. Но мне это все равно. Ведь не злодей же он со своей Вероникой, не угробят же они меня за двести рэ? Если докторша покажется знающей, то буду выполнять, что она скажет»
Вероника Алексеевна оказалась молодой женщиной высокого роста со смешливыми глазами и толстой темно-русой косой. Она, видно, слегка волновалась перед такой посторонней консультацией. Но когда она осмотрела и выслушала Вадима и поняла, что это больной по ее профилю, то не удержалась и воскликнула: «Это хорошо, что у вас астма!» Вадим посмотрел на нее ошалелыми глазами. Вероника смутилась и стала объяснять.
Леонид суетился вокруг, рассказывал другу, что и где, показывал палату, в которой сам лежал. Вадиму стало ясно, что Лёка стремился к тому, чтобы Вадиму сделали бы процедур побольше, подороже и побольнее. Особенно неприятна была капельница. Такая штука ассоциировалась с матерью, с реанимацией, с последними днями и чрезвычайными бедствиями, а тут ему, здоровому в общем-то человеку, да еще сидя, а не лежа, прямо в процедурном кабинете.
– Вот, капельница,… в жизни не делали, только у матери и в кино видел, после нее ходить-то можно? – бормотал Вадим.
– Не беспокойся – у них такой метод лечения. Они сначала капельницу ставят, а потом фамилию спрашивают. Но не все от капельниц помирают, меня тоже ими лечили, – утешал его Леонид.
Проведя в больнице больше трех часов, из них два часа под капельницей, Вадим понял, что его хотят залечить, и больше он в это заведение ни ногой. Это он объяснил Леониду, когда тот вез его из больницы домой. У Леонида хватило ума не возражать. Да и поднадоел ему Бык со своими фокусами. Больше Леонид вопрос о здоровье друга не поднимал, словно отрезало. А Вадим, как миленький, купил все лекарства, прописанные Вероникой, съездил сколько нужно раз в больницу, в свободное от другой больницы время, и не сказать, чтобы вылечился, но подлечился заметно.
Три дня Вадим и Леонид не перезванивались, устали друг от друга. Первым не выдержал Леонид. Но Вадькин телефон не отвечал. Он стал звонить по другим номерам, пока не добрался до Кати.
– Как у вас дела? – спросил он девушку.
– Случилось, – ответила Катя.
– Что, умерла бабушка Валя?
– Да.
– Когда?
– Сегодня. Кажется, часов в пять вечера.
– А где отец и Шура?
– Не знаю.
Вот и весь разговор. Ехать куда-то было уже поздно, да и не к чему. А что, собственно? Конца ведь ждали. Возраст почтенный. Чем он может помочь другу? Подождем до утра…
Рано утром позвонила Марина.
– Послушай, Лёка, я не знаю, что делать. Я вызвала агента из похоронного бюро. Туда, к ним, на их адрес. Он придет через десять минут, а они то ли телефон отключили, то ли что. Как их предупредить? А то ведь оба «тепленькие», не поймут, в чем дело. Ехать уже поздно, а у меня, как назло, телефон сломался, звоню из автомата. Сделай что-нибудь!
Ну и семейка, все у них шиворот навыворот. Лёня с женой смотрели друг на друга и думали одно и то же. Жизнь прожита большая, тоже всякое было, и недоразумений было много, и глупостей, но за много лет выработался какой-то коллективный, семейный разум, а эти в любом деле кто в лес, кто по дрова. И смех и грех.
Включили компьютер, нашли в базе данных телефон соседней с Быковыми квартиры. Дозвонились до соседки, объяснили, в чем дело, и попросили сказать, чтобы Вадим включил телефон и позвонил.
Вадим позвонил через час. Принял соболезнования и тут же начал ругать Марину:
– Нет, ты подумай, какая дрянь. Вызвала в чужую квартиру похоронного агента. Кто ее просил?
– Она хотела тебе помочь.
– На хрен мне нужна ее помощь? Я был в ванной, Шура со сна ничего не может понять. Пришел агент. Наглый мальчишка, лезет, говорит, что вызывали. А я его не вызывал, понял? Дама из соседней квартиры пришла, тоже что-то бормочет. Откуда она тебя знает? Я с вами с ума сойду.
Леонид объяснил, что произошло, и немного успокоил осиротевшего друга.
– Ладно, – уже деловым тоном сказал Вадим. – Я никак не могу дозвониться до морга. А начинать нужно со справки оттуда. Может быть, съездим?
– Тебе не нужно никуда ехать – все сделает агент, разве он тебе не сказал? – Леонид почувствовал, что у Вадьки на том конце провода отвисла челюсть.
– А я его прогнал…
– Как прогнал? – теперь настала очередь Леониду удивляться.
– Так, прогнал…
– Ищи теперь другого агента. Пусть он всем этим занимается. А ты подумай о поминках…
– О каких поминках?! Ты что, с ума сошел?
– О таких. Бабушка Валя была человек служивый, надо на бывшую работу сообщить. Надо подружек ее позвать. Надо после кладбища людей пригласить по рюмке водки выпить за упокой души. А ты как думал?
– Кто все это будет делать?
– Ты повариху нашел? – продолжал гнуть свое Леонид.
– Я ее не для этого нашел…
– А ты ее для этого используй.
– Продуктов нужно много, она не дотащит.
– Вот будет известно, когда похороны, я накануне подъеду, и мы все с тобой купим.
– Да я плохо себя чувствую, куда мне таскаться по магазинам…
– Прекрати, не прикидывайся. Телефон больше не выключай и звони, как дела.
И пошло, покатилось. Кто хоть раз хоронил, знает. Вадим с Леонидом вертелись как белка в колесе. Иногда, правда, у Вадима ослабевала какая-то пружина, и он, как ребенок, тянул Лёню за рукав и зудел: «Ну ладно, хватит, пошли…». Леонид тут же подавлял бунт, и гонка продолжалась. Но и похороны получились приличные. Панихиду Леонид провел. Было людей довольно много, всё матери подчиненные. Начальники, которых у бабы Вали было немного, все раньше нее умерли. Рассказали, каким большим человеком была покойная, как много заводов и институтов ей подчинялось, сколько людей ей благодарны за науку и за помощь. И мужчины пришли, чтобы гроб нести, а не везти на каталке – бывших их с Вадимом одноклассников позвал Леонид. После похорон многие поехали помянуть. Продрогшие после кладбища люди с удовольствием выпили, и закусили, и еще рассказали про бабу Валю. И какие ордена были у матери, и как ее министры ценили, и как она дело знала.
Поминки нужно устраивать. Кое-что про мать Вадим только на поминках узнал и понял. И сам он душой размяк со всеми вместе, слушал, рассказывал. Сидели до позднего вечера, и все были заодно.
Потом опять пришлось вертеться. Доска, надпись, ниша, урна. Все Вадиму нужно было делать срочно, хотелось успеть до отъезда, кто без него будет всем этим заниматься, они и о живой-то бабушке не думали.
И все успел, с помощью друга, конечно. Даже несколько дней осталось незанятых, странно. Как будто на полном ходу резко остановился. Опять полезли мысли, поднялись со дна души обиды…
– Слушай, Лёка, как ты думаешь, а нельзя ли их привлечь к суду за неоказание помощи? – начал телефонный разговор Вадим.
– Кого – их?
– Нет, ну я понимаю, что Маринка бабушке Вале – никто. Так что речь только о Катерине. Ее можно привлечь к суду за то, что она не помогла родной бабушке, и та из-за этого умерла?
– В 87 лет…
– А хоть в сто лет. Преступление налицо. Был жив человек, а из-за них умер.
